— Я ведь мечтала, что мы счастливо проживем с ним всю жизнь, — вздохнула Меган. — Зато быстро повзрослела и поумнела.

Еще раз протяжно выдохнула, изучая Сюзанну:

— Я ненавидела вас, считая, что вы обладаете всем, чего я так жаждала. И только перестав любить Бакса, смогла преодолеть эту ненависть. Но очень боялась очной встречи.

— Так же как и я.

— Не могу поверить, что стою здесь и спокойно разговариваю с вами.

Чтобы успокоиться, Меган прошлась по залу.

— Столько раз за все эти годы представляла нашу беседу, как брошу обвинения вам в лицо и потребую уважать свои права.

Потом невесело усмехнулась:

— Даже сегодня репетировала целую речь. Очень убедительную, очень разумную… может, слегка жесткую. Не хотела верить, что вы ничего не знали о Кевине и тоже стали жертвой подлости Бакса. Потому что гораздо легче жить, ощущая себя единственной, кого предали. И тут вошли ваши дети.

Меган закрыла глаза.

— Как вы справились с болью, Сюзанна?

— Дам вам знать, когда пойму.

Слегка улыбнувшись, Меган выглянула в окно:

— Они легко сошлись. Посмотрите.

Сюзанна подошла и увидела во дворе своих детей и сына Меган, штурмующих фанерный форт.

Холт долго размышлял и, вплоть до того момента как натянул костюм, сомневался, идти или нет. Чем, черт возьми, он будет заниматься на великосветской свадьбе? Проклятье, в любом случае невозможно предугадать, что тебя там ждет. Всегда презирал пустое общение, бессодержательные беседы или выбор крошечных канапе. Терпеть не мог душить себя галстуком и носить отутюженные рубашки. Так почему же собирается туда?

Холт ослабил ненавистный узел и угрюмо оглядел себя в пыльном зеркале над бюро. Ответ очевиден: потому что полный идиот, не сумевший устоять перед искушением попасть в замок на утесах. Дважды идиот, потому что снова захотел увидеть Сюзанну.

Прошло больше недели с тех пор, как они вместе посадили желтый кустарник. Неделя с того момента, как он поцеловал ее. И неделя с того дня, как признался себе, что одного поцелуя, даже такого страстного, явно недостаточно.

Холт мечтал пообщаться с ней, узнать поближе, и лучше всего это сделать, наблюдая за Сюзанной в окружении обожаемого семейства. Он так и не разобрался, кто она: сдержанная и отчужденная принцесса его юности, тающая в его руках пылкая особа или уязвимая женщина, глаза которой так часто снились по ночам.

Холту всегда нравился четкий порядок действий, и неважно, касалось ли это подозреваемых, классных машин или подружек. И раз уж возжелал Сюзанну, то будет двигаться в собственном темпе.

Не очень приятно осознавать, что она пришла к нему только из-за пылкой веры в связь между его дедом и ее прабабушкой. Больше того, он с крайним неудовольствием признал, что посещение Коко Макпайк заставило ощутить сопричастность и ответственность.

На этой свадьбе он не собирается никому помогать, напомнил себе Холт. Потому что никому ничего не должен. Будет угождать только себе. И на сей раз не придется топтаться в дверях кухни.

Путь предстоял недолгий, но Холт использовал время в дороге на размышления. Первый же проблеск Башен отбросил на дюжину лет назад. Как и прежде, особняк поражал причудливостью и контрастами: построен из мрачного камня, но окружен романтичными башнями, с одного угла кажется массивным, с другого — изящным. Сейчас на западной стороне соорудили строительные леса, но даже они не уродовали здание, а просто придавали рабочий вид.

Лужайка, идущая под уклон, радовала глаз изумрудной зеленью, по периметру росли сучковатые величественные деревья, повсюду разбиты клумбы с хрупкими благоухающими цветами. На стоянке уже теснились автомобили, и Холт почувствовал себя довольно глупо, отдавая ключи от своего проржавевшего «шевроле» одетому в униформу служащему.

Бракосочетание должно было состояться на террасе, и, когда церемония началась, Холт затерялся позади толпы. Зазвучала величественная органная музыка, и он с трудом не поддался соблазну ослабить узел галстука и зажечь сигарету. Вокруг зашелестели вздохи и приглушенные комментарии, подружки невесты начали неспешно спускаться по белым ковровым дорожкам.

Он едва узнал Кики в ошеломляющей богине в длинном элегантном платье. Да, девочки Калхоун всегда были красотками, подумал Холт и скользнул пристальным взглядом по женщине, шедшей позади Кики в одеянии цвета морской пены, которое он едва заметил. Это лицо… лицо с портрета в студии деда. Холт выдохнул сквозь зубы. Лила Калхоун — точная копия своей прабабушки. Не осталось причин и дальше отрицать связь между дедом и Бьянкой Калхоун.

Брэдфорд засунул руки в карманы, жалея, что все-таки пришел сюда. И тут увидел Сюзанну.

Настоящая принцесса из его мальчишеских грез. Под легкой накидкой голубоватого цвета светлые золотистые волосы мягкими завитками падали на плечи, такого же тона платье облегало фигуру, юбку при ходьбе вздымало бризом. В руках она держала цветы, россыпь таких же украшала волосы.

Когда Сюзанна прошла мимо с нежным и мечтательным взором, Холт почувствовал настолько глубокую и невыносимую тоску, что чуть было не окликнул ее, но вовремя спохватился.

Он ничего не запомнил из короткой трогательной церемонии, только прекрасное лицо и ползущую по щеке слезинку.

Как и много лет назад, бальный зал был залит светом и заполнен музыкой и цветами. Что касается угощения, то Коко превзошла саму себя. Гостей ждали разложенные полукругом крокеты из омара, мусс из лосося, а шампанское лилось рекой. Вдоль зеркальных стен и в углах помещения расставили множество стульев, двери террас раскрыли настежь, чтобы позволить желающим прогуляться на свежем воздухе.

Холт держался в сторонке, потягивая холодное пенистое вино и наблюдая за происходящим. Что в первое посещение, что сейчас, Башни ошеломляют роскошью, решил он. Зеркала отражали женщин в платьях пастельных тонов, стоящих, сидящих или танцующих. Музыка и аромат гардений заполняли воздух.

Стройная невеста, кружащая с большим загорелым мужчиной, ставшим теперь ее мужем, в белоснежных кружевах выглядела по-королевски великолепной и вся словно сияла. Они хорошо смотрятся вместе, праздно размышлял Холт, как люди, любящие и предназначенные друг другу. Потом увидел Коко в паре с крупным представительным мужчиной, будто родившимся в смокинге.

Затем в очередной раз оглянулся на Сюзанну, та склонилась к маленькому темноволосому мальчику, что-то шепча ему. «Ее сын?» — задался вопросом Холт. Было очевидно, что паренек находится на грани небольшого бунта — он ерзал на месте и пытался стянуть бабочку с шеи. Холт тут же посочувствовал мальчонке, ведь для ребенка нет ничего хуже, чем вынужденно проводить летний вечер среди взрослых, да еще и в напяленном миниатюрном смокинге. Сюзанна что-то пробормотала сыну на ухо и потащила прочь. Мятежное выражение на лице мальчика превратилось в усмешку.

— Вижу, по-прежнему погружен в раздумья в укромном уголке.

Холт повернулся и снова поразился схожести Лилы Калхоун с изображенной дедом красавицей.

— Просто любуюсь зрелищем.

— Входит в цену билета. Макс, — Лила взяла под руку высокого долговязого мужчину, — это Холт Брэдфорд, пятнадцать лет назад где-то примерно сутки я пылала к нему безумной любовью.

Холт вздернул брови:

— Ты никогда не говорила мне.

— Не было смысла. Потому что к концу того же дня решила, что не стоит увлекаться таким неприветливым, да просто опасным типом. А это Макс Квартермейн — мужчина, которого буду любить всю оставшуюся жизнь.

— Поздравляю.

Холт пожал протянутую руку Макса, отметив, что у того твердая хватка, влюбленные глаза и немного смущенная улыбка.

— Вы, кажется, преподаватель?

— Был им. А вы внук Кристиана Брэдфорда.

— Правильно, — согласился Холт похолодевшим голосом.

— Не волнуйся, никто не собирается преследовать тебя, пока ты у нас в гостях.

Изучая гостя, Лила провела кончиком пальца по ободку фужера.