В тот день я спокойно сидел за рабочим столом, читал докладную о ситуации с коричневыми пеликанами, и вдруг ворвался государственный секретарь. И закричал:

— Господин Президент, явились пришельцы!

Прямо так и крикнул: «Явились пришельцы!». Словно я должен знать, как с ними обходиться. Я ответил:

— Понимаю.

В самом начале своего первого президентского срока я усвоил, что словечко «понимаю» — самый безопасный и уместный ответ, пригодный в любой ситуации. Если президент говорит «понимаю», — значит, он воспринял новость, а далее разумно и спокойно ждет информации. Тем самым мяч возвращается к советнику. Ну вот, я ожидающе смотрел на госсекретаря и был готов к своему очередному высказыванию — если докладчик не сумеет ничего добавить. Высказывание должно быть следующее: «Итак?». Оно будет означать, что я усвоил проблему, но пока не получу достаточной информации, от меня нельзя ждать конкретного решения, а докладчику следовало бы понимать, что нечего врываться в Овальный кабинет, если он не располагает такими сведениями. Потому что существуют протокол и движение по инстанциям — для того я и держу советников. Избиратели вовсе не хотят, чтобы я принимал решения без достаточной информации. Если советнику больше нечего сказать, то вообще не следовало сюда врываться. Я полюбовался им еще немного и наконец проговорил:

— Итак?

— Это почти все, что нам известно в настоящее время, — осторожно ответил он.

Секунду-другую я сверлил госсекретаря взглядом, выигрывая тем самым еще несколько очков, а он взволнованно топтался перед столом. Затем я отпустил его и вернулся к докладу о пеликанах. Я уж точно не собирался волноваться. Могу припомнить только одного президента, который волновался, сидя в своем кабинете — всем известно, что с ним случилось. И когда государственный секретарь закрыл за собой дверь, я улыбнулся. Возможно, пришельцы со временем станут прескверной проблемой, но пока это впереди. Время есть.

Но оказалось, что всерьез сосредоточиться на положении пеликанов невозможно. Даже у Президента Соединенных Штатов есть некоторая доля воображения, и если госсекретарь прав, очень скоро надо будет заняться этими пришельцами. Ребенком я читал фантастику и насмотрелся на самых разных пришельцев на экране, но эти были первыми, которые на самом деле захотели перемолвиться с нами словечком. В общем, я не собирался открыть список американских президентов, выставивших себя дураками перед гостями с другой планеты. И позвонил министру обороны.

— У нас должен быть план, заготовленный на такой случай, — сказал я. — У нас имеются планы для всех возможных ситуаций.

Чистая правда: у Министерства обороны есть сценарии даже для таких диковинных событий, как возникновение фашистского режима в княжестве Лихтенштейн или внезапное исчезновение всего травяного покрова на Земле.

— Секунду, господин Президент, — ответил министр. Было слышно, как он что-то бормочет кому-то еще. Я держал трубку у уха и смотрел в окно: там отчаянно бежали толпы людей. Наверное, от пришельцев. Наконец послышался голос министра обороны:

— Господин Президент, рядом со мной один из пришельцев, и он советует использовать тот же план, что использовал Эйзенхауэр.

Я закрыл глаза и вздохнул. Ненавижу такие разговоры. Мне требовалась информация, а они толкуют о своем, зная, что мне придется задать еще пять вопросов только для того, чтобы понять ответ на первый.

— У тебя пришелец? — спросил я нейтральным голосом.

— Так точно, сэр. Они предпочитают не именоваться пришельцами. Мой говорит, что он — «наап».

— Спасибо, Луис. Но скажи, почему у тебя сидит наап, а у меня нет?

Снова бормотание. Потом ответ:

— Потому что они хотят двигаться по надлежащим инстанциям. Обо всем этом они узнали от президента Эйзенхауэра.

— Очень хорошо, Луис. — Похоже, разговор затянется на целый день (так было, когда я беседовал и фотографировался с внучкой Мика Джаггера). — Второй вопрос, Луис: что он, черт побери, имел в виду, говоря о «плане президента Эйзенхауэра»?

Еще одна приглушенная консультация. Потом отчет:

— Он говорит, что наапы приземлились не впервые. Разведывательный корабль с двумя наапами на борту садился на базе военно-воздушных сил Эдварде в 1954 году. Наапы встречались с Эйзенхауэром. Очевидно, беседа была весьма сердечная; президент показался наапам приветливым и доброжелательным пожилым джентльменом. После этого они постоянно собирались вернуться на Землю, но были очень заняты — то одно, то другое. Эйзенхауэр попросил их не показываться широкой публике, пока правительство не решит, как справиться с неизбежной паникой. Мое предположение: правительство так и не принялось за это дело, и когда наапы отбыли, вопрос был отправлен на полку. После стольких лет мало кто даже помнит о первой встрече. Теперь наапы прибыли в большом числе, предполагая, что мы успели подготовить население. Не их вина, что мы ничего не сделали. Они были просто уверены, что их хорошо встретят.

— Угу, — ответил я. Это мое привычное междометие, когда неизвестно, что надо говорить. — Убеди их, что мы действительно рады. Не думаю, что администрация Эйзенхауэра довела свои труды до конца. И не думаю, что имеется готовый план, как сообщить эту новость народу.

— Похоже на то, господин Президент.

— Угу. — Вот каковы твои республиканцы, подумал я. — Луис, спроси своего наапа еще кое о чем. Знает ли он, что они рассказывали Эйзенхауэру? У них, должно быть, полно космической мудрости. Возможно, есть какие-нибудь мысли насчет того, как нам сейчас поступить.

Еще одна пауза. Потом:

— Господин Президент, он говорит, они обсуждали с господином Эйзенхауэром только игру в гольф. Помогли ему улучшить посыл в лунку. Без сомнения, они прямо набиты мудростью. Знают все на свете. Во всяком случае, мой наап — его зовут Харв — говорит, что они будут рады что-нибудь вам посоветовать.

— Поблагодари его. Могут они кого-нибудь послать для встречи со мной, скажем, через полчаса?

— Сейчас три наапа направляются к вам, в Овальный кабинет. Среди них руководитель экспедиции и командир базового корабля.

— Базового корабля?

— Вы не видели? Корабль стоит на Эспланаде. Они очень огорчены тем, что попортили мемориал Вашингтона.[1] Уверяют, что завтра его починят.

Я содрогнулся, схватил другой телефон и сказал своему секретарю:

— Должны прибыть трое…

— Они уже здесь, господин Президент. Я со вздохом распорядился:

— Пусть войдут.

Таким вот образом я и познакомился с наапами. Совсем как президент Эйзенхауэр. Они оказались красивыми людьми. И симпатичными. Улыбались, пожимали мне руку, предложили сфотографировать историческую встречу, так что пришлось позвать репортеров и с ходу, без подготовки проводить самую важную встречу за всю мою политическую карьеру. Я поздравил наапов с прибытием.

— Добро пожаловать на Землю. И добро пожаловать в Соединенные Штаты.

— Спасибо, — ответил наап по имени Плин. — Мы рады, что сюда прибыли.

— Как долго вы намерены у нас оставаться?

— Точно не знаем, — ответил Плин. — В течение недели мы вполне свободны.

— Угу, — сказал я. После этого рта не раскрыл, только позировал перед камерами. Не намерен был говорить или делать хоть что-нибудь, пока не объявятся мои советники и не начнут советовать.

Ну конечно же, народ запаниковал. Плин говорил, что этого следовало ожидать, да я и сам придерживался того же мнения. Слишком уж мы насмотрелись фильмов о гостях из космоса. Иногда они прибывают с призывом к миру и всеобщему братству и приносят как раз ту информацию, в которой человечество нуждается долгие тысячелетия. Но чаще пришельцы являются, чтобы нас поработить или истребить, потому что тогда видеоэффекты много лучше. И когда прибыли наапы, все были уже готовы их возненавидеть. Люди не доверяли их приятной внешности. Людям были подозрительны их милые манеры и элегантная одежда. Когда наапы предлагали нам решить все наши проблемы, мы говорили: конечно, сделайте это, но во сколько нам это обойдется?