– Так вы согласны! – воскликнула Илона. – Умница! Франц будет очень рад.

Он очень переживает из-за того, что строительство заморожено. Да и я немного развлекусь, работая над интерьерами. Вы разрешите мне оформить все на свой вкус, Петер? – Она слегка дотронулась до его запястья. – Надеюсь, вы не из тех, кто учит художника, как делать его работу?

От этого мимолетного прикосновения по всему телу Петера пробежала дрожь.

– Я всегда и во всем привык доверять профессионалам, – сказал он сухо.

Илона кивнула в знак одобрения и убрала руку.

Ей стоило большого труда не расхохотаться. Нет, этот Адлер просто неподражаем! Он все воспринимает невероятно серьезно – и саму жизнь, и себя, и ее, Илону. Он просто деревенеет, когда она дотрагивается до него, даже случайно. Вот кому нужно расслабиться, причем немедленно, в ближайшие же дни.

– Вы не будете возражать, если я подберу для вас и мебель? – промурлыкала она, продолжая гипнотизировать Петера своими бездонными глазищами.

Поймав его взгляд, она часто-часто заморгала длинными черными ресницами и облизнула губы кончиком языка. По тому, как пристально он смотрел на ее рот, как вспыхнули его глаза, она догадалась о силе пылающего в нем пожара. Но… когда же он все-таки капитулирует?

– Мебель, Петер, – повторила она, так и не услышав ответа.

– Да. Конечно… То есть, я полагаю… И тут Илону осенило. Перед ней один из тех клиентов, которые, сделав заказ, тут же о нем забывают. Их не волнует, какими будут дом и мебель. Им нужна только крыша над головой и предметы первой необходимости. Ну и, конечно, несколько пар горных лыж в кладовке. И это все. Главное в их жизни – не дом, а работа…

– Знаете, иногда мне бывает достаточно одного взгляда на клиента, чтобы определить его вкус, – продолжала она. – Ведь большинство людей выражают себя не только в одежде, но и в обстановке? И вы в том числе… На мой взгляд, ваш стиль – консервативность, традиционность.

– Но я совсем не хочу, чтобы мое жилище напоминало средневековый замок, – неожиданно запротестовал Петер. – Да, мне нравятся строгие пропорции… Но я отнюдь не против деревянных панелей и витражей из цветного стекла. Пусть в этом альпийском домике будет светло и уютно. – Он говорил с таким азартом, что Илона была потрясена. – Что касается мебели… – Его серые глаза, обычно такие холодные и спокойные, вдруг ярко вспыхнули. – Знаете, я люблю сочетание яркого неба и чистого снега. Пусть ковер будет голубым, а кресла и стены – белыми. И столы светлые, прозрачные, из стекла. А кровать, наоборот, массивная и широкая. Такая, что нырнешь и, кажется, уже не выплывешь наружу. Остальное… Остальное можете сделать по своему вкусу.

Простодушие этой реплики слегка позабавило ее.

– Спасибо, что не учите меня, как нужно работать.

Илона почувствовала к Петеру невольное уважение. Все-таки за этим внешним лоском и хладнокровием скрываются некие пристрастия и привязанности.

Он посмотрел в ее лукаво улыбающиеся глаза и сконфуженно рассмеялся.

– Извините, – сказал он. – Кто бы мог подумать, что меня занесет? Не понимаю, что со мной произошло? Только открыл рот и… пожалуйста.

– Значит, это случилось на уровне подсознания, Петер. Ведь самое дорогое и сокровенное в человеке прячется далеко-далеко. Может быть, вам стоит чаще заглядывать в себя? Вы произнесли свой монолог на одном дыхании и этим, кстати, очень помогли мне. От всей души благодарю вас, – теперь я знаю, как мне поступить… Не будем же откладывать наше общее дело в долгий ящик. Едемте обратно… По дороге вы позвоните и сделаете все необходимые распоряжения.

Петер смотрел на прелестное оживленное лицо Илоны и понимал, что она права. Нельзя терять время. Ни минуты.

Они вышли из дома и направились к автомобилю.

– Пока вы будете звонить, я запасусь провизией, – заявила она, усаживаясь на свое место. – А за вином мы заедем в один монастырь. Это по дороге. Вы любите вино, Петер?

– Смотря какое.

Она взяла его за руку, и на этот раз он не сопротивлялся.

– Вам понравится монастырский выдержанный «рислинг», – заверила она. – Только не пейте слишком много. А то и сами не заметите, как окажетесь под столом. Но бутылочка-другая будет очень кстати. Простите, Петер, но вы сейчас – словно до предела натянутая струна. У вас какие-то неприятности?

– Да, пожалуй, у меня не самый лучший период в жизни! – признался он честно.

– Не беда, этот год уже на исходе. И завершается он, по-моему, превосходно. Я избавилась от… одного человека, Амелия родила очаровательную малышку! А главное – вы покупаете дом в Альпах. Стало быть, добро пожаловать в Австрию!

– Спасибо. Я очень тронут…

Илона пришла в восторг от его улыбки. Он уже начал расслабляться, и ей это нравилось. Она тоже улыбнулась в ответ.

Я сделаю тебя счастливым всего лишь за полгода, дорогой, подумала она. А что я получу взамен? Правильно, ты сделаешь мне ребенка!

Но в машине эта женщина снова его удивила.

– Скажите, Петер, – вкрадчиво начала Илона. – А что вы думаете о моей манере одеваться?

Он сделал вид, что залюбовался проплывающим за окном грушевым деревом – его желтыми, подожженными осенью листьями и крупными плодами на ветвях. Сказать ей правду? Но ни одна женщина на свете не желает знать, что на самом деле думают о ее нарядах.

– Просто потрясающе, – ответил он. – Черный цвет вам идет.

– И вам не кажется, что я выгляжу вульгарно?

Вульгарно?! Значит, только ради того, чтобы увидеть некую вульгарную особу, ему вздумалось бросить все дела и истратить кучу денег? Да ведь он ехал сюда с одним-единственным намерением – сорвать с нее все, что на ней надето! И потом… Разве что-либо, связанное с этой фантастической женщиной, может быть вульгарным?

– Шутить изволите, фрейлейн, – фыркнул он. – Конечно же нет!

Она, прищурившись, посмотрела на него.

– А как вам понравилось платье, в котором я была на вечере в прошлом году?

– Извините, Илона, – мастерски солгал он. – Но я, честно говоря, не помню, как вы тогда были одеты. Кажется, в чем-то таком темном, свободном. Но это «что-то» вам очень шло! Иначе с какой стати я решил бы, что вижу невероятно красивую женщину?

– Ну, это вы хватили, Петер, – покачала она головой. – Я отнюдь не красавица, и знаю это. Но меня интересует другое… Если бы мы были с вами близки, – давайте предположим такое, ладно? – стали бы вы просить меня переодеться, прежде чем выйти на улицу?

– Никогда! Попросил бы сбросить все это на полчасика, пожалуй, – вдруг выпалил он. – Но переодеться? Зачем?

Говоря это, Петер нисколько не кривил душой, – ему действительно нравились ее сексуальные наряды, как и то, что под ними не было белья. А несколько вызывающий вид и манера вести себя независимо и раскованно пленяли, пожалуй, не меньше.

– Какой дурак поступил бы так? – спросил он вполне искренне.

– Этого дурака зовут Ульрих, – ответила она кисло. – Ульрих Гроссмайер.

На этот раз Петер счел за лучшее промолчать. Ну да, так звали последнего любовника Илоны, которому она указала на дверь меньше месяца назад. Значит, этот идиот пытался сделать из нее леди? Похоже, он влюбился и намеревался сделать официальное предложение руки и сердца. Вот уж, действительно, глупец! Разве можно жениться на таких женщинах, как Илона? Они годятся только в любовницы.

Меланхолически наблюдая чередующиеся за окном отроги Альп, Петер Адлер пообещал себе, что никогда не повторит чужих ошибок. Он ни за что не влюбится в эту женщину-ведьму, и тем более не станет пытаться превращать ее в светскую даму.

Одна такая уже ждет его дома, и он не испытывает никакого желания возвращаться к ней! Впрочем, в значительной степени это будет зависеть от Илоны.

– Этот Ульрих, – сказал он, откашлявшись, – ничего в вас не понял.

Илона мгновенно ослепила его колдовской улыбкой.

– Благодарю за сочувствие. Я думаю, вы заслуживаете того, чтобы пригласить вас к себе домой. Но сначала отыщем телефонную будку, магазин и обязательно купим вина.