- Табиб не может выбрать на рынке хороший кусок ткани так, чтобы его при этом не надули на полцены, но в людях он разбирается, как никто другой. Этого у моего друга не отнять. Если почтенный Осане поручается за твое слово, я абсолютно спокоен.

- Я склонен доверять тур-атта Канне, мой господин. - сказал начальник караванной стражи, привычным жестом, характерным для многих южан, оглаживая бороду. - На меня он произвел впечатление человека... не способного лгать.

- Значит он таков и есть. - с легкостью заключил Фахим бан-Ана. - С тех пор как ты работаешь на меня, друг Табиб, я не помню ни одного случая, чтобы ты ошибся, выражая свое мнение о человеке.

- Может быть ты расскажешь о своих приключениях, достойнейший Гай Канна. - глядя на Волчьего Пасынка огромными изумрудными глазами спросила Верима, стремясь сменить неприятную ей тему разговора. Судя по тому, что мы уже услышали, на твою долю их должно было выпасть немало. Иначе откуда тебе знать, что тебя не прельщают ни деньги, ни почет, ни слава, ни даже любовь. Чтобы говорить так, все это нужно было испытать на себе.

- Боюсь, из меня плохой рассказчик.. - сделал попытку отнекнуться Гай.

Ему вдруг сделалось неуютно. Конечно, он был очень благодарен этим совершенно незнакомым людям, проявившим к нему такое участие. Он вообще был людям, когда они одаряли его своим вниманием, но чужие попытки сорвать покров с прошлого всегда настораживали и пугали Волчьего Пасынка. Собственные воспоминания Гай считал исключительно своей монополией, и ему не нравилось, когда кто-то пытался вторгнуться в них, пусть даже прежде испрашивая на то разрешения. Еще больше этот страх усилился после приключения в Коричневых Песках, куда ему пришлось вторгнуться, спасаясь от разъяренного Сугана и его брата Обола. Канна понял, очень хорошо понял, насколько пугающей жестокой и опасной может быть собственная память.

- Когда и как ты попал на Юг, или как там вы называете наш край у себя на западе, Стигилион?

- Года два назад.

- Ты пересек Стражи Юга, или приехал на корабле?

- Мне пришлось отказаться от мысли сесть на борт корабля. В портовом городе Эльштапе меня...- он запнулся. - против меня выдвинули несправедливое обвинение. Мне пришлось бежать.

- Должно быть ты присоединился к торговцам, перебирающимся в Добальтар. - предположил Фахим бан-Ана, деликатно избегая вопросов относительно того, каким было обвинение, выдвинутое против молодого уранийца.

Для себя он решил, что парень, скорее всего подрался с кем-то из-за благосклонного женского взгляда, или брошенного в спину оскорбления... Каким бы нелюдимым он не был и что бы там не говорил, молодость есть молодость. Она свое возьмет.

- Не совсем. - сказал Гай. - Я действительно перешел, через горы, но все перевалы были уже закрыты снегами, сошедшими с вершин, и не один торговый караван не мог выступить в путь, а я не хотел... не мог ждать. Пришлось перебираться через Стражи одному.

- Что-о? - невольно воскликнул Фахим бан-Ана. - Ты пересек Стражи Юга в одиночку, без проводника, да еще в период, когда все тракты и перевалы были завалены снегом?! Двуликий Баббет! Ты и в самом деле великий человек, тур-атта! Даже горцы не рискуют забираться далеко от своих пещерных нор, когда вершины сбрасывают с себя снежные лавины. В это время года горы превращаются в одну сплошную ловушку.

- Два года назад. - задумчиво пробормотал Табиб Осане, хмуря кустистые брови. - То есть как раз в то время, когда Добальтарский мальбер объявил войну горным кланам. Огненное дыхание Азуса! Пройти через горы, когда тамошние троглодиты, возмущенные публичной казнью своих соплеменников, воровавших овец и попавшихся на месте преступления, повыползали из пещер, дабы вдосталь намахаться своими длинными ножами! Ты удивляешь даже меня, Гай Канна!

- Вот видишь, папа! Я была права! Нет ничего невозможного для настоящего героя! Так что не все песни и истории сказителей выдумки. Вот! - гордо, как будто не Гай, а она сама совершила этот беспримерный поход через кишащие разъяренными горцами Стражи Юга, воскликнула Верима.

- Но я не сражался сразу с целым племенем даффов, подобно Нурину Нургану. - сказал Канна, немного смущенный произведенным на слушателей впечатлением.

Сам он не видел ничего сверхъестественного и невозможного в своем переходе через горный хребет, отделяющий Юг-Стигилион от западных и северных земель Таннаса. Да, вне всяких сомнений это было очень трудным и нелегким делом. Многие на его месте наверняка так и остались бы в далеких заснеженных горах. Погибли бы в лавине, или пали бы под ударами тяжелых горских ножей, а нет - так от изогнутых мечей добальтарских воинов. Последние вторглись в Стражи, дабы усмирить излишне воинственные кланы горцев, чьи вожди еще до того, как снег завали все перевалы и тропы, перекрыли все торговые пути, грозя, тем самым, задушить торговлю Добальтара с западными странами, богатыми золотом и серебром, мехами и медом, зерном и лесом. Пробраться было трудно, но не невозможно.

Гаю удалось не только сохранить свою жизнь и добраться до Южного Квадрата (Добальтара, Шарумы, Онокгольского каганата и Кхурба), но так же и принять деятельное участие в мелкой, но от того не менее жестокой и кровавой войне, затеянной самым могущественным южным владыкой против дюжины малочисленных и крайне воинственных горских кланов.

Если бы Волчьему Пасынку дано было знать, что такое тщеславие, он не без гордости мог бы сказать: скалистые вершины Стражей Юга еще долго будут помнить грозное имя Гайхамар, Снежный Барс, к которому позже прибавился еще один эпитет - Миротворец.

- Постой-ка, тур-атта Канна. - словно прочитав мысли оборотня-меченосца воскликнул Фахим бан-Ана. - Табиб, друг мой, кто как не ты пересказывал мне истории о человеке с севера, водворившем мир в добальтарских горах? Как там его звали? Хаймар?.. нет, Гай...

- Гайхамар, или иначе - Снежный Барс. - откликнулся начальник караванной стражи. - Гм... Есть сходство.

Фахим всплеснул ручками, хлопая себя по бедрам.

- Чтоб от меня отвернулся благосклонный лик Баббета! - с преувеличенным возмущением вскричал он, обращаясь к Осане. -Кого ты привел в мой караван, Табиб?! Этот человек собственноручно снял колено, которое так славно придавило горло нашим конкурентам из мальберата!

- Я сожалею, - досадуя на свой язык, сказал Гай. - но тогда я не мог знать, что мне доведется путешествовать с вашим караваном. Я сражался на той стороне, которая признала меня первой. Так получилось.

Фахим весело улыбнулся, ткнул дочку в плечо и громко рассмеялся неожиданно серьезной реакции молодого уранийца. Верима звонко вторила ему, а Табиб Осане позволил себе лишь слегка ухмыльнуться в бороду.

Волчий Пасынок ощутил острый приступ внезапного раздражения. Он не понимал, что нашло на окружающих его людей и чем все это могло обернуться для него. Непонимание людей, их поступков, манеры думать и реагировать (очень часто совершенно нелогично), все это по отдельности и вкупе, порождало неопределенность, которая всегда смущала и злила его. Рука оборотня-меченосца рефлекторно напряглась и незаметным даже для него самого движением переместилась на пояс, поближе к эфесу Хищника.

- Успокойся, Гай Канна! - Табиб хлопнул уранийца по плечу.

Гай не ожидал этого движения, его напряженные нервы не выдержали и отреагировали на него молниеносно, повинуясь четким, отработанным до автоматизма рефлексам. Левая рука оборотня слегка приподнялась для того, чтобы захватить и вывернуть упавшую на плечо ладонь шарумца, правая скользнула к мечу. Пальцы привычно обняли рубчатую от насечек рукоять, но, к счастью, в последнюю долю мгновения Волчий Пасынок сумел осознать дружественный характер этого легкого удара, и смертоносное, острое, точно бритва лезвие, спрятанное в ножнах из черного дерева, не обнажилось.

Табиб Осане не успел никоим образом отреагировать на стремительные движения Гая, однако то, что рука последнего лежит на эфесе меча, он увидел. Улыбка исчезла с широкого бородатого лица шарумского караванщика.