— Сынок… — прошелестел ему вслед встревоженный голос матери.

В соседнем доме светилось окошко.

«Дома…» — облегченно подумал Колори, накинул плащ на голову и, прошагав к соседскому подворью, распахнул дверь.

Мать Ириси, старая тетка Нереги, сидела на большой кровати, на которой, разметавшись на подушках, спала Стинти.

— Тс-с! — приложила она палец к губам, увидев Колори. — Только что уснула.

Нереги встала, задернула занавеску над кроватью и подошла к столу.

— Садись, Колори

Колори сел.

— Где Ириси? — шепотом спросил он.

Нереги внимательно посмотрела на него.

— Ириси будет жить не здесь, — спокойно сказала она.

— А где? — растерялся Колори.

— Она ушла от тебя к Саприче.

Словно кто ударил Колори. Все смешалось у него в голове. «Почему?!» — хотелось крикнуть. Совершенно растерянный, он обвел взглядом комнату и только сейчас увидел, что в доме Нереги произошли разительные перемены. Появились холодильник, телевизор, микроволновая плита. На столе, очевидно не поместившись в холодильник, стояли разнообразные банки с цветными наклейками из гуманитарной земной помощи.

— П-понятно, — заикаясь выдавил он и встал.

Нереги промолчала.

Уже возле дверей Колори обернулся и с надеждой спросил:

— Я хоть к дочке приходить могу?

— Приходи.

Колори долго стоял во дворе под проливным дождем, бездумно вперившись в темноту. Когда сырой холод пробрал до костей, он посмотрел на свой дом, но дом показался ему покинутым и чужим, и тогда он шагнул в темноту.

Ноги сами привели его к бару, выстроенному Саприче два года назад рядом с лабазом. Колори нерешительно потоптался у дверей, затем вошел.

В одном углу бара по видео крутили эротический фильм, в другом приглушенно играла музыка. Колори взобрался на высокий табурет у стойки. Усатый краснолицый бармен, оторвал взгляд от телевизора и спросил:

— За деньги, или в долг?

— В долг.

— В долг велено не отпускать.

Спиной Колори почувствовал, как возле двери лениво зашевелился вышибала. Колори слез с табурета, но уйти не успел.

— Налей ему, — услышал он из-за стойки.

В дверях подсобки стоял Саприче.

Желваки заиграли на скулах Колори. Но стакан, налитый барменом, он взял. Саприче вышел в зал, подхватил Колори под локоть и увлек его в угол.

— Как я понимаю, — проговорил он, усаживаясь за столик и жестом предлагая сесть Колори, — нам предстоит мужской разговор.

Колори молча сел. Вот уж кого он не хотел сейчас видеть, так это Саприче. И, тем более, говорить с ним.

Бармен принес стакан Саприче, тот взял его, отхлебнул, поставил на стол.

— Я понимаю, что у тебя нет оснований относиться ко мне хорошо, — сказал он. — Но решаем здесь не мы: ни ты, ни я. Ириси так решила.

Колори молча смотрел на него, как на пустое место. Он держал стакан обеими руками, но так и не пригубил его.

— Хочешь, я дам тебе совет? — спросил Саприче.

Он вновь отхлебнул из своего стакана и, не дождавшись ответа, сказал:

— Мужчина обязан содержать семью. Если он этого делать не может, то, рано или поздно, семья распадется.

Колори молчал. В голове вертелось: «Почему же твой и мой отцы могли содержать семьи? Почему десять лет назад, никто не думал об «умении» содержать семью? Почему раньше семьи распадались только из-за угасшей любви, а сейчас — из-за отсутствия денег? Почему раньше не было безработных, бездомных и голодных? Почему раньше никто не вырывал кусок изо рта другого? Почему?!» Но он ничего не сказал Саприче.

— Мой тебе совет, — сказал Саприче. — Найди себе настоящее дело. Свое. Как у меня.

«У меня было свое дело, — подумал Колори. Дело моего отца, дело моего деда, дело моей Деревни. А ты все это погубил». Но он и этого не сказал Саприче.

Он посмотрел на свои руки и увидел в них полный стакан виски. Подношение Саприче. Милостыню. И тогда он плеснул эту милостыню в лицо Саприче.

Вышибала бросился к Колори, но Саприче жестом остановил его. Затем аккуратно промокнул лицо салфеткой.

— Ты ничего не понял, — криво усмехаясь, спокойно проговорил он. — Думаешь, что брюковое поле — это твое дело? Ошибаешься! Свое дело — это когда над тобой никого, кроме бога, и ничего, кроме налогов, нет. А я всегда был над тобой. И сейчас тоже.

Он махнул рукой вышибале.

— Проветри-ка этого холопа.

Вышибала схватил Колори за шиворот, протащил через весь зал и выпихнул в двери. Колори кубарем скатился с крыльца и упал в грязь.

«Вот так он нас всех… Всю Деревню… Город… Всю планету… Лицом в грязь! — Колори поднялся. — Так нам и надо, добреньким! Даже насекомых от полей мы только отпугивали, а паразитов нужно уничтожать. Давить!»

Не разбирая дороги, по лужам, он решительно зашагал домой, открыл сарай, взял канистру керосина и вернулся.

— С тебя все началось… — приговаривал он, обливая из канистры стены лабаза. — И я с тебя начну…

Он отбросил пустую канистру и только тогда пожалел. что в запале израсходовал весь керосин на лабаз и ничего не оставил ни на бар, ни на огромный трехэтажный особняк, выстроенный Саприче этим летом.

— Ладно, — пробормотал он, чиркая спичкой, — и до них доберемся. Главное — начать.

В оставленной стрешами землянке было тепло и сухо. Старый Нокуме старался для стрешей на совесть, и не его вина, и не вина Колори, что стреши покинули землянку и перекочевали в лес — подальше от Деревни, от зловонных стоков фармацевтического завода, подальше от дорог с их бензиновой гарью. И как ни зазывал стрешей Колори, на поле они не вернулись и в землянку зимовать не пришли.

Колори и Диркоши лежали на мху и слушали радио. В углу, в обнимку с автоматом, храпел Пастролаги. Не интересовали его новости, да и стар он уже был, все больше в сон тянуло, особенно после еды. А поели они час назад впервые за последние сутки.

— «…После потопления аквами эскадренного миноносца «Святой громовержец» и ответной акции федеральных войск — уничтожения поселения аквов близ Холодной Лагуны, в Океанической войне наступило временное затишье. Вместе с тем, по поступившим из конфиденциальных источников сведениям, аква готовят широкомасштабную операцию против правительственного флота. В гавани Калуши арестован шлюп с нелегальным грузом, состоящим более чем из двухсот торпед, которые сепаратисты собирались переправить аквам. По результатам предварительного расследования стало известно, что в продаже вооружения сепаратистам замешана одна из посреднических фирм концерна «Норд технолоджи». Это уже не первый случай, когда концерн уличен в неблаговидных сделках. Послушайте по этому поводу комментарий нашего политического обозревателя…»

Диркоши крутнул настройку.

— «…разбит наголову. Федеральные войска прочесывают окрестности, однако поиски остатков банды сепаратистов затруднены сложным рельефом местности и начавшейся метелью. Вы слушали краткий обзор новостей на сегодня. А сейчас на нашей волне музыкальная программа «Рок-отпад»!»

— Это о нас, — буркнул Диркоши и вновь завращал верньер.

Федеральные войска искали их группу. Но до того, как их обнаружат, они должны были закончить свое дело.

— «…вызывает недоумение вывод антропологической экспедиции о причислении вида аквов к разумным существам. Лет сто назад на Земле долгое время муссировался вопрос о разумности дельфинов. Однако такое предположение было в конце концов отвергнуто. Многие животные обладают достаточно развитым мозгом, способны находить нетривиальные решения в сложных ситуациях; многие пользуются вспомогательными предметами — палками, камнями, — как орудиями для добывания пищи; образуют сообщества в виде стай, стад; сооружают себе жилища — норы, гнезда. Умение сооружать жилища относится, кстати, и к аквам, строящим хатки, которые весьма напоминают собой хатки земных бобров. Но говорить о разумности таких животных преждевременно. Основным проявлением разума является то, что разумное существо постоянно совершенствует орудия труда, улучшает свои жилищные условия, расширяет ареал в экологической нише. Присуще ли это аквам? Однозначный ответ — нет. Ссылка же на то, что аквы помогают аборигенам при ловле рыбы, просто несерьезна. Издревле на Земле человек использовал вьючных и тягловых животных на различных работах, Однако никому в голову не пришло назвать, скажем, осла или верблюда разумным существом. Что же касается якобы имеющейся у аквов высоко развитой разговорной речи, с помощью которой они общаются с аборигенами, то и этот факт не выдерживает критики. Известно, что многие животные обладают более сложным голосовым аппаратом, чем человек, и способны к воспроизведению звуков в широчайшем, недоступном человеку, диапазоне. Это относится и к певчим птицам, и к тем же дельфинам. Тем не менее, это не является свидетельством превосходства их интеллекта над человеческим. По-моему, о наличии интеллекта у таких животных говорить вообще неправомерно. Сосуществование же аборигенов и аквов легко описывается факультативным симбиозом, основанным на комменсализме, то есть, проще сказать, сотрапезничестве, и похоже на отношения человека и одомашненных декоративных животных — собак, кошек. Как мне представляется, досужий вымысел о разумности аквов исходит от активистов лиги защиты животных, встревоженных тем, что по последним зоотомическим данным, полученным на основе препарирования трупов аквов, подкожный жир этих животных по своим свойствам похож на знаменитый спермацет земных кашалотов. Как известно, спермацет используется в виде основы для приготовления высококачественных кремов и мазей в парфюмерии. И такое предположение Лига защиты животных выдвигает в связи с получившим одобрение проектом о промышленной добыче аквов». В передаче «Из научных сфер» вы слушали мнение профессора биологии, ведущего специалиста по ластоногим животным Дальневосточного университета Джереми Иванова. А теперь — реклама…»