В каждом колхозе созданы комсомольско-молодежные контрольные посты в составе 3–5 человек, которые проверяют уход за лошадьми. Таких контрольных постов создано в районе 45. Лучшие — в колхозе «Большевик». Ребята ежедневно делают ночную проверку, ходят помогать чистить конюшни. Лошади в этом колхозе средней упитанности. В колхозе «Красный партизан» комсомольцы поставили на лечение трех лошадей. Благодаря их чуткой заботе две лошади уже вошли в строй.

Приближается уборка хлеба. Каждая лошадь должна быть в строю. С этой целью в районе поставлены на откорм 228 лошадей. Эту работу выполняют комсомольцы и молодежь трех школ.

Трубки для бойцов

«Бойцу махорка дорога» — говорит фронтовая поговорка. Наши сибиряки-гвардейцы просили прислать на фронт трубки для курения. В области сразу откликнулись на эту просьбу. Под руководством опытных мастеров школьники, используя каникулы, в мастерских «Деревообделочник», «Красный транспортник», мебельной фабрики изготовляют трубки для бойцов. Уже выпущено 500 трубок трех сортов. Изготовлены полуфабрикаты еще на 20 тысяч трубок.

Извещение

В воскресение на площади Свободы в 7 часов 30 минут вечера состоится второй антифашистский митинг молодежи города. Сбор участников по предприятиям, учреждениям, школам.

Объявление

Областная школа связи объявляет набор на курсы радистов коротковолновой связи. Занятия без отрыва от производства.

Кино

Новая звуковая лирическая кинокомедия «Свинарка и пастух». (В программе журнал «Репортаж с фронта Отечественной войны».)

«Боевой киносборник № 1». Конферанс ведет бравый солдат Швейк (арт. Капнель).

От повышения Пирогова в должности прямую выгоду получил его белый жеребец Буран, которому неожиданно в два с половиной раза увеличили дневной рацион. По существующим в те годы нормам верховая лошадь начальника РО НКВД получала пять килограммов овса на день, а лошадь начрайотдела милиции — только два… Небольшая прибавка к жалованию Корнея Павловича не покрывала доли дополнительных волнений, занятости, беспокойства и ответственности. Хозяйство ему досталось слабое, а если совсем честно — разоренное войной дотла… В милиции на сержантских и рядовых должностях стояли девчата от девятнадцати до двадцати четырех лет, горячо рекомендованные райкомом комсомола взамен ушедших на фронт милиционеров-мужчин. В июне сорок второго немцы устремились к Волге, на Кавказ. Обстановка складывалась тревожная, на подготовку свежих пополнений не оставалось времени. И тогда Комиссариат Обороны вторично, как год назад, накануне непосредственной угрозы Москве, прошелся повестками по НКВД, справедливо видя в его рядах кадровых бойцов. Новые дивизии устремились навстречу гитлеровцам. А на работу в тыловых отделах пришли женщины и девушки.

Еще бедственней выглядело собственное подразделение Ударцева. По штатам в нем значились: начальник, оперуполномоченный, пожарный инспектор и секретарь-машинистка. Об уполномоченном сохранилась запись в книге приказов: «Приступил…», «Отчислен в связи с призывом в действующую армию». Пожарный инспектор, пожилой, сутулый, длиннолицый больной человек, неделями и месяцами то кружил по району, то сидел дома, залечивая или бронхи, или язву, или гипертонию. Было у него и то, и другое, и третье. Не война — год бы уже на пенсии был, попивал бы чаи, соблюдал диету и предписания врачей, да, как говорится, и рад бы взять, но силы не занять. Такая беда над страной нависла, что свои беды грех вспоминать. Вот и кружил он между обострениями болезней своих по маршруту кольцевому: Покровка — Коченево — Кожа — Муртайка — Сарапки — Ржанец.

Как бы то ни было, а здесь Пирогов ощущал послабление для себя. И потому виделось ему, что все силы следует обратить на профессиональную подготовку девчат. Пришедшие тремя неделями раньше Корнея, они пока слабо представляли сложность своей работы, вели себя безалаберно, а то и легкомысленно. Ударцев, поручив это необстрелянное войско Пирогову, сам лично категорически отказался от услуг девчат, видя в них то, что хотел видеть: тары-бары-растабары, слезливый каприз, возведенный в принцип. Это своеобразное отношение к молодым милиционершам происходило из каких-то личных отношений Михаила к женщинам, но было сильно, как и вся его натура.

Пирогов с первых дней мыслил навести порядок в кадрах, но сделать это с наскоку нельзя было, ибо ни одна комсомольская характеристика не содержала сведений, необходимых для правильной, точной расстановки, полезного распределения девчат по отделениям.

В восемь утра он позвонил из своего старого кабинета секретарше Ирине Петровне, попросил ее упаковать все документы и ждать носильщиков.

— Мы освободим помещение под другую организацию, — пояснил, услышав тягостное молчание в ответ. — Мы найдем для вас хорошее место здесь.

— Слушаюсь, — по-военному ответила она, но голос ее был тускл, безразличен и холоден: оставляя небольшой домик на задах райисполкома, она как бы теряла часть воспоминаний о Михаиле, привычный порядок вещей.

Положив трубку, Корней Павлович вызвал дежурную.

— Обеспечьте явку сотрудников к девяти часам.

— Всех? — переспросила она.

— До одного.

— Так ведь они… в некотором роде не мужского пола, товарищ начальник, — насмешливо сказала она. Губы ее улыбались, глаза глядели сквозь прищур, а голос был сух и, пожалуй, резковат для молодой приятной внешности.

— Они… в некотором роде, — сказал Пирогов, немного досадуя на свою промашку, — призваны выполнять мужскую работу, получают за нее паек и зарплату… И… Я учту на будущее ваше замечание, но прошу и вас запомнить: приказы начальства надо не оговаривать, а выполнять.

«Поду-умаешь — прика-азы», — было написано на ее лице, когда она выходила из кабинета.

До девяти он составил рапорт для райкома и райисполкома, отправил с посыльной, переписал столбиком милиционеров, в конце каждой строчки поставил короткий прочерк. Без минуты девять вышел в прихожую, увидел против дежурной пятерых девчат. Они о чем-то переговаривались и при виде Пирогова сразу замолчали.

— Это наши штыки? Все?

— Товарищ начальник, — поднялась дежурная, — сотрудник Саблина и сотрудник Ветрова работали до полуночи, а теперь их нет дома.

— В такой ранний час?

— Това-арищ начальник, жизнь ведь, она требует свое, — протянула дежурная, показывая разочарование его несообразительностью, и быстро добавила под короткий смешок девчат: — А время стоит сенокосное.

«Язва сибирская, — подумал Пирогов, но не рассердился. Он умел ценить чужое остроумие, хотя иногда и терялся перед ним. — Вишь, слово подхватила: начальник…»

— Ну что ж, — сказал он. — Время одно, а нас много. И дел — выше головы. Не будем откладывать. Ткачук здесь?

— Здесь, товарищ лейтенант, — выступила вперед рослая, крупнотелая девушка. Ее густые каштановые волосы с желтыми выгоревшими прядями были гладко зачесаны назад, скручены на затылке в «каральку», пришпилены коротким гребнем. «Как у бурундучка полоски», — отметил Корней Павлович еще по приезде, при первой встрече. Вскоре он обратил внимание на неторопливость, сдержанность, исполнительность девушки. Она, как говорят, не забегала вперед, но каждое задание — проверку ли паспортов, дежурства ли в общественном месте — выполняла аккуратно и до конца. С ней было спокойно, и, кажется, она понимала это. Темно-карие глаза ее смотрели смело, не уклоняясь от прямых взглядов.

— Прошу всех ко мне.

Пятеро расселись на стульях вдоль стены. Дежурная поставила стул у открытой двери кабинета. Чтоб слушать, о чем речь пойдет и службу нести.

Пирогов, немного волнуясь, прошелся вдоль стола, не зная, куда руки деть. Бывает же такое в самый неподходящий момент. Наконец сложил их на груди.

— С вашего разрешения я не буду характеризовать международное положение и ход военных событий. Одно скажу, скорого послабления нам не придвидится. — Он сделал паузу, заглянул по очереди в распахнутые, напуганные, удивленные глаза своего воинства. — Цель сегодняшнего собрания — некоторые организационные изменения нашего отдела. Прежде всего давайте еще раз и навсегда уясним внутреннюю структуру милиции… Начнем с начальника. Он перед вами.