Рядом с коробом стоял чан с водой, на дне которого также лежало множество яиц. В ведре плавали крошечные рыбки, похожие на торпеды. Лейн был поражен. Рыбки были не представителями отдельного вида, а личинками тех же многоножек. Здесь они находились до тех пор, пока не превратятся во взрослую особь, и тогда их используют для перекачки воды с Северного Полюса.

Здесь же находился еще один короб, содержимое которого частично подтверждало эту теорию. Он был сухим, и яйца в нем лежали прямо на дне. Достав одно из них, Марсия разрезала жесткую кожистую скорлупу и вывалила содержимое на ладонь.

И вновь глаза Лейна широко раскрылись от изумления. Эмбрион имел тонкое цилиндрическое тело с присоской на одном конце, и открытым ртом с двумя свисающими отростками на другом — молодой огненный червь.

Марсия посмотрела на Лейна, словно спрашивая, все ли ему понятно, но тот только развел руки и пожал плечами. Кивнув, она подвела его к следующему ящику. Некоторые из яиц в нем были уже расколоты, и малыши, раздолбившие твердыми клювами оболочку, бродили по дну, слегка покачиваясь на десяти ножках.

Наблюдая за этой серией загадок, Лейн постепенно начал кое-что понимать. В процессе своего развития эмбрионы проходили три фазы: реактивных рыб, огненных червей и, наконец, юных многоножек. Если яйца вскрывались на ранних фазах, эмбрион все равно вырастал во взрослую особь, но застывал на этой стадии развития.

«А как же матка?» — жестами спросил Лейн, указывая на чудовищно раздутое тело.

В ответ Марсия подняла одного из новорожденных, который сразу засучил всеми своими ножками, но другого протеста не выразил, будучи немым, как и все представители этого рода. Она перевернула малыша и указала на небольшую складку на его заду. У спящих взрослых особей это место было гладким.

Марсия сделала жевательное движение, и Лейн понимающе кивнул. Существа рождались с зачаточными половыми органами, которые полностью атрофировались в результате специальной диеты. Иначе многоножки развивались в яйцекладущих.

Но картина была еще не полной. Если есть женские особи, должны быть и мужские. Было сомнительно, что такие высокоорганизованные существа размножаются партеногенезом или самооплодотворением.

Мысли Лейна вновь перекинулись на Марсию. Она не имела наружных половых органов. Мог ли ее род быть самовоспроизводящимся? Или ее состояние тоже было вызвано диетой? Эту мысль Лейн не мог назвать приятной, но на Земле природа выкидывала и не такие штуки.

Нужно было разобраться во всем до конца. Игнорируя желание Марсии покинуть комнату, он исследовал пятерых детенышей — все были потенциальными самками.

Вдруг Марсия, до этого наблюдавшая с серьезным видом, улыбнулась, взяла его за руку и повела в дальний угол помещения. Приблизившись к очередному сооружению, Лейн почувствовал сильный запах, похожий на вонь хлорокса. На этот раз это был не короб, а полусферическая клетка без дверцы, с прутьями из твердом серого материала, изгибающимися от пола и сходящимися к вершине. Очевидно, клетка была построена вокруг существа, которое было с рождения заточено в ней и, вероятно, останется там до самой смерти.

Увидев это существо, Лейн сразу понял, почему тому не дают разгуливать на свободе. Чудовище спало, и Марсии пришлось, просунувшись сквозь прутья, несколько раз стукнуть его кулаком по голове, чтобы оно отреагировало. Тогда, разведя в стороны веки, монстр открыл огромные, хищные глаза, яркие, словно свежая артериальная кровь.

Марсия бросила существу одно из яиц. Его клюв легко раскрылся, яйцо исчезло, последовал громкий глоток. Пища пробудила чудовище к жизни. Оно вскочило на десять своих ног и, щелкая клювами, стало бросаться на прутья клетки. Марсия, хотя и находилась за пределами досягаемости, все же отступила под алчным взглядом алых глаз чудовища-убийцы. И ее можно было понять — голова Марсии приходилась на уровне спины гиганта и могла полностью убраться в его клюв.

Лейн подошел к клетке с другой стороны, желая получше рассмотреть чудовище сзади, но даже сделав два круга, не обнаружил ничего мужского, если не считать дикой ярости, как у жеребца, запертого в сарае в период гона. Если же отвлечься от размеров, веса и красных глаз, самец выглядел так же, как и любой из стражей.

Увидев разочарование своего спутника, Марсия разыграла целую пантомиму, отдельные движения которой были так энергичны и наглядны, что Лейн невольно улыбнулся.

Для начала она продемонстрировала несколько яиц, лежавших на отдельном выступе. Они были больше виденных ранее, все в мелких красных пятнышках. По-видимому, они содержали эмбрионы мужских особей. Затем, состроив гримасу, которая, должно быть, означала свирепость, но только позабавила Лейна, скрючив пальцы и клацая зубами, Марсия стала изображать, как страшен самец в ярости и что произойдет, если он вырвется из клетки. Тогда он уничтожит все, что попадется ему на глаза: самку, яйца, рабочих, охранников; всем оторвет головы, искалечит и съест. После этой бойни самец будет набрасываться в туннеле на каждую встреченную многоножку, пожирать реактивных рыб, срывать с потолка огненных червей, выдирать корни деревьев, убивать, убивать, убивать, жрать, рвать, драть…

«Все это очень интересно, — подумал Лейн, — но как же он…»

Марсия изобразила и это. В один прекрасный день рабочие буквально подкатывают самку через всю комнату к клетке, разворачивая ее так, чтобы зад ее находился в нескольких дюймах от прутьев и бесящегося за ними самца. И тут самец, не желающий ничего, кроме как вонзить свои клювы в ее плоть и разорвать на части, уже не может ничего с собой поделать — природа берет верх, и нервная система трансформирует его желание.

В мозгу Лейна всплыла картина разделанной многоножки, и он вспомнил о канале на внутренней поверхности языка. Вероятно, у самца два канала: один для выделения продуктов жизнедеятельности, другой — для вывода спермы.

Внезапно Марсия положила фонарик на пол и замерла, выставив руки перед собой. Луч осветил ее побледневшее лицо.

— Что случилось? — спросил Лейн, делая шаг к ней. Марсия отвернулась, все еще держа в испуге руки перед собой. — Я не причиню тебе вреда.

Он остановился, показывая, что не намерен приближаться.

Что испугало ее? В помещении все оставалось по-прежнему, и Лейн был рядом.

Тогда Марсия показала вначале на нем, а затем на взбешенного самца. Этот жест безошибочной идентификации мог означать только одно — она поняла назначение некоторых его органов и осознала, что он — самец, как и существо в клетке.

Но что ее так напугало? Разве он такой же ужасный? Отвратительный — может быть. Ее тело, лишенное пола, вызывало у него отвращение, граничащее с тошнотой. Было бы естественно, если бы и Марсия так же реагировала на его тело, но она, кажется, уже оправилась от первоначального шока. Откуда этот необъяснимый испуг?

Клюв самца клацнул позади него, когда тот яростно бросился на прутья клетки, и это клацанье эхом отдалось в его мозгу. «Ну конечно, единственное желание самца — убивать!»

До встречи с человеком Марсия знала только одно существо мужском пола — монстра-убийцу, заточенного в клетку, и сейчас, наверное, поставила их на одну доску.

Очень осторожно, боясь сделать резкое движение, Лейн стал успокаивать ее. «Нет, нет, нет! — качал он головой. — Я не причиню тебе вреда!»

Марсия, внимательно наблюдавшая за ним, начала понемногу успокаиваться. Кожа ее вновь приобрела нормальный розоватый оттенок, глаза потеплели, она даже улыбнулась, правда, чуть напряженно.

Когда она совсем успокоилась, Лейн поинтересовался, почему самка и самец многоножки имеют пищеварительную систему, а рабочие особи лишены ее. В ответ Марсия подошла к червю, свесившемуся с потолка. Ее рука, подставленная к рту червя, быстро наполнилась выделениями. Понюхав свою ладонь, она предложила сделать это Лейну. Тот послушался, и Марсия невольно вздрогнула, ощутив его легкое прикосновение. Вещество имело запах отрыгнутой пищи. Затем она приблизилась к другому червю, который излучал не красноватый, а зеленоватый свет. Она пощекотала пальцем язык животного, и в подставленную ладонь закапала жидкость. Понюхав ее, Лейн не ощутил никакого запаха, а, попробовав на вкус, обнаружил, что вещество очень похоже на подслащенную воду.