Отныне каждый из вас носит гордое звание Шкоряра. Пока что дря вас это ришь срово и неоправданный, по вашему мнению, пафос. Это не так — смею вас уверить.

Когда-то я и сам так думар.

И знаете? Я ошибарся…”

(Документ 2)

ППС — Запад. Главный Штаб, мир Массачусетс.

Внутреннее.

Совершенно секретно.

Отправитель — Баймурзин.

Получатель — Ларкин.

Содержание — х х х х х.

Цитата:

“…Совершенно очевидно, что конфликт Галактика — НК испытывает серьезный кризис. Мы научились предсказывать образование спайки, научились уничтожать НК с высочайшей эффективностью. Мы выиграли фигуру, и фигура — ферзь. Но ход за ними, и я склонен считать, что ход они непременно сделают. Всяческие домыслы по поводу прекращения войны, в изобилии появившиеся после уничтожения в секторе DX-7 армады агрессора нового типа, считаю абсолютной чушью. В моем лице гений появился в Галактике, по элементарному закону подлости, должен он возникнуть и в мире НК, По Ту Сторону. Мои дебилы-футурологи посчитали и доложили мне (и я соглашаюсь с их расчетами) — эскалация конфликта, с применением новейших технологий (возможно — технологий не технического толка) со стороны НК возможна в ближайшие три-пять лет. Скорее всего это будет отдаленный и до сей поры не подвергавшийся атакам сектор, где-нибудь на периферии Обрыва. Полагаю, НК будут производить испытания нового оружия, поэтому выберут свободное от обитаемых миров место, а значит — наименее прикрытое.

И здесь я вновь поднимаю вопрос о значении в истории отдельной личности, ибо технологические ресурсы Галактики я с моими сотрудниками исчерпал полностью В разработке есть несколько штучек, но это не более как апргрейд уже готовых изделий. Мисс Ларкин, я, гений, свое сделал. Настала пора искать героя.

Примите мои запоздалые поздравления по поводу Вашей, тридцатилетней давности, идеи создания Аякса. Я ознакомился с техникой отбора курсантов отделения Школы на Жмеринке. Мистер Нурминен любезно согласился предоставить мне все секретные материалы, и я считаю для себя возможным заявить, что герой уже находится на обучении в Школе.

Возможно герой — в нашем случае — не один.

Прошу Вас дать мне аудиенцию в самое ближайшее время, которое Вы найдете.

Ваш Баймурзин.

P.S. Благодарю Вас за помощь в доставке ко мне семьи мух це-це. Мушки чувствуют себя хорошо. Передают Вам привет.”

(ТРИ ГОДА СПУСТЯ)

(Документ 3.0)

— Директор Волчара, ситуация развивается стабильно. Слежение с постов Три, Четыре, Шесть. Здесь Слон. Все в порядке.

— Запись?

— Мама останется довольна.

— Ну смотрите, все мы дети ее.

— Флаг, шеф.

— Флаг, волчата.

Флинт в руке парня выглядел не то чтоб необычно, но… как бы это поточнее сказать… очень уж неприятно. Да и тонкая, ползучая, дергающаяся улыбочка — где-то там, на заднем плане, фоном к черному отверстию пулеиспускательного канала — сообщала массу интересных подробностей о неминуемом будущем Збышека. Наркоман, подумал Збышек. И, похоже, полный псих. Коллега. Я люблю тебя.

— Я повторяю, — заревел псих-коллега на весь зал, грозно размахивая флинтом, — кто тебя сюда пустил, ублюдок?

На это сложно было что-то ответить. По сути вопрос был риторическим: никакой селекции посетителей в забегаловке отродясь не водилось, о клубных карточках если кто и слышал, то уж не иначе как по телевизору, во время просмотра очередного бесконечного слезливого сериала из жизни богатых, а окружающий сброд назвать леди и джентльменами не повернулся бы язык даже у самого непритязательного конферансье. По содержанию вопрос тоже — глубиной не блистал.

Зато интонация… Псих явно хотел получить ответ. Никуда псих не собирался деваться — пока не будет ответа.

— Я сам сюда пришел, — мирно сказал Збышек, незаметно ощупывая глазами часть помещения за спиной наркомана. Вмешиваться, похоже, никто не собирался. Наоборот, все с интересом наблюдали за развитием их отношений. Даже певица в панталонах на голое тело постоянно косилась со сценки в их сторону, не переставая делать неприличные движения тазом и орать что-то вроде “ой-ей-ей-ей-ей, мой герой, я твоя бэби…”. — Слушай, парень, спрячь ты эту штуку, — предложил Збышек. — И давай — выпьем. Я угощаю.

Ответ был неправильным. Збышек понял это по расширившимся глазам психа и полетевшим во все стороны (изо рта, естественно, не из глаз) брызгам слюны.

— Ты!.. — заорал наркоман, захлебываясь праведным (со своей, конечно, точки зрения) возмущением, — ты!.. Ты!

— Я, — и тут не стал спорить Збышек.

— Я ненавижу пиво! Ненавижу! — взвизгнул собеседник. — Ненавижу!..

— Зря, — сказал Збышек. — Чудесный напиток. Лучше чая.

— И я ненавижу, тех кто пьет пиво!

Несколько капель слюны попало Збышеку на щеку. Он спокойно стер их тыльной стороной ладони.

— Кто тебя сюда пустил? Отвечай! Аптоматан!

А вот это было уже что-то новенькое. И это явно было ругательство. Это стоило даже запомнить. У Збышека была крупная коллекция необычных оскорблений, но такого странного он еще никогда не слышал.

Да, подумал Збышек, дешево не обойдется. Жалко парня. Я его люблю. Тут парень обуздал свой гнев: флинт выровнялся в пространстве и перестал дрожать.

— Умри, падаль! — во всеуслышанье объявил псих и нажал на спусковой крючок. Заряд ушёл в потолок, потому что из-за психовой спины высунулась большая лапа и крепко взяла психа за запястье. Вторая лапа передавила ему горло и приподняла в воздух. Третья… Нет, третьей не было, Збышеку это показалось. Первая лапа очень быстро отпустила запястье и поймала вывалившийся из ослабевшей кисти флинт.

— Умри, умри, — проворчало из пространства хрипло и умиротворяюще. — Пусть он лучше живет. А пива мы ему не дадим. Пиво — гадость!.. Пошли, проветримся, братан.

Аккуратно вынеся из забегаловки наркомана и наградив его крепким пинком в задницу, так, что тот ушел, грохоча костями, в неизвестность, Мбык неторопливо вернулся обратно и по-хозяйски уселся за столик Збышека. На столе имел место пяток нераспечатанных бутылок пива и пара пустых. Мбык поставил свой граненый стакан с водкой супротив них. Збышек приветливо стакану покивал. Потом он покивал Дону.

— Я — Дон, — сказал Маллиган. — Маллиган. По прозвищу Музыкальный Бык.

И протянул руку, просунув ее между бутылками…

— Збигнев Какалов, — сказал Збышек, — по прозвищу Призрак.

И пожал протянутую руку.

— Ты пьешь пиво, — сказал с обвиняющей ноткой Маллиган. — Значит ли это, что ты педик?

Збышек засмеялся.

— Я не педик.

— Очень хорошо. Значит, мы подружимся. Слушай, Какалов, а вот эля здесь нет?

— Нет, — сказал Збышек. — А что это такое?

— О, — сказал Дон, — ну, эль — это… Это — эль! Ты точно не педик?

— Понятно, — сказал Збышек — С какой ты планеты, глупый белый человек?

— Дублин. Третий год живу среди варваров. Знаешь, Какалов, — доверительно сообщил Маллиган, — у меня сосед по комнате — еврей с Пейсахи, Абрам Иванов. Ты представляешь: он не ест свинины. Ты: не знаешь, что такое эль. Мой староста не умеет петь — то есть абсолютно нет слуха. Серв комнатный ирландского языка не знал. Живу среди варваров… устал я, незнакомец.

— Черт побери, — сказал Збышек. — Сочувствую. Действительно… А где это — Дублин?