- Как оружие? И с рожком...?
- Да. Зарядить по полной форме.
Но тут нас дернуло и мы медленно поползли от станции.
- Ну вот, - облегченно вздыхает сержант, - и ходить не надо.
- Рано радуешься. Посмотри, нас отцепили от эшелона и с пульманом гонят на другую ветку.
- Это зачем?
- Пульман оставят здесь, а нас вернут обратно.
Сержант высунулся в дверь.
- Ох ты, правда.
Опять нас состыковали с основным эшелоном и мы с Мишей соскочили на насыпь, пошли проверять пломбы.
Когда вернулись обратно, сержант сидел рядом с Сашкой и о чем то переговаривался. Рожа у "старика" вся в заплатах и действительно здорово распухла.
- Помиритесь, черти, - говорит мне сержант, - подумаешь, не поделили бутылку, не бабу же. Сашка, хороший мужик, только вот на подтяг этого пошел...
- Извини, приятель. Нехорошо вышло, - соглашаюсь я.
- Ладно, - морщится от боли Сашка.
- Хочешь, разопьем бутылку. Скрепим мир...
Сашка переглядывается с сержантом.
- Давай.
Я достаю Васькино вино и мы вчетвером распили бутылку в одно мгновенье. Борька лежит на нарах и непонятно в этот момент, спит он или претворяется.
В дверь заглядывает голова молодого парня.
- Ребятки подбросьте до следующей станции.
До чего знакомый голос. Сержант только разинул рот, чтобы что то сказать, как я перебил.
- Нет.
Парень внимательно оглядывает меня.
- Я тысячу рублей дам.
Стоп. Точно его голос. Того типа, который предлагал старшому деньги за перевоз, два дня тому назад.
- Сказал, нет.
- Две тысячи дам... Каждому по тысяче.
Пискнул салажонок, замотал головой Сашка. Я оторвался от места и подошел к двери.
- Я ведь тебя узнал.
- Ты о чем?
- Там... на станции, ты нам предлагал такие же суммы. Забыл, гад?
- Это был не я...
Он оторвался от теплушки и бросился бежать.
- Стой, я буду стрелять.
Но этот типчик, уже завернул за хвост соседнего товарняка.
- Кто это был? - спросил сержант.
- Наводчик.
- Как это?
- А так. Такой за деньги влезет, а потом сонным глотки перережет. Мы его сейчас не пустили, так он нас пересчитал, сколько оружия, в какой мы форме...
- Зачем?
- Сам не знаю, но не нравиться мне все это. В тот раз он так же все высмотрел, а на разъезде нам дали по морде.
- Не хочешь ли ты сказать, что... на нас опять могут напасть...
- Могут.
- Но зачем?
- Чего то у них не получилось... Они, по моему, не нашли, что хотели... В пульмане не было миллионов долларов, там должно быть что то другое. Это другое они искали по всему эшелону не нашли.
- Значит, в каком то из вагонов может прятаться сокровище?
- Может быть. Так что надо быть очень внимательными.
Все замолчали, салажонок поежился.
Едем сутки. Пока все спокойно. Борька пришел себя и только огромная шишка на лбу напоминала всем о неприятной драке. Со мной он не разговаривает, стал молчалив и только валялся на нарах, но послушно уходил на просмотр вагонов. Сашку салажонок перевязал и теперь его рожа стала почище, не стало окровавленных пятен. До Омска, по моим подсчетам, остались сутки.
Эти сутки пролетели мгновенно. Омск встретил нас сумрачным небом, попахивало дождем. Нас поставили среди многочисленных грузовых составов. Сержант с солдатами стали собираться.
- Стрелок, мы пойдем...
- А как же я то?
- Не знаю. У нас предписания только до сюда.
- Зайдите на станцию, узнайте, смена же мне должна быть.
- Зайдем. Пока, стрелок.
Я прощаюсь со всеми, кроме Борьки. "Старик" демонстративно отвернулся и спрыгнул на гравий. Они ушли. Теперь остался один.
Прошло шесть часов. Ко мне несколько раз подкатывались торговцы, предлагая за большие деньги провести свой товар. Стал накрапывать дождик и всякие ходоки исчезли. Смены до сих пор нет. К теплушке в дождевике с рюкзаком за спиной подходит девушка и растерянно смотрит на меня.
- Простите, вы не из Владивостока?
- От туда.
- Я вот третий день хожу, ищу состав из Владивостока, там должен был ехать мой дядя, передать мне посылку.
Я насторожился.
- Вас звать, не Таня?
- Таня, - обрадовалась она, - а вы откуда знаете?
- Я видел вашего дядю, эту посылку он передал нам.
- Ой, слава богу. А то я третий день на вокзале сплю, боялась пропустить поезд.
- Так как вашего дядю звать?
- Гришей. Ой, не так, Григорий Александрович.
- Он в таком...тяжелом вагоне ехал...
- Точно, пульман называется.
Вдруг мой состав дернулся и медленно стал разгонятся. Таня торопливо идет рядом.
- Ай, что это? Выбросите мне посылку.
- Мне не успеть. Надо ее найти. Дайте руку. На следующей станции сойдете. Я вам денег на обратную дорогу дам.
Таня послушно протягивает руку и я ее, в нарушении всех инструкций, затаскиваю в теплушку. Она сдергивает плащ и я вижу красивую, высокую девушку с копной светлых волос.
- А вы охранник?
- Да.
- Один?
- Нас было четверо, но трое отстали на дороге.
- Как отстали, разве так бывает, сразу трое...?
- Но их то нет, значит бывает.
- Это же безобразие. Вот так, у нас везде и возникает воровство. Совсем безответственные пошли люди, здесь наверно столько имущества, а они.... А почему в вашем составе нет вагона дяди Гриши?
- Его на одном переезде отсоединили от нас.
- Вон оно что. А вообще то, я тоже еду в Москву. Хотела получить от вас посылку и тут же пересесть на пассажирский поезд...
- Почему же именно надо было приезжать в Омск за посылкой?
- А я здесь была на каникулах у бабушки. Она только живет в деревне в километрах семидесяти от города.
- Так ты школьница? Что то не похоже.
Таня коварно улыбается.
- Все так думают. Я учусь в институте, на втором курс.
- Небось и замужем?
- Все так тебе и расскажи. Но я тебя успокою. Еще нет.
Поезд разогнался и мелкий дождь стал залетать в открытые двери, я их чуть прикрыл. Взял керосиновую лампу и, сняв стекло, поджег фитиль. Потом подвесил лампу на крюк.
- Тебя как зовут?
- Николай...
- Коля значит. Так где посылка?
Я залезаю под нары, в самом углу, засыпанный сеном, откопал чемодан.
- Вот он. Такой тяжелый. Как бы ты его тащила?
Она попыталась его поднять.
- Ой, и правда тяжелый. Но ничего, как-нибудь дотащу. Мне же надо было его в поезд втолкнуть, а там Москве носильщики есть, помогут. А что это, смотри?
Сбоку чемодана видна дырка от пули. Видно когда нас расстреливали бандиты, одна пуля на излете попала в чемодан и теперь сидит в нем, выходного отверстия нет. Машинально оглядываю стенку вагона и вижу кое где дырочки. Таня тоже переводит взгляд туда же.
- В вас стреляли?
- Какой то идиот, обстрелял на ходу поезд из автомата.
- А вы?
- Что мы? Лежали на полу.
- И никого не задело?
- Нет.
- А ваши товарищи после этого сбежали?
- Да нет же. Я же сказал, они отстали.
- Как же вы один несете дежурство?
- Во так. Когда поезд едет - сплю, когда остановка - бодрствую.
- Тогда ложитесь сейчас спать...
- Зачем. Я почти сутки дрых, такой перегон был, почти до Омска.
- А где вы меня высадите?
- Не знаю. Пока катите со мной. Если нас догонит моя смена или придет замена, тогда вас выгоню.
Она кивает головой.
- Можно я прилягу. Все таки бессонные ночи на вокзале...
- Ложись. Может поесть хочешь?
- Нет. Я просто очень устала.
Таня валится на сено нар и затихает. Я откидываюсь на столб с фонарем и мучительно думаю, почему же мне нет замены, что там произошло... Глаза стали слипаться и я задремал под стук колес.
Проснулся от толчка, состав замедлял ход. Лампа еле-еле светит, прогорел фитиль, за стенкой теплушки темно и хлещет дождь. Я добавил огня и чуть раздвинул дверь. Замелькали огни толи поселка, толи города.