Дивай-ин задыхался от волнения, подрагивая своим мясистым носом и выдвинувшись вперед, чтобы принять существо, которое (его безобразно безволосое лицо стало блестящим от особого жидкого секрета) выкрикнуло: «Святой Толедо, обезьяны!»

Снова Дивай-ин понял вторую половину. Это было слово, на одном из основных языков планеты, обозначающее малых приматов.

Дикое существо почти невозможно было держать в руках. Оно требовало бесконечного терпения, прежде чем с ним удалось сносно говорить. Вначале это было совершенно невозможно. Существо почти сразу поняло, что его перенесли за пределы Земли и то, что, как думал Дивай-ин, могло стать для него вол- нующим переживанием, ничем подобным не стало. Вместо этого он говорил о своем детеныше и о приматовской самке.

«У них есть жены и дети, — думал Дивай-ин сочувственно, — и они по-своему любят, ибо все они — большие приматы».

Затем его заставили понять, что моувы, которые сторожили его и которые сдерживали, в случае необходимости, его ярость, не ранят его и что ему никоим образом не будет причинен вред.

(Дивай-ину делалось плохо при мысли, что одно разумное существо причинит вред другому. Для Дивай-ина было очень тяжело обсуждать эту тему, даже если только допустить возможность, весьма далекую от реальности. Невольное замешательство Дивай-ина всякий раз вызывало у создания с планеты большие подозрения. Таковы уж большие приматы).

На пятый день, когда, возможно, из-за полного опустошения существо довольно долго оставалось спокойным, они много разговаривали в каюте Дивай-ина, и внезапно примат снова впал в буйство, когда харрианин впервые буднично упомянул, что они ожидали ядерной войны.

— Ожидали! — вскричало существо. — Почему вы столь уверены, что она произойдет?

Дивай-ин, конечно, не был уварен, но сказал:

— Атомная война бывает обязательно. Наша цель — помочь вам после этого.

— Помочь нам после этого.

Его слова вновь стали несвязными. Он яростно взмахнул руками, и моувы, стоявшие у него по бокам, вынуждены были еще раз мягко удержать его и увести.

Дивай-ин вздохнул. Количество высказываний существа уве- личивалось, и, возможно, некий интеллект сможет что-то из них извлечь. Его собственный ум не мог сделать с ними ничего.

А тем временем существо хирело. Его тело было почти полностью лишено волос — факт, который не обнаружили предшествующие длительные наблюдения за планетой — вследствие ношения большими приматами искусственных шкур. Последние использовались либо для защиты от холода, либо из-за инстинктивного отвращения даже самих представителей этого вида к безволосой коже. (К этому стоит еще вернуться в разговоре с ним. Компьютерная обработка сможет извлечь нечто отсюда, как из любой другой темы.)

Довольно неожиданно на лице существа начали расти волосы; росли они гуще, чем на лицах харриан, и были темнее.

И все же главное — то, что он хирел. Он худел, поскольку плохо ел, и, если бы его продержали длительный срок, его здоровье могло пострадать. Дивай-ин не желал ощущать ответственности за это.

На следующий день большой примат казался совершенно спокойным. Он говорил уверенно, почти сразу же подведя беседу к ядерному столкновению. «Это ужасно притягательно для разума большого примата», — подумал Дивай-ин.

Существо заявило:

— Вы сказали, что ядерные войны происходят всегда? Значит ли это, что существуют другие народы, кроме вашего и моего — и его? — Он показал на ближайшего моува.

— Разумных видов тысячи, живущих на тысячах планет. Десятки тысяч, — сказал Дивай-ин.

— И никто не избежал атомной войны?

— Никто из тех, которые достигли определенного уровня технологии. Никто, кроме нас. Мы были другими. Нам недостало страсти к соперничеству. У нас был инстинкт сообщества.

— Вы хотите сказать, что знали о будущих атомных войнах и ничего в связи с этим не предпринимали?

— Предпринимали, — ответил Дивай-ин, уязвленный. — Конечно, предпринимали. Мы пытались помочь. В начале истории моего народа, когда мы едва овладели способом межзвездных перелетов, мы не понимали больших приматов. Они отбрасывали наши попытки завязать дружбу, и мы прекратили эти опыты. Потом находили миры в радиоактивных руинах. Наконец один из мкров был найден в самый момент атомной войны. Мы были в ужасе, но не могли ничего сделать. Постепенно накапливался опыт, и теперь мы готовы к тому, что каждый мир, открываемый нами, может находиться на ядерной стадии. У нас готовы дегазационное оборудование и евгенические анализаторы.

— Что такое евгенические анализаторы?

Дивай-ин сформулировал фразу так, как требовали правила языка дикаря. Он сказал осторожно:

— Мы управляем спариванием и стерилизацией, чтобы удалить, насколько возможно, соревновательные наклонности у оставшихся в живых.

В какой-то момент ему показалось, что существо вновь охватит неистовство.

Вместо этого тот сказал без выражения:

— Вы делаете их послушными, как этих? — Он еще раз показал на моува.

— Нет. Нет. Это другое. Мы просто хотим сделать оставшихся соответствующими мирному, неэкспансивному, неагрессивному обществу под нашим руководством. Без этого они уничтожали себя и, видите ли, будут снова уничтожать друг друга.

— Что вы извлекаете для себя из этого?

Дивай-ин с сомнением поглядел на существо. Так ли необходимо объяснять основное удовольствие жизни? Вслух он сказал:

— Вам приятно помогать кому-то?

— Продолжайте. Кроме этого. Что это дает вам?

— Конечно, Харрии полагаются выплаты.

— Ха.

— Плата за спасение разумных видов только справедлива, — возразил Дивай-ин. — Кроме того, необходимо покрыть опреде- ленные расходы. Налоги невелики и отрегулированы применительно к природе конкретного мира. Это могут быть ежегодные поставки древесины из лесного мира, марганцевых руд из другого. Мир моувов беден природными ресурсами, и они сами предложили снабжать нас некоторым количеством своих представителей в качестве личных ассистентов. Они крайне сильны даже для больших приматов, и мы проводим им безвредное лечение препаратами, угнетающими высшую нервную деятельность…

— Чтобы сделать из них зомби!

Дивай-ин догадался о значении существительного и сказал с негодованием:

— Ничего подобного. Только чтобы они не тяготились ролью обслуживающего персонала и не так тосковали по своим домам. Мы не хотим, чтобы они были несчастливы. Они разумные существа!

— И что вы сделаете с Землей, если у нас случится война?

— У нас было пятнадцать лет, чтобы решить это, — ответил Дивай-ин. — Ваш мир очень богат железом и развил прекрасную технологию производства стали. Я думаю, вашим налогом будет сталь, — Дивай-ин вздохнул. — Но налог не будет соответствовать нашим затратам в данном случае, я полагаю. Мы прождали по крайней мере десять лишних лет.

Большой примат сказал:

— Как много рас вы обложили налогом таким образом?

— Я не знаю точного числа. Несомненно, больше тысячи.

— Тогда вы — маленькие лендлорды Галактики, не так ли? Тысячи миров разрушили себя, с тем чтобы способствовать вашему благоденствию. Вы не лорды, вы нечто другое, знаете ли, — голос дикаря становился все более пронзительным. — Вы грифы.

— Грифы? — переспросил Дивай-ин, пытаясь понять слово.

— Едоки падали. Птицы, которые ждут, когда умрет от жажды какая-нибудь бедная тварь, а затем спускаются, чтобы съесть тело,

Дивай-ин почувствовал вялость и дурноту от картины, выз- ванной его воображением. Он слабо произнес:

— Нет, нет, мы помогаем, разумным видам.

— Вы ждете, когда случится война, как грифы. Если вы хотите промочь, предотвратите войну. Не спасайте остатки. Спасите всех.

Хвост Дивай-ина дернулся от внезапного возбуждения.

— Как мы предотвратим войну? Не скажете ли вы мне? Что сможет предотвратить войну, кроме поворота вспять подготовки к войне? Изучите один процесс, и второе станет очевидным.

Но дикарь запнулся. Наконец он сказал: