Разумеется так продолжаться не могло. Мне следовало бы понимать, что такое неестественное состояние должно будет уступить дорогу естественному порядку вещей. В конце концов, я жил в городе, в котором хаос словно солнечный свет был всегда позади следующего облака. Спустя три недели после моего первого тревожного столкновения с Сержантом Доаксом, тучи наконец развеялись.

Это был миг удачи, не совсем тот рояль в кустах, на который я надеялся, но все равно счастливое совпадение. Я обедал со своей сестрой Деборой. Простите; я должен был сказать, СЕРЖАНТОМ Деборой. Как и её отец Гарри, Деб была полицейским. Благодаря счастливому окончанию недавних событий, она была повышена в должности, сняла костюм проститутки, который вынуждена была носить, курсируя по уличным закоулкам, и наконец, получила собственный набор сержантских нашивок.

Это должно было сделать её счастливой. В конце концов, именно об этом она и мечтала; конец необходимости изображать проститутку. Любая молодая привлекательная женщина-полицейский рано или поздно обнаружит себя в операции по борьбе с проституцией, а Дебора была очень привлекательна. Но ее соблазнительная фигура и симпатичное личико не приносили моей бедной сестре ничего, кроме смущения. Она очень не любил носить что-либо, хотя бы намекающее на её привлекательность, и стоять на улице в шортах и топике было для нее явной пыткой. Она рисковала получить постоянные морщины от хмурого взгляда.

Поскольку я – жестокий монстр, и имею тенденцию быть логичным, я полагал, что новое назначение изменит Нашу Леди Бесконечная Раздражительность. Увы, даже её перевод в убойный отдел оказался не в состоянии озарить улыбкой её лицо. Где-то по пути она решила, что серьезный офицер правопорядка обязан сохранять выражение лица, похожее на большую снулую рыбу, и упорно трудилась, чтобы этого достичь.

Мы приехали пообедать вместе в её новом автомобиле; еще одна льгота, которая должна была привнести маленький луч света в её жизнь. Но не похоже. Я задавался вопросом, следует ли мне волноваться о ней. Я наблюдал за нею, проскальзывая в кабину Кафе Релампагос, нашего любимого кубинского ресторана. Она рассказала о своем переводе с повышением, сидя напротив меня с хмурым взглядом.

“Хорошо, Сержант Групер,” сказал я, когда мы взяли меню.

“Это забавно, Декстер?”

"Да," сказал я. “Очень забавно. А еще немного грустно. Как и все в жизни. Особенно в твоей жизни, Дебора.”

“Ебать тебя, Чарли,” ответила она. “У меня прекрасная жизнь.” И чтобы доказать это, она заказала лучший в Майами сэндвич medianoche, и batido de mamey, молочный коктейль, сделанный из уникальных тропических фруктов, на вкус напоминающий комбинацию персика и арбуза.

Моя жизнь была столь же прекрасна, как и её, так что я заказал то же самое. Поскольку мы были здесь постоянными клиентами, и приезжали сюда большую часть наших жизней, стареющий небритый официант забрал наши меню с лицом, возможно послужившим образцом для подражания Деборе, и потопал к кухне как Годзилла на пути к Токио.

“Все так веселы и счастливы,” сказал я.

“Здесь не Соседство мистераРоджерса, Декс. Это – Майами. Счастливы только плохие парни.” Она смотрела на меня без выражения, прекрасный полицейский взгляд. “Почему ты не смеешься и не поёшь?”

“Жестоко, Деб. Очень жестоко. Я был хорошим много месяцев.”

Она взяла глоток воды. “Угу. И это сводит тебя с ума.”

“Намного хуже,” содрогнулся я. “Кажется, я становлюсь нормальным.”

“Кончай дурачиться.”

“Печально, но факт. Я стал домоседом.” Я колебался, затем выболтал это. В конце концов, если мальчик не может поделиться своими проблемами с семьей, кому он может доверять? “Дело в сержанте Доаксе.”

Она кивнула. “Он действительно крутоват для тебя,” сказала она. “Лучше держись от него подальше.”

“Я бы с радостью,” сказал я. “Но ОН не хочет держаться подальше от МЕНЯ.”

Ее полицейский взгляд стал жестче. “Что ты планируешь с этим делать?”

Я открыл рот, чтобы всё отрицать, но к счастью для моей бессмертной души прежде чем я успел солгать, нам помешал сигнал рации Деб. Она ответила что уже в пути. “Пошли,” бросила она у двери. Я покорно последовал за ней, задержавшись только чтобы оставить немного денег на столе.

К тому времени как я вышел из Релампагос, Дебора уже садилась в машину. Я поспешил к ней и открыл дверь. Она выехала со стоянки прежде, чем я успел сесть. “Ну право, Деб,” сказал я. “Я чуть ботинок не потерял. Что за спешка?”

Дебора нахмурилась, вклинившись в тесный промежуток между машинами, что может позволить себе только водитель из Майами. “Не знаю,” ответила она, включив сирену.

Я моргнул и повысил голос, чтобы перекричать шум. “Разве диспетчер тебе не сказал?”

“Ты когда-нибудь слышал заикание диспетчера, Декстер?”

“Ну не, Деб, не слыхал. А он заикался?”

Деб обогнала школьный автобус и гнала по 836. «Да», сказала она. Она жестко подрезала БМВ полный зазевавшихся парней. “По моему, это – убийство.”

“По твоему,” повторил я.

“Да,” ответила она, а затем сконцентрировалась на вождении, и я от нее отстал. Высокие скорости всегда напоминают мне о собственной смертности, особенно на дорогах Майами. И что касается дела Заикающегося Диспетчера ну, в общем, мы с Нэнси Дрю узнаем обо всем достаточно скоро, особенно с такой скоростью, и немного волнения никогда не повредит.

Несколько минут спустя Деб удалось не угробив доставить нас в окрестности Оранж Боул, и мы спустились на второстепенную дорогу, сделав несколько быстрых поворотов прежде чем скользнуть на стоянку у небольшого домика на 4-ой Северо-Западной. Улица представляла собой линию одинаковых маленьких стоящих близко друг от друга домиков, каждый огорожен собственной стеной или заборчиком. Многие из них были ярко окрашены и имели садик.

Две патрульных машины уже стояли перед домом, сверкая мигалками. Пара одетых в форму полицейских растягивала желтую ленту вокруг места преступления, и пока мы выходили, я заметил что третий полицейский сидит на переднем сиденье одного из автомобилей, обхватив голову руками. У входа в дом около пожилой леди стоял четвертый полицейский. Старушка сидела на верхней из двух маленьких ступенек. Она чередовала плач с тошнотой. Где-то поблизости на одной ноте, снова и снова, выла собака.

Дебора подошла к ближайшему офицеру в форме. На лице этого квадратного парня средних лет с темными волосами читалось сожаление, что не он сидит в автомобиле с головой на руках. “Что у вас?” спросила его Деб, показав значок.

Полицейский не глядя на нас покачал головой и пробормотал, “Я не пойду туда снова, нет, даже если это будет стоить мне пенсии.” И отвернулся, почти уйдя в сторону патрульной машины, разворачивая желтую ленту так, будто она могла защитить его от находящегося в доме.

Дебора уставилась на копа, затем взглянула на меня. Если честно, я не смог придумать что бы сказать действительно полезного или умного, и на мгновение мы замерли смотря друг на друга. Ветер теребил ленту вокруг места преступления, собака продолжала выть, издавая своего рода фантастический йодль, что не увеличивало мою привязанность к роду собачьих. Дебора покачала головой. “Кто-нибудь должен заткнуть гребаную псину,” сказала она, и нырнув под ленту пошла к дому. Я тоже. Через несколько шагов я понял, что вой собаки становится ближе; он исходил из дома: вероятно домашнее животное жертвы. Животные весьма часто ужасно реагируют на смерть владельца.

Мы остановились на ступеньках и Дебора подняла взгляд на полицейского, читая его бейдж. “Коронел. Эта дама – свидетельница?”

Полицейский не смотрел на нас. «Да», сказал он. “Госпожа Медина. Она нас вызвала,” старуха наклонилась и блевала.

Дебора нахмурилась. “Что это с собакой?”

Коронел издал своего рода лающий шум на полпути между смехом и хеканьем, но не ответил, и не смотрел на нас.

Я полагаю, Дебора вышла из себя, в чем трудно её винить. “Что за херь здесь происходит?”