“Ну и что, бля. Мы-то не можем.”

Мы помолчали несколько минут. Я предполагаю, что Деб думала о Кайле и задавалась вопросом, найдем ли мы его вовремя. Я попытался представить себя заботящемся о Рите и потерпел фиаско. Как проницательно указала Дебора, я был помолвлен, но до сих пор ничего не понял. И никогда не пойму, что обычно я расцениваю как благословение. Я всегда чувствовал, что предпочитаю думать мозгами, а не некой сморщенной частью тела слегка южнее. То есть, серьезно, неужели люди не видят себя, когда болтаются между пусканием слюней и свиданиями при луне, влажными глазами и слабостью в коленках совершая абсолютно идиотские поступки, которые даже животные имеют здравый смысл закончить быстро, чтобы продолжать заниматься более важным делом, а именно добычей свежего мяса?

Хорошо, как мы все согласились, я этого не понимаю. Так что я просто смотрел на приглушенные огни домов над водой на дальней стороне тротуара. Несколько жилых домов стояло близко к будке, затем здания стояли реже. Возможно, если бы я выиграл в лотерею, то мог бы попростить агента по недвижимости подобрать мне что-нибудь с маленьким подвалом, достаточно большим, чтобы уютно разместить под полом одного смертоносного фотографа. Тихий голос с заднего сиденья мягко нашептывал мне, пока я мечтал об этом, но я, конечно же ничего не мог сделать, разве что поприветствовать нависшую над водой луну. Над раскрашенной лунным светом водой разнесся лязгающий звук, сигнализируя, что разводной мост собирался подняться.

Затрещало радио. “Он движется,” сказал Доакс. “Собирается переехать мост. Следите за ним – белая Тойота 4 Раннер.”

“Вижу его,” сказала Дебора в рацию. “Мы за ним.”

Белый СУВ пересек тротуар и выехал на 15-ую улицу всего за мгновение до того, как поднялся мост. Сделав небольшую паузу, чтобы позволить ему отъехать, Дебора потянулась за ним. На бульваре Бискейн он повернул направо, и мгновением спустя мы тоже. “Он направляется на север по Бискейн,” сказала она по рации.

“Двигай за ним,” сказал Доакс. “Я поеду здесь.”

4 Раннер двигался на нормальной скорости сквозь умеренное движение, держась всего на пять миль в час выше ограничения скорости, которую в Майами считают туристической; достаточно медленно, чтобы вызвать шквал клаксонов водителей, едущих после него. Но Оскар, казалось, не возражал. Он повиновался всем дорожным знакам и оставался на правой полосе, ведя машину так, словно не имел никакого особого места назначения и просто выехал на расслабляющую послеобеденную прогулку.

Когда мы подъезжали к 79-ой улице, Дебора включила рацию. “Мы пересекаем 79-ую,” сказала она. “Он не спешит, продолжает двигаться на север.”

“Десять четыре,” сказал Доакс, и Дебора взглянула на меня.

“Я молчу.”

“Зато херню всякую думаешь,” сказала она.

Мы двигались на север, дважды остановившись на светофоре. Дебора делала всё возможное, чтобы оставаться несколькими автомобилями позади, что практически подвиг для транспортного потока Майами, большинство автомобилей которого пытаются проехать вокруг или насквозь остальных. Навстречу, вопя сиреной на перекрёстках, проехала пожарная машина. На остальных водителей это произвело не больше впечатления, чем блеяние ягненка. Они игнорировали сирену и цеплялись за свои с трудом завоеванные места в запутанной линии движения. Человек за рулем пожарной машины, будучи водителем Майами, просто лавировал вправо-влево, подыгрывая сиреной и клаксоном: Дуэт для Траффика.

Мы достигли 123-ей улицы, последнего места, чтобы вернуться назад к Майами-Бич прежде, чем 826-ая приведет в Северный Майами-Бич, но Оскар продолжал двигаться на север. Дебора передала это Доаксу по рации.

“Куда бля он едет?” бормотала Дебора, положив радио.

“Возможно он просто ездит по округе,” сказал я. “Сегодня красивая ночь.”

“Угу. Хочешь написать сонет?”

При нормальных обстоятельствах у меня был бы роскошный ответ на это, но возможно из-за волнующей природы нашего преследования, ничего не пришло в голову. И так или иначе, Деб, похоже, нужна была хотя бы маленькая победа.

Через несколько кварталов Оскар внезапно прибавил скорость, перестроился в левый ряд и свернул налево наперерез движению, вызвав концерт сердитых гудков от водителей, двигающихся в обоих направлениях.

“Он движется на запад по 135-ой улице,” сказала Дебора Доаксу

“Я позади Вас,” ответил Доакс. “На Широком Тротуаре.”

“Что у нас на 135-ой?” громко поинтересовалась Деб.

“Аэропорт Опа-Лока,” сказал я. “Через несколько миль прямо впереди.”

“Дерьмо,” сказала она, и взяла рацию. “Доакс – на его пути аэропорт Опа-Лока.”

“Уже еду,” ответил он, и я услышал его сирену прежде чем выключилась его рация.

Аэропорт Опа-Лока долгое время был популярным местом у торговцев наркотиками, а так же контрабандистов. Весьма удобно, учитывая, что грань между этим зачастую весьма расплывчата. У Оскара очень легко мог быть маленький самолет, готовый вывезти его из страны в почти любое место на Карибском море, в Центральной или Южной Америке – со связью с остальной частью мира, хотя конечно, я сомневался, что он отправится в Судан или Бейрут. Место где-то на Карибах было более вероятным, но в любом случае покинуть страну было разумным ходом при текущих обстоятельствах, и аэропорт Опа-Лока был логичным местом, чтобы начать.

Оскар двигался немного быстрее, хотя 135-ая улица не была столь же широка и хорошо проходима как Бульвар Бискейн. Мы подъезжали к мостику через канал, когда Оскар спустился с другой стороны и внезапно ускорился с визгом покрышек объезжая поток машин по S-образной траектории.

“Проклятье, что-то его спугнуло,” сказала Дебора. “Он наверное, заметил нас.” Она прибывила скорость, все еще держась позади на два или три автомобиля, несмотря на то, что теперь стало бессмысленно притворяться, что мы за ним не следим.

Что-то действительно напугало его, потому что Оскар ехал грубо, опасно близко к столкновению или выскакиванию на тротуар, и совершенно естественно, Деб не собиралась позволить себе проиграть в этом соревновании. Она двигалась за ним, уворачиваясь от автомобилей, которые все еще пытались оправиться от встречи с Оскаром. Только что он метнулся в крайний левый ряд, вынудив старый Бьюик завертеться, выскочить с дороги и сокрушив забор, остановиться во дворике светло-голубого дома.

Неужели вид нашей неприметной машины заставил Оскара так себя вести? Мысль об этом была приятной и заставляла почувствовать свою значимость, но я в это не верил – до сих пор он действовал расчетливо и хладнокровно. Если бы он хотел избавиться от нас, скорее всего он бы сделал какой-нибудь внезапный хитрый ход, например перескочил бы через разводной мост, когда он поднимался. Итак, почему он внезапно запаниковал? Просто чтобы что-нибудь сделать, я наклонился вперед и посмотрел в боковое зеркало. Прописные печатные буквы на зеркальной поверхности подсказали мне, что объект был ближе, чем ожидалось. Очень несчастливая мысль, потому что в настоящее время в зеркале отражался только один объект.

Разбитый белый фургон.

Он следовал за нами и за Оскаром. Придерживаясь нашей скорости, виляя туда – сюда по дороге. «Отлично», сказал я, “в конце концов не так уж и глупо.” И я повысил голос, чтобы быть услышанным через визг покрышек и сигналы автомобилистов.

“О, Дебора?”, сказал я. “Не хочу отвлекать тебя от водительских хлопот, но не могла бы ты на минуточку взглянуть в зеркало заднего обзора?”

“И что бля это должно значить,” забрюзжала она, но мазнула глазами по зеркалу. Чистая удача, что мы были на прямом отрезке дороги, потому что в течение целой секунды она забыла про руль. “От дерьмо,” прошептала Деб.

“Да, я тоже так подумал,” сказал я.

Переход I-95 пересекал дорогу прямо впереди, и непосредственно перед тем, как пройти под ним, Оскар яростно перескочил сразу через три ряда вправо и свернул в переулок, ведущий параллельно автостраде. Дебора матюгнулась и вывернула руль, чтобы не отстать. “Скажи Доаксу!” рявкнула она, и я покорно поднял рацию.