1. Появление предмета и области «танатотерапии» напрямую связано с одной из базовых проблем Человека и Человечества — невозможности установления полноценного (максимально полного) контакта с процессами смерти и умирания. В основе этой проблемы лежат сложности т. н. «заземления» чувств: реальность смерти, воспринимаемая человеком как его персональная конечность, законченность, летальность («прах», «тлен»), активизирует слишком сильные его чувства. Активизация чувств человека — это активизация его энергии. Для того, чтобы согласиться с этим утверждением, вспомните, как начинает вести себя тело в тот момент, когда человек испытывает сильные чувства. Тело пытается эту энергию вывести через своеобразную «работу» тела: человек начинает нервно ходить по комнате, сжимать руки, громко возмущаться (в этот момент, по меткому замечанию сатирика, «пар выходит через свисток») и др. Человеческое, окультуренное и цивилизованное («социальное») тело не способно «заземлить» такое количество энергии, которое связано с переживанием смерти (Баскаков В., 1998). Выход из этой ситуации логичен. С одной стороны, смерть удаляется из жизни человека и Человечества, человек выходит из контакта со смертью. Смерть превращается из реальности в силулякр (Ямпольский М.,1991, Бодрийяр Ж., 2000). С другой, — смерть превращается в монстра, табу.

Отсюда название области — «танатотерапия» — очень четко обозначает главную цель такой терапии — оказание специфической (!) помощи (терапии — уход, забота, лечение) в установлении и восстановлении утраченного максимально полного контакта с процессами смерти и умирания (Баскаков В., 2001), и, таким образом, отличает ее, с одной стороны, — от танатологии — науки о смерти (скорее философия), с другой стороны, — от паллиативной медицины, просто ухода за умирающими.

2. В танатотерапии интегрированы знания о разных видах смерти (тотальное расслабление, сон, оргазм, окончание /остановка, сумасшествие, объектные характеристики тела и др.), предложены конкретные приемы (техники) работы на установление контакта с перечисленными видами смерти, (см. содержание семинаров базового и мета-уровня, а также (Баскаков В., 2001).

3. Акцент в танатотерапии делается на работе с телом и через тело клиента. В этом нам видится особая «миссия» танатотерапии в деле восстановления своеобразной справедливости по отношению к человеческому телу. Обычно тело человека рассматривается, пользуясь языком гештальттерапии, своеобразным «фоном», используется для. Расхожей является фраза «покажи, как ты владеешь, своим телом». В таком случае трудно назвать отношения «владеющего» с «владеемым» как партнерские. Большинство систем личностного роста, используя тело на первых этапах, в дальнейшем рассматривают его как своеобразную обузу (треугольник восхождения в классической йоге). Справедливость в таком случае восстанавливается лишь к концу жизни, в старости, перед смертью. Тело из «фона» явно превращается в «фигуру заявляя во весь голос о своих правах — болью, бессонницей, одышкой и т. д. Человек возвращается к осознанию и ощущению ценности простейших физических и физиологических актов. В этой связи уместно сравнение детского и старческого тела — своеобразная кольцевидная структура, где концы этого разорванного кольца оказываются близки друг к другу (отсутствие сознания у детей — маразм у пожилых, отсутствие чувств — первичные эмоции у маленьких детей и у глубоких стариков, сепарация/преодоление собственного тела у тех и других).

4. В танатотерапии ставка делается на т. н. «иньский» компонент — тотальное расслабление, в отличие от, в основном, используемого в психотерапии «янского» компонента[1] (сравните, например, отличие психотерапии К. Роджерса). Янский подход означает, что ставка в психотерапии или терапии, в основном, делается на воздействие с целью изменений в какую-либо сторону. При иньском подходе создаются условия, при которых тело клиента идет навстречу особым характеристикам контакта, устанавливающегося между танатотерапевтом и клиентом. В этом дает идеально проявить себя закон контакта: дать другому человеку можно не больше, чем он может взять, и наоборот, — другой может взять не больше, чем ему могут дать. В этом смысле — воздействие, осуществляемое в танатотерапии, является результатом взаимодействия между клиентом и танатотерапевтом. Это теоретическое, достаточно трудное для понимания и во многом дискуссионное положение хорошо усваивается, опять же, в ходе выполнений телесных приемов танатотерапии.

Наличие активности, «янского» начала хорошо прослежено в традиционном (особенно отечественном) здравоохранении. Судить об этом можно, хотя бы, по устойчивым языковым выражениям милитаристского толка, которыми ома изобилует («приступ болезни», «борьба с болезнью», «борьба за жизнь», «остановить развитие опухоли» и т. д.). Кстати, и сам термин «здравоохранение» в нашей стране появился только после Октябрьской революции. До революции нынешнее Министерство здравоохранения носило название «Департамент народного здравия». До сих пор The World Health Organization часто неправильно переводится — как Всемирная организация здравоохранения.

5. Избыток иньского компонента традиционно рассматривается как своеобразный коллапс, кома (ср., название статьи Д. Боаделлы «Между катарсисом и комой»). Уступчивость, пассивность в большинстве случаев (в политике, экономике, медицине и др.) также носит негативный оттенок. В танатотерапии основная стратегия терапии направлена на движение к центру иньской составляющей, к источнику янской активности, в нем находящемуся, — что в итоге приводит к балансировке инь-янской составляющей, балансировке, осуществляемой самим телом.

Этот мощный и концентрированный источник янской активности окружен «океаном» — иньской безмятежности и покоя. В этом своеобразном «золотом сечении» сочетания процессов «активизации» и «заземления» — залог безопасности проявления этой активности. Активность не приводит к т. н. «отреагированию».

Это скорее то, что происходит во сне. «Уснувшее», расслабленное и, таким образом, «заземленное» тело создает условия для появления сновидений. Сон, сновидения — это активность бессознательного, проявление подавленного, своеобразное «отреагирование»; но в сочетании с «заземленным» телом, в окружении иньского безмолвия тела такая активность максимально безопасна и для самого тело, и для человека. Отсюда — целительность снов. Отсюда: «утро вечера мудренее». Хорошей иллюстрацией такой своеобразной «логики» безопасности сочетания янской активности в центре иньского компонента может служить известная картина художника-примитивиста Генри Руссо.

Аналогичные процессы (вытекающие из логики, впервые зафиксированные в китайском мышлении, — «максимизация одной из полярностей приводит к зарождению полярности противоположного качества") протекают и в центре янской компоненты. Это хорошо описано у Джона Лилли; этому служит сам образ и название его книг — «Центр циклона», «Парный циклон». Собственно, механизм отреагирования («катарсиса») и строится на процессе максимизации янской составляющей, которая (максимизация — см. диаграмму Рис. 1) с необходимостыо приводит к появлению иньской составляющей (освобождение, высвобождение, успокоение). Это привычный в культуре и социуме способ «борьбы» с бессонницей, когда включается телевизор, и все внимание направляется на экран. Или, когда в руки берется неинтересная книга и её читают до тех пор, пока она не вываливается из рук. Цивилизация (особенно западная) пошла по янскому пути — т. е. по пути высокого темпа жизни, силы впечатлений и т. д. Сильное чувство в западной культуре всегда передается через интенсивность (в кинематографе — разорванная одежда и откусанное ухо). Привычная нам пауза (неожиданная остановка транспорта, преждевременный приход куда-либо и др.) зачастую воспринимаются ними как трата времени, его потеря. На Востоке же — это такой же полноценный акт жизни, максимально этой жизнью наполненный. Однако, постепенно (но очень медленно) в западной кулыуре все же меняется отношение к иньской составляющей: стали популярны техники медитации, релаксации, китайские двигательные системы, «уравновешивающие высокий темп окружающей жизни» (Елисеев В., Баскаков В., 1990).