— Боюсь, Ричард, они не произведут фурора на лондонской бирже.

Рука его светлости опустилась, и под это напутствие Ричард Блейд отправился в дорогу. Умирая и воскресая вновь, корчась от дикой боли, он двигался туда, где ему предстояло стать императором или рабом, военачальником или магом, возлюбленным королевы или гонимым отовсюду чужаком. Возможно, разбойником с большой дороги или пиратом…

Он лежал, скорчившись, на чем-то жестком и твердом, неприятно холодившем бок и бедро. Сознание возвращалось постепенно, словно мигающая лампа яркими вспышками освещала темную кладовую памяти. Вспышка — и он вспомнил, как его зовут. Блейд… Ричард Блейд… Да, кажется, так… Еще вспышка — и перед глазами предстал пульт со множеством огоньков и сухие старческие пальцы на ребристой рукояти рубильника. Лейтон… лорд Лейтон, снова забросивший его к дьяволу на рога… Зачем? Еще одна вспышка — и он вспомнил.

Застонав, Блейд перевернулся на спину и, не открывая глаз, попытался расслабиться; адаптация проходила лучше, если полежать спокойно минуту-другую. Его большая ладонь скользнула по бугристой влажной поверхности, на которой он лежал. Земля? Плотно утоптанная холодная земля?

Упираясь локтями, он приподнялся и открыл глаза.

Нет, не земля — глиняный пол, темный, сырой и запорошенный какой-то пылью. Углем?

Теперь он услышал слабый гул и потрескивание и, сообразив, что находится под крышей, скосил глаза направо. Слабый огонь пылал в кузнечном горне, рядом валялись наковальня и большая бочка, из которой вытекла вода, — пол был мокрым, и это создавало ощущение холода. Слева тянулся верстак с разбросанным инструментом, клещами, пилками, подковами, железными прутами. Он — в кузнице? Что-то было во всем этом неправильное, неверное…

Он — в кузнице! Значит, в поселке, в городе! Среди людей! Нагой и беспомощный! Бели сейчас появится хозяин, один взмах молота и…

Эта мысль заставила Блейда подняться на колени Мгновение он простоял так, опустив голову и упираясь кулаками в пол, чувствуя, как стихает жуткая боль в голове и прибывают силы; потом, резко оттолкнувшись, поднялся. Его еще покачивало, но, словно боевая машина, выдержавшая внезапный страшный удар, он был уже готов к схватке. Готов защищать свою жизнь, сражаться или бежать, убивать или прятаться. Он настороженно уставился на светлый прямоугольник двери, ожидая, что сейчас появятся люди. Но никто не вошел — только за порогом валялась на черной, засыпанной углем земле пара сапог. Отметив сей факт, разведчик перевел дух и огляделся.

Да, кузня определенно выглядела странной — даже в бреду пробуждения он заметил это! Тяжелая наковальня перевернута, и бочка — тоже, инструменты и материал в беспорядке, огонь в горне гаснет, меха распороты — похоже, молодецким ударом сабли… Разгром! Кто-то здесь изрядно повеселился…

Сделав несколько глубоких вздохов и пару раз присев, Блейд решил, что пришел в норму. Не трогаясь с места, он протянул руку к верстаку и, стараясь ненароком не грохнуть железом, выбрал прут потяжелее. Затем прокрался вдоль стены к дверям и осторожно выглянул наружу.

Он увидел то, что ожидал. Стоптанные сапоги были напялены на ноги, их обладатель, кряжистый невысокий мужчина в полотняных штанах и кожаном фартуке до колен, лежал на земле — абсолютно мертвый. Не выходя из кузницы, Блейд снова присел и вытянул голову, разглядывая кровавое пятно на груди мастера. Интересная рана… Не удар меча или копья, и на стрелу тоже не похоже… Пуля, внезапно понял он; огромная пуля, разворотившая всю грудину! Такими стреляли из кремневых мушкетов…

Осмелев, Блейд шагнул на безлюдную улицу и потянул носом воздух. Пахло дымом, морем, зеленью; но еще тянуло чем-то знакомым, запахом, который он не раз уже ощущал. Пороховой гарью!

Значит, здесь, как везде… Воюют! Что ж, любимое развлечение рода человеческого — и на Земле, и в иных мирах! Он повернулся к кузнецу и некоторое время задумчиво изучал труп; сапоги и штаны были ему явно маловаты. Наконец Блейд снял с мертвого мастера окровавленный фартук, повязал на чреслах и заткнул прут под завязку. Потом он вынул из руки кузнеца рукоять тяжелого молота. Итак, его приобщение к местной цивилизации началось, он был теперь одет и вооружен.

Разведчик огляделся: вокруг по-прежнему никого. Узкая улочка — скорее, проулок — напоминала щель между низкими, не выше двух этажей, стенами домов. От грубо обтесанных каменных глыб веяло холодом и сыростью, немногочисленные окна, зиявшие в толстой каменной кладке, наводили на мысль о крепости. Вероятно, неожиданные атаки на городок были делом обыкновенным, и местная архитектура соответствовала ситуации. На минуту Блейд замер, напрягая слух и обоняние (зрение в столь ограниченном пространстве казалось практически бесполезным), и попытался определить, в какой части этого лабиринта разворачивается схватка. Звуки редких выстрелов разносились над домишками, плутали в узких кривых переулках, многократно отражались от невысоких стен; ему так и не удалось понять, где рявкают мушкеты. Наконец он двинулся вдоль улицы направо, положившись на чутье. Городок был невелик, так что рано или поздно ему придется встретиться и с грабителями, и с жертвами грабежа.

Бесшумно пробираясь вперед, он перебирал в голове сведения о той эпохе, когда в ходу были мушкеты, а центр промышленности представлял собой пропахшую дымом кузню. На сей счет Блейд не мог похвастать подробной информацией; скажем, о рыцарских временах ему было известно гораздо больше, ибо холодное оружие и все, что связано с ним, являлось давним его увлечением. Он не сомневался, что находится где-то на побережье — слабый ветер доносил запах водорослей и тот йодистый терпкий аромат, который служил безошибочным признаком моря.

Добравшись до угла, Блейд прижался к каменной стене и осторожно выглянул. В поперечной улице сгрудилась дюжина крепких коренастых мужчин, облаченных в свободные штаны до колен, высокие сапоги, похожие на колеты безрукавки и шлемы; вся эта амуниция была пошита из плотной, грубо обработанной кожи. Люди несли оружие — мушкеты, как он и ожидал; на боку у каждого болталась кривая сабля. Он замер на месте с твердым намерением выяснить; что же происходит — прежде чем ввязываться в драку. Впрочем, драки явно не избежать, подумалось ему; он был чужим и для жителей разграбленного поселения, и для напавшего на них отряда, а в этом мире подозрительных чужаков, скорее всего, не жаловали.

Приникнув к стене, он глядел, как облаченные в кожу люди вышибли дверь дома попригляднее, отшвырнули в сторону хозяина и деловито принялись вытаскивать плотно набитые мешки; за ними последовали бочки — несомненно, винные. Хозяин не сопротивлялся; как человек благоразумный, он не спешил последовать за кузнецом, у которого Блейд позаимствовал фартук и молот.

Разведчик продолжал наблюдать за шайкой, работавшей умело и сноровисто. В том, как действовали эти люди, ощущался явный профессионализм и долгая практика, а их уверенные движения и чуть раскачивающаяся походка говорили о хорошем знакомстве с корабельной палубой. Пираты, решил Блейд. И озабочены они, вероятно, не поисками сокровищ — что можно взять в небольшом городишке, кроме пары стоптанных сапог? Значит, запасают провиант. А местные обыватели, за исключением отдельных несговорчивых личностей, предпочитают отдать зерно и спиртное, сохранив свои шкуры. На миг Блейду почудилось, что он попал во французский городок трехвековой давности, где его лихие соотечественники экипируют судно перед плаванием за океан, к золотоносным приискам Мексики и Перу. Но в те времена во Франции была отличная береговая охрана… Не скачут ли уже сюда королевские конники, которые перебьют всех, не отличая правого от виноватого?

Он понимал, что его предположение насчет пиратов требует проверки, но интуитивно чувствовал, что не ошибается. Оставалось решить, какую дорогу предпочесть ему в этом мире, сухопутную или морскую, и почти мгновенно Блейд сделал выбор: он примкнет к команде корабля и выберется из захолустья, куда его закинули судьба и старания лорда Лейтона.