- Вы, сынки, хоть ваше имя скажите, кого мне поминать, - сказала старуха.

Слезинка вдруг выпала из ее глаза и покатилась по коричневому пятну на щеке. Пришли откуда-то эти деловые и хозяйственные сынки, пожалели ее старость, наполнили старый сад молодыми голосами, свежим звуком пилы, горячей утренней работой садоводов.

- Имена наши - бойцы пехотного полка славной Пролетарской Краснознаменной дивизии, и окромя никакого имени тебе помнить не надо, сказал Глушков. - И если бы пришли не мы, а другие бойцы, каждый так же бы по мере сил постарался. А еще должен вам, мамаша, сказать - к концу там третьей или четвертой пятилетки, может быть, каждый гражданин должен будет в обязательном порядке иметь свой яблонный сад.

Глушков отпивал из кружки горячий чай, хрустел сахаром; круглые щеки его лоснились. Потом теми же размеренными движениями садовода, какими привык он пересыпать семена на ладони и готовить для каждого сорта особый пакетик, было старательно завернуто им в тряпочки все его походное хозяйство и послуживший для дела садовый нож.

Полчаса спустя горнисты протрубили на площади сбор.

Красноармейцы уже были готовы. В шинели, с вещевым мешком за спиной, Глушков пошел к дому проститься с хозяйкой.

- Ну, мамаша, - сказал он, подавая жесткое ребрышко ладони, - живи хорошо. Весной, как цвет пойдет, первым делом следи, чтобы гусеница или еще какой червяк не завелся. Если, скажем, тля на лист сядет, табачным раствором опрыскивай.

Яблоко должно уродиться хорошее.

И красноармейцы торопливо зашагали к городской площади. Отовсюду, со всех дворов, с мест случайного ночлега в походе, торопились красноармейцы, походные кухни были впряжены, кони ржали. Протяжно и строя в походный порядок всю эту массу людей, прокатилась по площади команда. Маневры были закончены, теперь предстояло возвращение на зимние квартиры и отдых. Высокий и заливистый тенорок левофлангового Силантьева затейливо вывел первые слова походной песни.

И разом, вслед за первым и сложным коленцем певца, обрушилась могучая громада голосов. Они как бы сами собой раскрывали на ходу окна, извлекали жителей, расцвечивали женские руки платками, похожими на спугнутых голубей в этот утренний час. Теперь пошли сады, тысячи яблонь, корявые стволы, опустошенные, готовые к зиме, к густым дремотным месяцам отдыха.

Переправившись на другой берег, войдя уже в походный размеренный шаг, Глушков оглянулся на покинутый город. Высоко к самому небу уходили деревья. Туман лежал на низкихразвесистых кронах яблонь, и казалось, что это - цветут сады.

Они были как бы осыпаны белыми цветами, обильным полноцветьем весны, обещавшим невиданные урожаи. Ему показалось еще, что над крутым спуском яблонного сада он увидел старуху, с коричневыми пятнами на старом лице, похожими на родимые пятна на лице матери. И белые клочья тумана знакомо повязывали платком дорогое лицо, приближенное из детства, из самых начальных дней его жизни...

А полк уже шел по осенним полям, бывалый песенник выкидывал своим тенорком коленца, обвал голосов сопровождал это его заливистое вступление, и все дальше и дальше уплывал городок со своими расцвеченными туманом садами, полными роскошного цвета весны, и старым, любимым и возвращенным из прошлого лицом матери.

Февраль, 1938

ЛИДИН Владимир Германович (1894 - 1979). Сад. Впервые опубликован в газете "Рабочая Москва", 1938, 8 апреля. Печатается по изданию: Лидин Вл. Рассказы. М.: Советский писатель, 1939.