После того, как он приложил компресс к моей ноге, он отошел к столу. Вернулся он с книгой в кожаном переплете.

— Откуда ты узнал про это?

Хейми пожал плечами, все его внимание было приковано к тому, что он читал сейчас, а не на меня.

— Я проводил много времени на пляже, когда был ребенком. Почерпнул немного вещей здесь и там. — Я не понимала, он специально пытался, сменить тему или нет, но так или иначе, у него это получилось. — Ты голодна? Мы можем заказать что-нибудь в номер.

— Я не ослабла!

— Ох, извини, «бросившая вызов», — сказал он, подняв пальцы в виде воздушных кавычек.

— Я не бросала вызов. Я могу встать и пойти на ужин. Не позволяй мне сдерживать тебя.

— Ты ведь не сдержишь меня. Я ведь застрял в номере в тихом отеле с женщиной в бикини. Как я смогу сдержать себя?

Я не смогла не улыбнуться.

— Я уверена, что это вряд ли то, о чем ты думал в течение дня.

— О, я могу с уверенностью сказать, что я думал днем о самых разных худших способах оказаться на пляже, лишь бы не работать. — На его лице появилась самая похотливая усмешка.

Я села в вертикальное положение.

— Вот дерьмо! Ты должен был работать сегодня? Я даже не подумала об этом, когда звонила домой. Вдруг у тебя будут неприятности?

— Тише, тише, — сказал он, присаживаясь на кровать рядом со мной. — Я уже позаботился об этом.

— Боже, я не хочу создавать тебе проблемы.

— Ну, я не хотел ничего говорить, но...

Я схватила подушку и кинула ее в его голову. Хейми засмеялся.

Мой живот был полон, и на улице уже давно было темно. После повторного применения компресса к моей ноге, Хейми делал какую-то смесь из пищевой соды и воды, и намазал мою ногу. Несмотря на то, что я действительно ничего не могу делать с этой смесью на своей ноге, должна признать, что после уксуса чувствую себя намного лучше.

Хейми встал со своей половины кровати.

— Не возражаешь, если я приму душ? Смыть с себя весь этот песок и соленую воду?

— Нет, не против.

— Ты можешь принять душ утром, но сегодня тебе лучше держаться подальше от горячей воды столько, сколько ты сможешь.

— Хорошо. Я подожду до утра.

Хейми толкнул дверь ванной комнаты, но не закрыл ее полностью. Я уверена, что он так сделал, чтобы он мог услышать меня, если мне что-нибудь понадобится. Или меня мучить. Я могла видеть, что он делает, даже, если он один. Он влиятельный, харизматичный, как будто смесь противоположностей, и я учусь этому.

Я услышала, как брызнула вода. Я закрыла глаза и представила себе весь процесс. Я услышала, как кольца занавески для душа заскользили вдоль перекладины, когда он отдернул ее, чтобы залезть в ванную, а затем снова этот звук, когда он закрыл ее за собой. Слишком ясно я могла себе его представить, шагающим голым в кабинку и, взяв с собой кусок мыла, настолько белый кусок, что отличался от его загорелой кожи, и втирал его на груди и животе. Я могу представить себе капельки воды, скатывающиеся по его спине и на его идеально изогнутых ягодицах. Я очень мало могла представить себе с абсолютной ясностью. Очень мало. Но одна моя часть хотела большего, а вторая не могла себе этого позволить.

Мои глаза все еще были закрытыми, когда выключилась вода, и я услышала мягкое трение полотенца по его коже, и я представила, как он обернул полотенце вокруг талии, как он пробежался пальцами по волосам, чтобы разгладить их.

Вентилятор в ванной комнате стал громче, и я открыла глаза. Хейми стоял в дверном проеме, с завернутым полотенцем вокруг талии.

— Ты спишь?

— Нет, просто... думала.

— О чем ты думаешь? — спросил он, небрежно шагая к кровати и устраиваясь поперек кровати, облокотившись на локти, лицом ко мне. Он скрестил ноги у лодыжек и ждал, выражение его было заинтересованным.

— О коже, — ответила я честно. Я просто не сказала ему, что думала о его коже в частности. Я поспешила, чтобы продолжить. — Я думала о том, что будет с кожей, когда рисуешь на ней.

— Хочешь попрактиковаться? — спросил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, я уверен, что здесь есть ручка. Ты можешь что-нибудь нарисовать на мне, если захочешь. Потом это смоем.

— Серьезно?

— Конечно. Что тут еще делать?

Я могла бы назвать несколько вариантов, ответив на его вопрос, но я не стала озвучивать, ни один из них. У меня на ноге какая-то белая дрянь, я не принимала душ в течение дня, и мои волосы в соленой воде.

— Может быть, есть что-то особенное, что ты хотел бы, чтобы я нарисовала?

Хейми встал и пошел к столу, и вернулся с ручкой, на которой написано название отеля.

— Хм, ну, я думал о том, чтобы написать татуировку «Live, no regrets»^[7] на правом боку. В надписи есть некоторые моменты, с которыми придется трудно. Не должна быть богато украшена. Может быть, есть некоторый узор, который будет спускаться от букв L и G^[8]. Я не знаю. Я как раз хотел сделать набросок, но теперь... получится на некоторое время. Ты можешь сделать свою надпись.

— Хорошо, — ответила я, охваченная этой идеей. — Это твой жизненный девиз или что-то другое?

— Это было... чужое. Того, кого я знал.

Что-то в его голосе подсказывает мне, что эта тема закрыта для обсуждения. Но также что-то в его голосе заставляет меня расспросить его, увидеть от чего именно он убегает. А вдруг эта женщина. Может быть, женщина, с которой он спал рядом. И завтракал. Но так давно.

Я выбросила эти мысли из головы, пока я сидела на кровати, я думала, как сделать эту работу.

— Как я могу... Я имею в виду, где ты будешь...

— Ты правша или левша?

— Правша.

— Отлично. Ложись на левую сторону, а я буду лежать прямо перед тобой.

Я стремглав перевернулась на кровати на левый бок, куда предлагал Хейми. Я предполагала, что он ляжет спиной ко мне, чтобы мне было удобно рисовать на его правом боку. Но я растерялась и была немного взволнована, когда он лег ко мне лицом, положив голову на мою ногу, чуть ниже царапин от медузы, и положил свою руку на мою талию, открывая для меня свои ребра.

Хейми посмотрел на меня, его глаза были цвета омута, темно-синей воды.

— Я могу быть очень... приспосабливающимся.

— Да, ты можешь, — сказала я, лишенная воображения, мои нервы оказались в натянутом состоянии. — Я надеюсь, что ты не боишься щекотки.

— Только в одном месте, но ты не будешь даже рядом с этим местом со своей ручкой, — сказал он, подмигивая мне.

Я почувствовала, что я покраснела, и опять я проклинала беспорядок на своей голове. Какая прекрасная возможность была бы в противном случае. Я прочистила горло и сосредоточила все свое внимание на том, что я собиралась нарисовать на Хейми.

Когда стержень ручки в первый раз коснулся кожи, оно сползло чуть вперед. Я потерла кончик стержня над своей ладонью, чтобы обратно привести его в рабочее состояние. Первые несколько штрихов выглядели необыкновенно. Я никогда и никому до этого не рисовала на коже. На самом деле, я даже никогда и не писала на своей коже. Но чем дальше, тем больше у меня получалось, становилось легче.

Долгое время, я скользила по коже и ребрам, пока рисовала буквы и узоры. Мне настолько это понравилось, что я находила те места, где можно вернуться назад, чтобы дорисовать узор или добавить какие-то маленькие штрихи.

Я понятия не имела, как долго я рисовала, но когда закончила, то посмотрела на него сверху вниз, и он просто наблюдал за мной. Тихо. Пристально.

— Все сделано.

— Ты действительно теряешься в этом искусстве, не так ли?

Я улыбнулась ему, скрывая свое смущение.

— Да, я вроде все сделала.

— У нас есть много общего.

Я не знала, что сказать на это. Но это признание делало меня счастливее.

Глаза Хейми изучали меня. В них, как правило, я обычно видела либо теплоту или дразнящий блеск, но сейчас все было не так. Они, кажется, были... встревоженными. Как будто он боролся с чем-то. Я удивилась, а вдруг он не захочет иметь ничего общего с кем-то другим. Я удивилась, а вдруг он не захочет, чтобы кто-то был рядом с ним.