Нечто подобное я, конечно, много раз наблюдала и в отечественном пейзаже, но с некоторой разницей. Во-первых, в Швеции вся эта природа гуще, мощнее. А во-вторых – чище.

Как я выяснила, и то и другое – дело рук человека. Но сначала еще немного о тяге шведов к природе. Вот как об этом смешно, но, по-моему, очень точно пишет Питер Берлин:

«Шведы не любят свой естественный светлый цвет кожи, он им кажется знаком нездоровья. Поэтому весной, когда солнце выглядывает из-за туч, а температура поднимается выше нуля, они спешно покидают свои рабочие места, квартиры и спешат приобрести загар. Покупатели, клерки, домашние хозяйки занимают в парках скамейки и поворачивают белые лица к солнцу, словно подсолнухи, строго следуя его движению по небосклону… Летом, если позволяет погода, народ направляется на берег реки или моря и там раздевается донага, чтобы искупаться в лучах солнца или в воде. С наступлением осени, когда температура стремительно падает, солнцепоклонники отправляются в сауны. И там хорошо можно отличить шведов, отдыхавших за границей, от тех, кто загорал на родине. Коричневые зады патриотов выгодно отличаются от бледных задниц любителей заграничного отдыха».

Как-то, еще будучи в Москве, я пыталась дозвониться знакомым в Стокгольм в субботу-воскресенье. Все домашние телефоны молчали. Будь это летом, я бы поняла: выехали на прогулку за город. Но дело было зимой. Оказалось, что, во-первых, почти все более-менее обеспеченное население имеет свои загородные дома. А во-вторых, выезжают туда каждую пятницу, независимо от времени года.

Питер Берлин пишет:

«В пятницу, ровно в четыре часа дня швед покидает свой офис, прыгает в свой „вольво“ или „сааб“ и встраивается в сумасшедший поток машин. Заскочив домой, он пакует по паре всего, что нужно, кладет в сумку портативный холодильник, поливает цветы, устанавливает видеотаймер, записывает новый message на автоответчик, закрывает дверь, запирает на три оборота замок и опять бросается в бешеный трафик, по сравнению с которым Пятая авеню в центре Нью-Йорка кажется просто большой деревенской дорогой.

Конец пятницы – святое время: Свенссоны (самая распространенная шведская фамилия) отправляются в свои загородные коттеджи, чтобы там насладиться заслуженным отдыхом. Ситуация повторяется, но в обратном порядке, в воскресенье вечером. Во время этого паломничества к матушке-природе в кровь шведа вливается больше адреналина, чем за всю рабочую неделю».

Впрочем, на своих дачах они проводят далеко не целый день. В лесах можно встретить много грибников, собирателей ягод. На берегу рек и озер – рыбаков, терпеливо и задумчиво наблюдающих за своими удочками. Но больше всего, как мне показалось, здесь велосипедистов и еще лодочников. Последние бороздят на своих моторках, а то и на более респектабельных яхтах и катерах, гладь озер, которыми славится Швеция.

– Отношение к природе у шведов, я бы сказал, сакральное, – говорит Оке Доун. – Понаблюдайте за ними, когда они гуляют, например, в лесу. Они предпочитают делать это в одиночку, а если и в компании, то обычно не разговаривают друг с другом. Потому что человеческий голос не должен заглушать голоса природы. Пение птиц, шум ветра в ветвях, шелест листвы – все это куда важнее человеческого языка. Когда говорит природа – человек молчит. Вернее, человек ведет молчаливый внутренний диалог с природой. Это его успокаивает, будит воспоминания, заставляет заглянуть в глубину своего «я». Лучше всего это выразил наш известный поэт Вернер фон Хейденстом:

Восемь долгих лет я мечтал о доме,
В моих снах я видел эти мечты.
Но я скучал не по людям —
Я скучал по природе, среди которой прошло мое детство.

«Шведы – самые большие любители природы в мире и могут разглагольствовать на эту тему до второго пришествия, – пишет насмешник Берлин. – У каждого из них есть мечта – спасти природу от человека. Это не просто рассуждения. Это настоящая страсть».

В том же шутливом стиле автор вспоминает, что прошли времена, когда журналисты писали пламенные статьи о покорении космоса. Сегодня они с тем же жаром пишут об утилизации мусора, о сохранении чистоты лесов и парков. О том же спорят политики в залах риксдага. А ученые в своих лабораториях ломают голову над тем, как превратить отходы человеческой жизнедеятельности в бумагу и другую полезную продукцию.

«Мы не собственники природы, мы лишь одолжили ее у наших детей», – этот слоган звучит для шведов почти как заклинание. Одолжили и обязаны ее вернуть в том же виде. Это, конечно, утопия. Человек сделал уже много необратимого, порядком испортив природу. Но вот о том, что осталось, необходимо позаботиться.

Я наблюдаю за этой заботой с восхищением и завистью. Вот только два эпизода.

По лесу идут двое – девочка лет шести и ее бабушка. Девочка сосет леденец, бабушка спрашивает:

– А где обертка от конфеты?

Девочка роется в карманах куртки, заглядывает в перчатку.

– Наверное, я эту бумажку где-то обронила.

– Ну, тогда пойдем ее искать.

– Мы опаздываем на обед. Мама и папа ждут, – напоминает девочка.

– Что же делать, придется им подождать, – бабушка непреклонна.

Они уходят, я теряю их из виду, а когда возвращаются, не могу удержаться от комплимента.

Золотая середина. Как живут современные шведы i_007.png

– Как хорошо вы воспитываете внучку, – говорю я.

– Я просто делаю то, что делали моя мама и моя бабушка, когда я была в ее возрасте, – объясняет она. – Нас с детства приучают, что о чистоте природы надо заботиться так же, как о чистоте в собственном доме.

Другой эпизод показался мне вначале настолько неожиданным и странным, что я просто ничего не поняла. Из Москвы я позвонила профессору Пэру Монсону, который ждал меня в Гётеборге. Но сначала я должна была прилететь из Москвы в Стокгольм.

– Как вы собираетесь добираться к нам из нашей столицы? – спросил меня Пэр.

– На самолете, очевидно.

Он помолчал.

– А на поезде не хотите?

– Но ведь самолетом быстрее.

– Да, быстрей, но менее экологично.

Я ничего не поняла. Когда мы познакомились и подружились, Пэр объяснил:

– Понимаете, мы очень заботимся о чистоте нашего воздуха, постоянно думаем об экологии. Вот и самолетами стараемся летать реже, чаще поездом – он же воздух не загрязняет.

Пэр меня встречал на вокзале в своей машине. Но на другой день я увидела, как он подъезжает к университету на велосипеде.

– Вчера вы были с багажом, – объяснил он, – вот я и вывел машину из гаража. А сегодня я, как всегда, на велосипеде: он выхлопных газов не производит.

Кстати, на парковках около университетов я видела очень мало автомобилей, но зато множество велосипедов. Так университетская публика выражает свою заботу о чистоте воздуха.

Есть и более широкая активность населения, особенно молодого. На семинаре в Гётеборгском университете, посвященном политической деятельности студентов, мнения участников разделились:

– Нас больше не интересует политика, как интересовала наших родителей. Мы заняты собственной учебой, карьерой, личной жизнью. Можно сказать, что мы аполитичны, – это была одна точка зрения.

А вторая звучала так:

– Да, нас действительно мало интересует партийная жизнь, и в этом смысле мы аполитичны, но это не значит, что мы общественно пассивны. Просто нас сегодня занимают совсем другие проблемы. Например, экология.

Это сказал Магнус Эрикссон, студент-политолог. Он руководит одним из отделений Национальной ассоциации защиты природы. Я попросила Магнуса рассказать, что делает эта общественная организация.

– Собираем информацию о состоянии воды, воздуха, лесов, озер. Распространяем ее среди населения. И, главное, лоббируем проблемы охраны окружающей среды в парламенте и в правительстве.

– Насколько эффективна эта деятельность?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: