О, Те, кто волей случая или судьбы оказался в этой пещере забвения, куда лишь отдаленно долетают трели соловья и детский смех, где тишина таит скрытые шорохи! Вы сами пришли сюда и сами же можете отсюда выйти. Только вы сами. Вы пришли сюда, потому что хотели убежать от свежего ветра жизненных обстоятельств, расправляющих крылья самостоятельных поступков, вызывающих в сердце мужество и очищающих нас от всего искусственного и уже отжившего. Вы сможете, сможете выйти от сюда всегда, как только поймете, что ждать больше не нужно.

Жар сердца никогда не угаснет. Ваше сердце - вот лучший проводник. Ваше мужество - вот лучший посох. Ваше творчество - тот чудесный мост, по которому проходит человек над пропастью лжи и страхов, насилия и рабства.

Понимает человек, что эти пропасти - не место для него, что эти цепи - неестественны и, бывает, грустит по детству, "безвозвратно ушедшему" по его же словам. И старается освободится - да не знает как, и отворачивает свои взоры от них, тяжелых, и почти всегда старается, хотя бы на время, забыть о них. Он сам выбирает для себя путь забвения.

Чувствуя внутреннюю неудовлетворенность - он обращается к музыке. Да, музыка - живительная сила, но его внутренняя музыка уже не слышна из-за грохота обид и грубых ритмов эгоистичных мыслей, прорывающихся в его жизнь, а главное, время музыки проходит, и снова - жизнь и неудовлетворенность ею.

Кто-то пытается утонуть в работе. Он так организует свое время, что почти не остается времени для того, чтобы остановится, почувствовать природу и услышать, хотя бы краешком уха, неразборчивый уже шепот совести. Но приходит время испытаний, и человек, оказавшийся на больничной койке, начинает понимать безуспешность его попыток забыть о цепях, сковывающих его, о своем детстве, тихой и печальной мелодией ушедшей радости трогающем его сердце.

Кто-то... Разнообразны пути забвения, но не о них здесь речь, не о них. Путь к утерянной радости совсем в другой стороне. Повернуться к своим цепям лицом и пройти к месту, где прибиты они к скалам небытия гвоздями наших же ошибок - вот этот путь. Тяжел этот путь? Возможно, но каждый шаг по нему отмечен наградой. Шаг - и человек чувствует, как потрескавшись, спадает ржа с какой-нибудь затаенной струнки его души и она звучит, поет, наполняя новыми чувствами его мир. Шаг - и слышен, рвется из груди радостный смех - пусть только на мгновенье он вырвался - но человек чувствует: он вернулся к нему, вернулся навсегда. Какая награда сравнится с самой небольшой находкой на таком пути? Нет такой награды и никогда не было.

О, решивший стать на этот путь? Ты отказался от главной лжи в твоей жизни. И, хоть это, может быть, и не очень приятно, попробуй понять - чего в жизни ты боишься? Начальника? Свою жену? Свою старую маму? (поверь, здесь нет места шуткам, страх очень часто начинается с детства). Кому и в каких ситуациях ты лжешь? Себе? Детям? Родителям? От кого ты зависишь? Может, от своего пятилетнего ребенка? (и это встречается в жизни). И кого ты сам подчиняешь, меняя жизнь его и свою и в какую сторону?

Понявший это и отказавшийся от лжи и страха, насилия и рабства в своей каждодневной жизни, и в своем трудовом дне, в минутах общения с ближним - тот, чьи крылья наполнены свежим ветром радости - обретает жизнь и свободу.

Филдви, 1/94

МЕХАНИЗМ ШТАМПОВ

Предлагаемая вашему вниманию статья Сатьянанды была написана как лекция для выступления перед учителями общеобразовательных школ. Но на наш взгляд, то, о чем говориться в этой лекции, может быть полезно не только педагогам. Поэтому с согласия автора мы публикуем лекцию "Механизм штампов".

Приходя на Землю, ребенок еще долгое время сохраняет объемное восприятие мира. Все, что для взрослого является плотным и материальным, для него прозрачно. Он не чувствует форм предметов, их плотности, температуры, цвета, запаха, вкуса. Он не знает ничего, поэтому для него все существует одновременно. Постепенно он начинает понимать значение человеческой речи, увязывая ее с предметами и явлениями, его окружающими. Взрослые постепенно передают ребенку свое восприятие, сове знание о мире через формулы языка "это мы", "это свет, это горячо, больно, плакать - плохо, улыбаться - хорошо, кушать - хорошо, не есть - плохо" и т.д. Когда ребенок смотрит на мяч, до того как ему сказали, что это мяч и что он прыгает, катается, он видит некий предмет, он начинает изучать его свойства, возможно, возможно мысленно с ним разговаривать, петь ему песни, видеть в нем живое существо. Он улыбается или не улыбается не от того, что подошла бабушка или чужая тетя, а от того, насколько приятные для него излучения выходят из этого человека. А бабушка тщательно пытается выдавить из него улыбку, предназначающуюся для человека под названием "бабушка". А "чужим" улыбаться, брать конфету, садиться в машину ни-ни.

Маленький ребенок не имеет так называемой сетки для восприятия мира. Эта сетка строится: 1) из штампов и определений окружающих его взрослых, которым он доверяет (как правило, это члены его семьи); 2) собственного опыта экспериментов, если взрослые оставляют ему на это возможность. Эта сетка может иметь крупные свободные ячейки восприятия. Тогда человек более легко дополняет и изменяет уже имеющиеся знания чем тот, у кого ячейки мелкие, да еще и жесткие. Такими они становятся в результате длительного нахождения ребенка под влиянием очень конкретных принципиальных, не допускающих изменений мнений взрослых людей. А поскольку волевая энергия взрослого зачастую сильнее и развитее, нежели ребенка, то мнение, сказанное с волей типа "Я сказала, что это так, значит, это так" не позволяет ребенку сформировать свое видение, он не успевает, у него не хватает сил. Плюс еще факт, что если ребенок доверяет в чем-то одном (добились вы его доверия), то он начинает принимать вас вместе со всеми вашими мнениями тотально. Сейчас, правда, появляется все больше и больше детей, более сильных по воле, чем взрослые, и тут взрослым придется туго. Они ставят штамп - упрямец, и в мудром варианте вставляют ему свое восприятие в обход воле, как говорят - исподволь, а в обычном варианте, не очень грамотном, начинают с ним долбиться, пытаясь победить, не зная, что это невозможно без полного разрушения личности. А ребенок или ускользает и прячется внутрь себя от такого разрушения, либо в какой-то момент сдается и тогда мы имеем то, что имеем.