Как я и подозревала, с момента ухода Логана не успело пройти и тридцати секунд, а подруги уже начали меня допрашивать.

— Что это было? — спросила Обри.

Я прижала еще одну звездочку к плакату.

— Просто глупое пари, которое мы заключили. Он думает, что я не смогу прожить двух недель, никого не обидев.

— И ты согласилась? — спросила Челси, и это показало что она на самом деле обо мне думает.

— Да, я согласилась. Я смогу.

Обри и Челси посмотрели друг на друга и рассмеялись. Я бросила в них звездочкой.

— Я смогу, — снова сказала я.

Обри сжала губы и знающе улыбнулась.

— Я думаю, он с тобой флиртовал.

— Когда? Когда он назвал меня плутовкой или сказал, что я слишком сильно надушена?

— Нет, — медленно сказала Обри. — Дело в том, как он на тебя смотрел.

Я наклеила еще одну звездочку на плакат.

— Сомнительно. Он просто хочет, чтобы я пошла на свидание с Дугом. Дуг сведет его с какой-то девицей по имени Вероника.

— Возможно, это предлог, — сказала она.

Я почти назвала её сумасшедшей, но подумала, что это может быть классифицировано как оскорбление.

В этот момент к нам вернулась Рашель.

— Я собрала еще шесть подписей, чтобы точно хватило, — она положила бумаги рядом со мной, села и вытянула ноги. — Я что-нибудь пропустила?

Обри подмигнула ей:

— Только то, что Логан Хансен заигрывал с Самантой.

— Он со мной не заигрывал. Он старался усложнить мне жизнь.

Челси улыбнулась и бросила Рашель маркер.

— Некоторые парни не различают эти понятия.

— О! — Рашель подняла руку, как будто что-то вспомнила. — Эми и её друзья наверху делают плакаты для её кампании. Это выглядит как вандализм на бумаге. Я имею в виду, они просто пишут глупости.

Она повернулась ко мне в ожидании комментариев, и я пыталась придумать что-то, что не было бы недобрым и я не возражала бы, чтобы кто-то так сказал обо мне. Рашель ждала, и её замешательство росло.

Наконец, Челси сказала:

— Не обращай внимания на Саманту, она на диете без оскорблений.

Я закатила глаза, потому что правила Логана ничего не говорили о выражениях лица.

Обри посмотрела на Рашель и рассказала ей:

— Логан поспорит с Самантой, что она не сможет выдержать двух недель, никого не обидев.

— Ох, — сказала Рашель грустно. — Надеюсь, твоя ставка не очень высока.

Я приклеила последнюю звездочку к своему плакату, прижав её так сильно, что из-под кромок выступил клей.

— Ваша вера в меня так трогательна.

Меня действительно начала раздражать, что никто не думал, что я смогу выиграть спор. Кроме всего прочего, я не оскорбляла людей направо и налево. Нет. Ну, я не оскорбляла людей больше, чем остальные.

— Вернемся к плакатам, — сказала я. — Как думаете, сколько нам нужно сделать?

Обри обвела еще одну букву по трафарету:

— Я думаю, нам нужно сделать кучу, и занять все хорошие места в коридоре.

Челси наклонилась над плакатом, раскрашивая моё имя.

— Я думаю, нам нужно подождать, пока Эми развесит свои плакаты, и повесить наши рядом с ними.

— Давайте просто снимем её плакаты, когда мы их увидим, — добавила Рашель. — Назовем это "представление Эми избирателям из мусорного бака".

Я передала плакат Челси, чтобы она сделала надписи:

— Это будет нечестно.

— Саманта права, — согласилась Обри. — Это будет нечестно.

Челси пожала плечами:

— Вы же знаете как говорят: "В любви, на войне и в школе все средства хороши".

Я покачала головой.

— Если нас поймают, будут проблемы. Меня выкинут из гонки.

— Тогда ты не будешь их снимать, — сказала Рашель. — И мы сделаем так, чтобы нас не поймали. Это просто.

Я не была уверена, серьезны они или нет, но не хотела выяснять:

— Я не хочу грубо играть. Я могу выиграть у Эми и Рика честно.

Подруги обменялись взглядами, но никто не возразил.

— Ладно, — сказала Челси. — Мы будем хорошими девочками.

В сумме мы сделали шесть плакатов, и для первого дня это было хорошо. И они выглядели свежо и профессионально. У меня будут самые лучшие плакаты. Рашель уже сказала что плакаты Эми были ужасны, а Рик не сможет придумать ничего хорошего. Он скорее всего не знает как правильно пишутся два из трех слов в предложении "Голосуйте за Рика".

Мы развесили плакаты и коридорах, и потом я сказала всем, что сама уберу оставшиеся материалы, а они могут идти домой. Мне было неудобно из-за того, что они задерживались из-за меня.

Я запихнула в рюкзак что смогла, сложила стопкой все, что мне надо было нести в руках, и потом собрала обрезки бумаги, чтобы выбросить. Когда я выбрасывала мусор, Кессиди прошла мимо.

Увидев меня, она остановилась:

— Привет, Саманта.

— Привет, — я бросила остатки обрезков и в контейнер и постаралась отскрести высохший клей с рук.

— Я видела несколько твоих плакатов. Они очень красивые.

— Спасибо. Ты помогала Эми с её?

— Да. Но наши не могут с твоими сравниться. Ты должна быть рада, что я не помогала тебе их клеить.

Если бы она не сказала это, я бы вероятно никогда не подняла бы эту тему, но каким-то образом увидеть, как она стоит и болтает со мной, словно она действительно была моей подругой, подействовало на меня раздражающе.

— Знаешь, Кессиди. Я все еще помню записку, которую ты написала мне в прошлом году. Там говорилось, что тебе жаль, что мы поругались и что ты надеешься, что мы можем быть друзьями. Я думаю ты действительно имела это в виду, правда?

Она моргнула с ошеломленным выражением лица:

— Да, я имела это в виду.

— Тогда как получилось, что ты помогаешь моему оппоненту?

— Потому что Эми тоже моя подруга. Кроме того, ей моя помощь нужна больше, чем тебе. У тебя куча друзей, которые тебе помогут.

Я умоляюще вытянула руку, покрытую клеем, в сторону Кессиди:

— Мне твоя помощь нужна больше, чем кому-то еще. Я действительно, действительно хочу выиграть выборы. Я имею в виду, какая разница для Эми выиграет она или нет? У неё такие оценки, что она может поступить куда угодно.

— Она может поступить куда угодно? — повторила Кессиди.

Сначала я ничего не сказала. Я просто стояла рядом с контейнером для мусора и колебалась между здравым смыслом и надеждой. Это было опасно — самой давать конкуренту информацию, которая может быть использована против тебя, но я доверяла Кессиди. Если бы она поняла, что стояло на кону, если бы я дала ей хорошую причину, она оставила бы штаб Эми и помогла мне.

— Ты всегда планировала пойти в хороший колледж, да? — спросила я.

— Ага.

— Ну, и я тоже, но мои оценки очень средние и я провалила АОТ.

Она перевесила рюкзак с одного плеча на другое.

— В следующем году ты можешь пересдать лучше.

— Я собираюсь, но в этом году у меня восемьсот десять. Мне нужно стать президентом, чтобы повысить шансы на поступление туда, куда я действительно захочу.

Кессиди протестующе открыла рот. Я продолжила прежде, чем она успела что-нибудь сказать.

— Я знаю, это выглядит расчетливо, но в долгосрочной перспективе для Эми неважно, выиграет она или нет. Эти выборы могут решить моё будущее.

На несколько мгновений между нами воцарилась тишина. Я положила свой аргумент на чашу весов и ждала, чтобы она положила свое решение на другу.

Пожав плечами, она сказала свой вердикт:

— Я не уверена, что участвовать в выборах это ответ на твои проблемы с поступлением. Я имею в виду, разве ты не должна участвовать в выборах потому, что ты на самом деле хочешь стать президентом?

— Я хочу стать президентом, — сказала я. — Ты не слушала, о чем я говорила?

— Нет, я имею в виду, Эми хочет в будущем заняться политикой. У неё есть несколько хороших идей по поводу управления школой и проведения общественных мероприятий. Она очень организована и все такое.

Я не могла этому поверить. Я излила душу Кессиди, а она ответила мне зажигательной речью в поддержку Эми.