Существуют создатели антиутопий и другого рода. Для них будущее – это господство машин, которые повелевают людьми, полное подавление человеческой личности.

Эти утописты как бы оживили глиняного Голема и забыли вынуть у него изо рта магическое заклинание. Они дали разгуляться и необузданному Франкенштейну. Причем в отличие от наивной средневековой легенды и «романа ужасов» в современных утопиях восстают не одиночные искусственные существа, а все машины, все кибернетические устройства, созданные людьми.

Наступает «эра роботов», как писал один английский автор.

Антиутопии дают волю самой мрачной фантазии: машины поработят людей, они будут сами производить новые машины и сами составлять им программу работы. Человек окажется за бортом, он ведь не сможет состязаться в скорости и точности мыслительных операций с машиной. И человечество будет вырождаться.

Более того, уверяют они, машины смогут сами начинать и вести войны. В будущем обществе не останется места для книг и музыки, для смеха и дружеских бесед. Все будет механизировано, расчерчено, автоматизировано, и сам человек станет подобием автомата, но только слабым и беззащитным подобием по сравнению с могущественными повелителями – машинами.

Против такого страшного будущего решительно выступают многие честные люди, гуманисты в буржуазном обществе. Они предупреждают об опасности, действительно угрожающей людям.

Защитники старого строя боятся людей. В этом все дело. Боятся людей с их мыслями, стремлениями, чувствами, верой в справедливость. Они не только пугают людей машинами, но хотели бы самого человека изуродовать и превратить в бездушное и бездумное существо, ради того, чтобы по произволу управлять этим существом.

Над людьми устанавливается биоконтроль, чтобы человек не мог думать. Под скальп, то есть под кожу на голове, хирург помещает розетку и электроды. В эту розетку вставляется миниатюрный радиоприемник с антенной.

Тогда из единого центра можно будет передавать существам, которые раньше назывались людьми, биоэлектрические сигналы. Таким образом можно будет по команде регулировать все поведение людей. Или, пользуясь так называемой генной инженерией, конструировать существа с заранее данными свойствами. Собственных мыслей и желаний у них не будет. Жестокий, унылый, чуждый человеку мир.

К счастью, судьбы человечества не зависят от авторов этих дьявольских планов.

Конечно, чем дальше, тем больше будут входить в жизнь электронные машины, обладающие искусственным умом, интеллектом.

Но как бы ни был поразителен этот прогресс, его двигатель – человек. Он – цель и смысл этого прогресса.

А что касается утопических пророчеств насчет войн, которые якобы будут начинать и вести без людей, то это еще одна попытка обреченных увековечить войны.

Есть сила более могущественная, чем все оружие, чем все золото мира. Этой силой является горение, вера человека в справедливое дело, реальная борьба людей за то, чтобы мечта о счастливой жизни превратилась в действительность.

А теперь, когда вера в победу коммунизма соединена с самой высшей техникой, с машинами, подвластными человеку, нет в мире сил, которые могли бы остановить движение человечества вперед.

Современные авторы антиутопий – это люди с односторонним и перевернутым зрением. Они не могут смотреть вперед. А если и смотрят, то видят там только пожары, смерть, грибы атомных взрывов. Так же как для жителя глухой, заброшенной деревушки мир кончался у околицы, за последним домом, так же и в современных антиутопиях мир ограничен капитализмом. Дальше ничего нет. Этой болезни ничем не поможешь, никакая оптика не придаст им нормального зрения. Но не буржуазные утописты направляют ход событий.

Жизнь не стоит на месте, а бурно стремится вперед, вместе с ней все быстрее идут стрелки часов истории.

Они указывают путь к коммунизму.

Путь этот был невероятно сложен и опасен. Начинался он очень давно. Огоньками, вехами на этом пути светились утопические идеи благородных мыслителей.

Мысли утопистов прошлого, иногда гениальные, иногда нелепые и фантастические, остались в благодарной памяти человечества. Более того, они смогли предугадать многое, что впоследствии доказывалось научно.

Ведь за авторами коммунистических и социалистических утопий стояли тысячи и тысячи обездоленных. С вышки времени мы видим лишь сполохи пожаров, грохот разбиваемых, ни в чем не повинных машин.

Но до нас дошли голоса и чувства этих тысяч безвестных ремесленников, крестьян, первых рабочих. Это они мечтали об обществе свободных и равных людей, где не будет изнурительного, каторжного подневольного труда на чужих ненасытных людей – хозяев, будь то помещик или фабрикант. Глазами этих людей Кампанелла и Бабеф, Оуэн и Петрашевский смотрели на мир и, пробив толщу времен, сумели увидеть многое, что сбылось через века.

В начале XVI века не было еще ни фотографии, ни киносъемки. Мы не можем увидеть Томаса Мора, как видим людей, живших, к примеру, в конце XIX и тем более – в первой половине XX века.

И тем не менее мы знаем этого удивительного человека, английского лорда и создателя первой коммунистической утопии.

В 1526 году переселяется из Швейцарии в Англию и становится придворным живописцем знаменитый Ганс Гольбейн-младший.

Он написал в Лондоне много портретов – ему позировали и королевы Джен Сеймур и Анна Клевская, и принц Уэльский, и герцогиня Миланская, и сокольничий Чиземен.

Мы воспринимаем эти портреты именно как произведения искусства, как создание художника. Нам ничего не говорят эти люди, чьи имена стоят под портретами.

Кто бы и помнил о них, если бы не великий художник.

Но вот портрет Томаса Мора. Мы пристально всматриваемся в него, ибо знаем его книги. Удлиненное лицо, прямой нос, крепко и жестко сжатые губы. Мы не видим глаз, они опущены и сквозь очки смотрят в книгу. Человек серьезен, сосредоточен. Он в черной одежде, с цепью на шее. Ничего мелочного и мелкого в этом значительном лице. Тяжеловесные застежки на книге напоминают нам: это шестнадцатый век.

А вот Томас Мор – на старинной гравюре. Он сидит в саду на скамье со своим другом Петром и каким-то бородатым моряком.

Наивная старая гравюра, где перспектива чуть намечена. На деревьях развешаны гирлянды, и мальчик-слуга с длинными распущенными волосами несет сосуд с вином. Здесь Мор в богатой, расшитой одежде, повернувшись к моряку, властным движением руки как бы повелевает: «Говори дальше, старик».

Так каков же он был, этот человек?

Портрет Гольбейна и гравюру мы дополняем свидетельствами современников. Один из самых умных и проницательных современников Мора – Эразм Роттердамский – писал, что Томас Мор ласковый и приветливый человек. В устах образованнейшего гуманиста, язвительного автора книги «Похвала глупости», не склонного прощать людям их пороки, такая оценка чрезвычайно высока. Ведь Эразм прославился своими беспощадными нападками на церковный гнет и беззаконие имущих. Современный ему мир он заклеймил как «чумное смрадное болото».

Все могущество, которым Мор располагал, было обращено на благо государства, людей. Чем выше он поднимался по служебной лестнице, тем более стремился делать добро. Честный, добрый, привязанный к семье человек. Скромный, очень скромный, даже несколько отрешенный от жизни, равнодушный к славе и деньгам.

Так говорили современники о лорде-канцлере. Необычный человек, настоящее чудо! Особенно в век, когда люди, стоявшие гораздо ниже Мора на лестнице чинов, все эти многочисленные судьи и сборщики налогов, придворные всех рангов, считали своим правом поживиться за счет нижестоящих и главным образом за счет государства.

Воровство, казнокрадство, взяточничество, подкуп были обычным явлением среди знатных и имущих людей.

Поэт, мореплаватель, воин Вальтер Ролей, живший в том же столетии, что и Мор, и так же, как Мор, казненный по приказу короля, писал в стихотворении «Ложь»: