Сотрудники спецподразделения ППС Аякс не слишком жаловали военную форму, воинский регламент и всяческое чинопочитание; знаки различия, нашиваемые то на джинсовую куртку, то на маечку-бикини, служили для легкости общения, когда не знаешь, или забыл спьяну, как зовут собеседника. В самом начале истории подразделения кто-то из Сенаторов пытался заставить аяксов надеть мундиры, но быстро махнул рукой и отступился. Скорее всего, потому что каждое из существ, входивших в состав подразделения, было индивидуальностью, а пары составлялись из индивидуальностей, дополняющих друг друга. И если одну индивидуальность еще можно было силовыми методами загнать в определенные рамки, то такое сборище, каким являлся Аякс… Легче эти рамки раздвинуть. Потому что в бою любой опер Аякса — независимо от предмета приложения профессиональных навыков — стоил пятерых. Потому что они никогда не промахивались — стреляя, и никогда не стреляли — без дела.

И само присутствие “Ямахи”, шипоносца, безраздельно принадлежащему “Аяксу”, в районе, до того считавшемуся абсолютно неинтересным для агрессора (пуст, две старые звезды, давно сожравшие свои планеты, — два кубических парсека высокого вакуума, тоски и беспорочной репутации), говорило о том, что таинственные консультанты Большой Мамы ждут событий только тут. Каких событий?

Вероятно, больших.

И, вероятно, скоро.

Они, вероятно, уже начались — инцидент с Адамсами.

И, вероятно, Большая Мама недаром отдает патрульник Адамсов этим Штепселю и Тарапуньке.

И, скорее всего, они отличные ребята.

А красавчик Маллиган — так просто душка.

— Вопросы будут? — спросил бригадир Бояринов напоследок.

— Кто вас так назвал, кэп? — с огромным интересом спросил Дон. — Дон… Донапри… Ну, вот это слово?

— Моя бабушка-людоедка, — ответствовал бригадир. — Еще вопросы?

Збышек отрицательно мотнул головой.

— Никаких больше, — сказал Дон. — Можно идти?

— Выметайтесь. И чтобы я вас, блин, здесь не видел без гребаной крайней необходимости. А, тарах-тах-тах, совсем забыл! Обед — через полчаса в столовой, в блоке “Д” — это здесь же, в штабном корпусе. Предупреждаю — обед дерьмовый. Кормят вообще дерьмово, что-то с поварами… настройщик у меня был, вольнонаемный, дембельнулся… Так что, если есть большие деньги, можете питаться в китайском ресторане неподалеку от двенадцатого шлюза. Траханное барахло автоматического приготовления — в любой момент с доставкой по вашим комнатам. Будьте здоровы, Школяры!

— И вам, кэп, тем же самым по тому же месту! — хором сказали Збышек и Дон.

На обед они не пошли, а отправились прямиком в ангар-65 у взлетной полосы Десять, где, по словам Бояринова, находился средний патрульник “Карраско”, отныне бывший в их распоряжении.

До ангара, отстоящему от апартаментов бригадира Бояринова на полтора-два километра сложнейшей архитектуры и топографии, они добрались с комфортом, на колесном автопогрузчике, который подхватил их чуть ли не у самого шлюза штабного корпуса шипоносца.

— Я вас раньше здесь не видел, — сказал рыжий улыбчивый водитель, вертя баранку направо и налево. Автопогрузчик, едущий порожняком, с необычайными легкостью и изяществом лавировал в коридорах, запрыгивал в грузовые лифты, вскарабкивался по пандусам, скакал через комингсы и с удовольствием мигал огнями и бибикал сигналами. — Новички? Сегодня приехали?

Дон кивнул.

— На курьерском.

— Яссено! Что ж — пилоты? — улыбнулся водитель еще шире.

— Пилоты, — сказал Збышек. — А чего ты улыбаешься? Что-нибудь не так?

— А я всегда улыбаюсь. Привычка такая. Еще с Принстона-20.

Збышек и Дон переглянулись. Принстон-20 был тюрьмой для особо опасных преступников.

— Вас, наверно, на замену Джулии и Сэму Адамсам прислали, нет? — продолжал водила.

— Мы, вообще-то, на “Карраско” летать будем, — сказал Дон.

— Вот я и говорю, — закивал водитель. — На замену. Это ж раньше их посудина была. Неделю как сняли ее с возвратной орбиты, киберпилот сигнал о помощи послал. У Обрыва они барражировали, с месяц, наверное, а потом что-то там с ними случилось. Там места глухие, смутные. Мы его здесь, на “Ямахе”, между собой Погостом кличем. Эх, времечко! А говорят, раньше район был безопасный, пустой, а вот ведь вам, нате — сняли “Карраско” с орбиты, взломали, а они оба в коме. В рубке лежали, в креслах. Голые. И сканирование мозга ничего не дало — один белый шум, точно кто-то стер им все, что там было, в черепушках. А ребята какие! Сэмэн литр на грудь брал — и мог троих в спортзале по стенам развесить! А уж Жулечка! Торт приготовила две декады назад — на пол-шипоносца хватило. С кремом! После столовской-то баланды… Душевная была дамочка, а теперь! Эх!

— Интересные дела, — сказал Збышек. — А киберпилот?

— А, что с него… Железяка! Он ничего не знает… Да и я ничего не знаю. А на независимом патрульника регистраторе то же самое, что и в мозгах у ребят. Только последний участок пути сохранился — до базы.

Збышек почесал в затылке и чуть не сверзился с боковой ступеньки автопогрузчика, когда шофер начал поворачивать к ангару.

— Н-да… — пробормотал он, быстро хватаясь за никелированную трубу, опоясывающую кабину. — Разберемся. А сам патрульник — в порядке?

— Не знаю, — улыбнулся водитель. — Должен быть. Энди Костанди — механик классный. Из лучших здесь, на шипоносце. Ну, приехали. Вам — туда. Удачи!

Поблагодарив доброго улыбчивого человека, Дон и Збышек вошли в ангар.

Бригадир не обманул. Патрульник стоял на стендовом столе, все люки были настежь, а изнутри корпуса доносились какие-то стуки и скрежеты. Щиты на блистере были высокохудожественно разрисованы бубновыми тузами. Под средним обтекателем, на испарительной решетке “Прокруста” гордо красовалась семиконечная звезда — “Карраско” сбил одного гада.

Обойдя патрульник со всех сторон и вдоволь на него налюбовавшись, Дон крикнул:

— Эй, кто там есть на борту?

Звуки внутри “Карраско” замерли, словно человек внутри прислушивался, но тут же возобновились — с еще большей силой.

— Эй, там, на борту! Выходи, поговорить надо!

— А вас сколько? — донесся искаженный нечеловеческий голос.

— Я и партнер! — сказал в ответ обескураженный Дон.

— Вот и поговорите…

— Старье! — заорал Збышек, ненавидевший бородатые анекдоты. — Вытаскивай из моего корабля задницу, и я тебе ее тут на холодке…

Из люка донесся грохот свалившегося тяжелого предмета, глухая ругань, и в проеме показался классный механик Энди Костанди. Дон приосанился и профессионально улыбнулся. В его голове было ровно на одну мысль меньше, чем обычно, то есть, ни одной.

— …черт! — восхищенно закончил Збышек без перехода.

Механик сверху осмотрел их, улыбнулся и вытер со лба пот рукавом спецовки.

— Здравствуйте, дорогуши. Чего надо? Помочь хотите? Работы много…

Механик был невообразимо эффектной девицей с ярко-синими глазами, копной кудрявых черных волос и прямым греческим носиком.

— Да, — сказал Дон. — То есть — нет. Мы, собственно…

— Я — Збышек, — сказал Збышек галантно и полез по приставному трапу наверх. — А вы — Энди Костанди?

— Совершенно верно, — подтвердила Энди. — Механик “Карраско”.

— А я — пилот “Карраско”. Будем знакомы.

Дон с завистью смотрел, как они пожимали друг другу руки. Ну почему у Збышека все эти штуки получаются так легко? И почему у него, Дона, на Дублине все это получалось так легко, а теперь не получается?

— А твой приятель? — спросила Энди, с трудом отнимая у Збышека ладонь.

— Не обращай внимания. Обычный второй пилот. Ничего особенного, — проворковал Збышек.

— Кто — второй пилот? — возмутился Дон снизу и тоже полез по трапу. — Я — второй пилот? Энди, не верьте ему, он врет!

— А я и не верю, — засмеялась Энди. — В рубке “Карраско” — всего одно пилотское кресло. А ну-ка, живо — все вниз! Трап оторвется!

Спустившись на землю, точнее — на бетонный пол ангара, они продолжили процедуру знакомства.