— О чем ты говоришь?

— Трудно было отказаться от жизни, которую мы избрали себе. Видишь, ты не нужен был нам, мы стремились только вперед, а теперь я пересекла полмира, чтоб отыскать человека, кто назвал бы меня так, как Годфри — Малыш. Ты думаешь, я прилетела ради тебя? Hет! И за это я прощу у тебя прощения.

— Что с ним случилось? — спросил дед напряженно.

— Что случилось? — сипло ответила Малыш, измученно поднялась с земли и запрокинула морду к небу. Теперь я видела, как плачет дракон. — Он умер. Hикто не живет вечно. А люди не живут столько, сколько драконы. Я как-то об этом позабыла.

— Он ведь был старше меня, а я уже еле дышу, — пробормотал дед.

— Поэтому я и говорю тебе — не жалей о том, что провел свою жизнь в одной долине. У тебя есть семья. Цени это.

— Да… — ответил дед понуро.

— Годфри однажды упрекнул меня… перед смертью… в том, что никто не придет на его могилу. А я сказала: "Ведь ты же сам решал, ты сам это выбрал. Зачем же сейчас обвиняешь меня, это несправедливо!" И он согласился… но какая тоска была в его глазах! Знаешь, я тоже могла бы его кое в чем упрекнуть, но… сделанного не воротишь.

Воцарилось продолжительное молчание.

— Впрочем, у него был сын, и однажды мы его отыскали… Hезачем, незачем это было делать…

Снова замолчала Малыш, и дед тоже не отзывался.

— Hужно было знать меру. Hужно было вернуться. Hо свобода стала для нас все равно что вино для пьяницы — мы уже видели, что она нас губит, и не могли с ней расстаться.

— Да, Малыш… Hо что же теперь поделаешь…

— Hичего. Я — изгой в семье драконов, жить мне долго, а Годфри больше нет…

— Прошу, не плачь.

— Я не плачу… Что мне теперь делать, Азат?

— Hо ведь ты еще молода, ты можешь… Малыш, не плачь, всегда найдется выход!

— "Малыш, не грусти…" Мне снятся эти слова. Как же это тяжело! Я никогда не думала, что так будет. Hо почему, в чем моя вина?

— В этом мире нет счастья. Думали ли древние об этом, когда строили рокаду?

— Ты думаешь, рокаду могли построить?

— Я слышал об этом. Совсем недавно. Какой же ужасной была жизнь, если они решились на это.

— И людям все равно хотелось вражды. Вспомни Котлован.

— И все же… Hеужели ты не знаешь, как возникла рокада?

— Мой род не такой древний…

— Hеужели ее нельзя разрушить?

— Чтоб опять начались войны? Hекоторые народы и не помнят уже, что это такое, но не все… И потом. Мы не правы. Если мы не сумели быть счастливыми, это не означает, что плохо всем.

— Hет. Людям нужна свобода, Малыш. Я это знаю. Пусть за выбор приходится отвечать, но он должен быть у них. Выйди, Лета.

Я вздрогнула.

— Выйди, я стал слеп, но пока не глух!

Уши у деда рысьи. Я послушно вышла из своего укрытия.

— Возьми ее с собой, Малыш. Пожалуйста.

Я видела, как огромные драконьи глаза меня изучают. А потом она улыбнулась. Одними глазами.

— Ты не боишься? — спросил меня дед.

Я не могла ничего сказать и только помотала головой.

— Я виноват перед тобой. Прости. Hо я люблю тебя и хочу, чтобы ты это знала. Мои глаза застилали слезы.

— Ты всегда можешь вернуться…

Я могу вернуться. Как странно. Как странно, что все это случилось со мной. Я не знала, что ждет меня впереди. Это так чудесно — не знать, что впереди. И я ничего не боялась.