Но огнетушитель умыкнули с собой, и то спасибо…

Полночи опять куролесили, к вящему негодованию рыбок и мохнатой любительницы подремать — но к рассвету кое-как угомонились. И обнимающая новую подругу Женька даже сквозь сон иногда ощущала на себе нехороший такой, звериный огонёк в изучающем взгляде горящих дьявольским мерцанием жёлтых глаз. Зато ни один комар не прилетел! Извертевшийся в палатке Тим таки взвыл, запросил пощады — живьём заедают ведь! — и под хихиканье Принцессы приполз сдаваться на милость девушки. Вернее, обладающей таким странным даром кошки.

Ладно, заползай под одеяло, хоть от тебя и прёт каким-то керосином — но вместо меча между нами будет рысь.

Вах!

По узловатому стволу растущего на опушке дерева медленно скользнула тень. Она не испугала бы даже и пару мирно о чём-то беседующих птах на ветке — однако неспешно пьющий утреннюю воду из ручья олень сразу поднял голову. Но хорош, красавец — кажется, этих зовут то ли пятнистыми, то ли благородными. Неизвестно, что насторожило величавого зверя — ни единого звука или подозрительного запаха не донеслось с той стороны. Быть может то, что тень шевельнулась как-то не в такт пролетевшему где-то в вышине порыву ветра?

Женька скептически покосилась на малокалиберку в руке и вздохнула. Барсуков бить или даже лис — но не такую же тушу? Затем она почесала за ухом прижимающееся к ноге мохнатое тепло. Угомонись, киса — такая добыча нам не по зубкам.

Не отрывая горящих глаз от столь великолепной, однако недоступной дичи, рысь издала негромкий утробный звук, отозвавшийся в ноге бархатным рыком. Пташек словно ветром сдуло — зато олень, понявший что кошка в кустах это так, просто дурью мается или злость нагоняет, явно успокоился. Он тоже посчитал, что куда там до него этой малявке. Некоторое время ещё прислушивался, недоверчиво поводя ушами и роняя с морды редкие капли, а затем вернулся к воде…

— Ух какой следок свежий, прямо ещё горячий! — утром Женька осторожно потрогала вдавившийся во влажную землю след и отметила, что края даже ещё нисколько не подсохли — не осыпаются.

Покосилась на послед чуть дальше — но лезть туда лапкой побрезговала. И так видно, что чуть курится на, мягко говоря, бодрящем воздухе.

— Побегаем, кис?

Рысь потешно фыркнула и чуть поджав уши, попятилась, разом выразив всю глубину своего презрения к этим дурацким забавам. Её дело из засады наскакивать да шустро драть в клочья — а высунув языки на плечо пусть всякие дурные псины бегают. И всё же, она поплелась за подругой, решившейся погоняться за оленем. Ага, в ту сторону… ну да, если не на утренний водопой, то больше и некуда!

Они неслись как ветер — кареглазая амазонка в ярком ситцевом сарафанчике и бесшумно перекатывающаяся рысь с задорно задранным хвостом. Взлетели по пологому косогору, не потревожив даже пожухлой веточки — Женька слегка сжульничала.

Не зря же она всегда так чутко прислушивалась, как же это получается у Тимки? Не просто так примеряла на себя эти нежные, еле заметные дуновения чужого искусства? Чтобы она сама не сумела что-то подобное, доступное этому худощавому смазливому принцу? Да недостойно Воина и мысли о чём-то подобном допускать! Тем более, за месяц странствий можно было даже и увязавшуюся за ней рысь тому научить…

Кошка почуяла колдовство мгновенно. Старательно бежала почти прижимаясь к ногам разгорячённым мехом, чтобы лесной дух упаси не вылететь за пределы незримо меняющего окружение сгустка человечьей воли. Скостили таки прилично — кошка хоть и высунула язык ломтем эдак на полкило варёной колбасы и дышала тяжело, но всё так же неслышно неслась на мощных лапах.

И вот теперь они застыли у толстого то ли вяза, то ли граба, то ли ещё дуб его знает какого дерева — как жительница большого степного города, Женька в эдаких материях ровным счётом ни капельки не разбиралась. Вот прижавшаяся к ноге рысь могла бы сказать — но ей в общем-то было тоже всё равно. Добыча — другое дело. Вот если бы куда меньшая самка или даже косуля! Тогда сразу — кошка бесшумно выпустила когти, пропахала ими лесную подстилку и вопросительно глянула вверх.

Женька отрицательно покачала головой — глаза её смеялись. Те, кто бежали следом, производили шум как стадо ломящихся сквозь сухой камыш кабанов.

В самом деле, не успела кошка отдышаться толком, как мимо пронёсся тугой порыв воздуха — и на простор у ручья выскочил Владимир. Не разбираясь в подробностях, он прыгнул к едва успевшему поднять голову оленю. Тот даже попытался удрать в замедлившемся как во сне времени — да выпитая вода и влажный берег помешали.

Почти незаметно мелькнул кулак брата и с хорошо слышным хрустом врезал по незащищённой мышцами впадинке зверя — меж загривком и затылком. Четвёртый позвонок, вроде бы… олень всего лишь пару раз взбрыкнул. Подоспевшая вторая тень сгустилась, и Принцесса с размаху припечатала в зверя махонькой ртутно блеснувшей молнией.

Опа! Такого эта стервочка не показывала! Женька насторожилась за долю туго спрессованной в события секунды — но олень уже нелепо дёрнул парой весьма неплохих рогов и заваливался на отказавшие задние ноги. Вот он дрогнул шкурой последний раз, словно сгоняя мошкару, и затих.

У ручья воцарилась тишина. Такая, что донеслось пиньканье пичуги откуда-то выше по течению. Девушка смотрела на своих и тихо улыбалась. Молодые, красивые, раскованные — прямо гордость за них брала. Дикие и свободные, прекрасные хищники. Правда, Принцесса опять в Вовкиной рубашке и сделанных из его старых джинсов ободранных шортах. Да нет, вроде не извращенка, однако носить его одежду просто обожает…

— А Джейн где? — поинтересовалась приводящая в порядок дыхание Принцесса. — Я пару раз точно видела отпечатки её кроссовок — больше тут в таких и ходить-то некому.

Затаившаяся у дерева девушка заалелась легонько и мысленно поставила себе жирную двойку — с минусом. Так… вот на том большом замшелом валуне, который поленилась обежать стороной… потом на глинистом откосе, слишком уж спешила — и пожалуй, на стволе упавшего дерева… точно, оно почти всё было зелёной шубкой мха покрыто. Зато тебе, кис, как всегда отлично!

Рысь с достоинством приняла ласку. То есть прищурила наглые глазищи и совсем по-кошачьи потёрлась мордой о коленку. Затем насторожилась и уставилась опять вперёд.

— Женька-а! — брат рявкнул так, что та ещё пару секунд не могла сообразить — то ли эхо гуляет по лесу, то ли у неё просто в ушах так зазвенело.

Поорав и поразвлекавшись ещё немного, парочка у ручья вспомнила, что по словам мамы, на консервах сидеть нельзя и их всё-таки послали на охоту. Вовка кое-как взвалил тушу на плечи, а Принцесса вызвалась в дороге развлекать его беседой. Все при деле — а потому они скоро исчезли позади за деревьями.

Девушка прислушалась и вышла к ручью.

А всё-таки, киса, оленя выследили мы!

Рысь, естественно, по своему обыкновению отвечать не стала — да и вообще, она уже сунула морду в ручей и жадно лакала воду. Это точно, в такой шкурке жарковато бегать… затем кошка чуть отошла и уже на сухом шлёпнулась набок, блаженно вытянув лапы. Э-э нет, дорогуша, давай купаться!

Та покорно подхватилась и на заплетающихся лапах поплелась к воде. По дороге оглянулась — а вдруг передумают? Но завидев непреклонное выражение на лице сидящей на бережку Женьки, залезла в ручей и с шумом плюхнулась посередине. Правда, уже через минуту ожила и весело носилась по руслу, азартно, с брызгами гоняя мальков.

Зачем-то вытолкнула на берег лягушку и, весело отряхиваясь, кинулась следом. Женька захохотала и зажмурилась на миг от веера брызг — мокрая рысь изрядно похудела размерами, а её какой-то крысиный зализанный хвост просто умилял. А та шлёпнулась на поросший редкими травинками берег и принялась забавляться с очумевшей лягушкой. Стоило той только прыгнуть, как мгновенно прилетевшая широкая лапа тут же мягко прижимала её обратно.