Я мечтаю жениться на девушке с голубой кровью. Будет ли она принцессой, или аристократкой, или незаконнорожденной дочкой какого-нибудь короля, стянутого с трона, растерзанного толпой, — мне все равно; право слово, в этом нет совершенно никакой разницы. Она, конечно, должна быть хрупкой и бледной, с тонкими синими жилками, просвечивающими под прозрачной кожей, и бледным румянцем на скулах цвета газового огня.

Голубоватый свет телевизора и пламя газовой плиты — я боготворю их в синей темноте гаснущих сумерек; я не люблю свечи, у них неправильный свет.

Я бы, наверное, хотел, чтобы пришла война, — говорят, в войну в окнах зажигается тревожная синь. И вся война — синего цвета. Я люблю синий цвет. Я с детства живу ляпис-лазурью, кобальтом, ультрамарином, бирюзой и индиго.

Когда-нибудь я женюсь; пока же женщины мелькают в моей жизни подобно ослепительно синим молниям, чтобы сгинуть в чернеющих небесах. Я терпелив.

Души у них нет. Я, по крайней мере, не обнаружил души ни в одной из женщин. Сердце, конечно, есть. И поверьте, даже у самой каменной, самой бессердечной стервочки сердце состоит из мяса, крови и тонких-тонких прослоек жира. Но мы ведь говорим о возвышенном? Я скажу вам: сердце — как роза. Сердце — как сгусток пламени, сорвавшегося с конфорки. Сердце синего цвета — как часто дарят его друг другу влюбленные — открытками и шелковыми подушками. Сердце — как синяя птица, оно вмещает поразительно много счастья.

Я верю, что они были счастливы со мной; как же иначе? Я осыпал их лепестками роз. Я любовался тем, как бледнеет их тело, приобретает нежный синюшный оттенок. В моей морозилке не так много места, хотя я купил довольно большую камеру; поэтому от каждой моей подруги приходится оставлять совсем немного: тонкую посиневшую кисть, на которой так трепетно билась жилка, нежную узкую ступню с ногтями, синими до черноты — такой эффект дает сдавливание клещами или обычной дверью; и, конечно, голова — эти милые головки выстроились рядами в моей морозилке, все, кроме одной. Мама, наверное, счастлива — она всегда хотела, чтобы я дружил с девушками аристократического типа. Папа учил меня быть снобом. Надеюсь, они довольны в окружении своих потенциальных невесток.

Стихи. Стихи всегда василькового цвета. Ей — последней, самой любимой — не очень нравился синий цвет. Она говорила, он не способствует нормальному сексу. Чушь — дизайн моих комнат ее возбуждал. Она накидывалась на меня, срывая свое белье цвета индиго.

Я хотел сохранить ее целиком. Но — увы, я слишком большой романтик.

Может, мне стоит отрастить бороду и выкрасить ее в синий цвет? Это будет восхитительной шуткой. Это очень модный цвет в этом сезоне: ужасно много девушек строит из себя Мальвин. Их, модниц, приятно разбирать, как пластмассовых кукол, на части, и глядеть в голубые глаза, перекатывая их на ладони.

В тот вечер я хотел увидеть, как вспыхнут волшебным пламенем голубого карбункула ее восхитительные волосы цвета туч. Это было божественно: сверкающее облако обняло легкую летящую прическу сверкающим шаром искр и бриллиантового сияния. Жаль, слегка подпортилась кожа, поэтому голову пришлось похоронить. В качестве компенсации я оставил себе кисть с тонкими пальцами, и не одну, а две стопы.

Сегодня удивительно синий день. Я навещу ее, я чувствую грусть, она была последней, она была богиней.

Я кину на ее могилу синие-синие розы, какими бы их мог нарисовать Дальтон.

На кладбище далеко добираться; автобус ходит не так уж часто, ведь это окраина города. К сожалению, я не могу приехать к ней, моей голубой мечте, на машине, потому что эти идиоты не выдали мне права. Врач сказал, что я могу перепутать цвета светофора. Но, по-моему, блеклый зеленый и опасный, тревожный, будоражащий синий перепутает только кретин.

Я справлялся, можно ли приобрести эскизы Врубеля на аукционе. Мне снится Царевна-Лебедь, прекрасная, мертвая и холодная. Репродукции «Демонов» перемигиваются зимними вечерами.

Я выхожу за ограду кладбища, оставив себе одну розу с полуосыпавшимися лепестками. Впереди идет девушка, волосы выкрашены в модный цвет оттенка сигаретного дыма. Я пристраиваюсь сзади и шагаю за ней некоторое время. Пряди цвета синей ржавчины сводят меня с ума.

Сейчас я подойду и познакомлюсь; она немного поломается, но выпьет со мной «Кюрасао» в баре по пути домой.

Я никогда не ошибаюсь в своем выборе, все мои девушки — настоящие аристократки.

В их венах течет голубая кровь.

Я проверял.