В полдень лягушка, держа над головой зонтик, снова вышла погулять на берег пруда — она была уверена, что прожорливый враг уже давно ушёл своей дорогой. Гуляла-гуляла, кокетливо перебирая лапками, вдруг в воздухе послышался громкий шелест, она оглянулась и даже вспотела от страха: из леса торопливо летела цапля. Приблизившись, она опустилась на землю почти рядом с лягушкой.
Лягушка отвесила ещё более глубокий поклон и, увидав, что расстояние до пруда немалое, поздоровалась и сказала:
— Солнышко стало припекать, сударыня, ой-ой, солнышко стало припекать!
— Гм-гм, — кивнула в знак согласия цапля.
— Хоть бы немножко прохлады! Хоть бы чуточку дождичка… — сказала лягушка.
— Гм-гм, — снова ответила цапля и, лукаво скосив глаза, начала приближаться к лягушке.
— Ох, боже мой! В такую жару нашему брату лучше не покидать тени! — вздохнула лягушка и, собрав все свои силёнки, двумя длинными прыжками скакнула к берегу, а третьим — в воду, прямо на дно. Бултыхнулась на дно, сжалась там в комочек и подумала: «Хорошо тому, кто привык смолоду не лазить в карман за словом».
На этот раз лягушка просидела в пруду до позднего вечера — лишь время от времени высовывалась из воды глотнуть свежего воздуха, не смела даже оглядеться как следует. Лишь перед заходом солнца одела она длинное платье и снова вышла пройтись по берегу пруда — она была уверена, что злой птицы поблизости нет.
Разгуливала лягушка долго, совсем уже осмелев, и сама смеялась над своими былыми страхами. Гуляла-гуляла и вдруг услышала в воздухе сильный шелест. Улизнуть было уже невозможно: цапля опустилась как раз рядом с ней.
Лягушка ещё раз набралась храбрости, отвесила такой низкий поклон, что ткнулась носом в песок, и сказала почтительно:
— Привет вам, сударыня. Вот и этот день миновал спокойно и счастливо. Кончился денёк, наступает вечерок. Ничего больше не остаётся, как идти спать.
— Спать ты, сударынька, не пойдёшь, я тебя своим деткам отнесу, — строго сказала цапля.
Сказав это, она сцапала клювом лягушку и взлетела высоко-высоко, выше самых высоких елей.
Бедная лягушка была ни жива, ни мертва, она ясно понимала: близился конец, наступал её последний часочек. И в этом отчаянном положении она ещё раз прибегла к хитрости, промолвив медовым голосом:
— Золотая ты моя птица, я бы ни в жизнь не поверила, что мои мечты и надежды так скоро сбудутся. Я уж давно только о том и мечтаю, как бы к тебе в гости попасть, как бы твоих чудных деток повидать. Смотрела я на тебя ранним утром и удивлялась: какой клюв — словно у горного орла! Какие перья — словно у павы! Какие бархатные глазки — словно у горлицы… Если бы мне давеча не было так жарко и душно, я бы сама тебя попросила, сударыня, взять меня с собой. Если б мне ещё довелось услышать твой божественный голос, которому, как говорят, завидует даже великий музыкант — соловей…
— Это мо-о-ожно! Это мо-о-ожно! — воскликнула цапля, которой лесть пришлась по душе, и, разинув клюв до отказа, крикнула во всю мочь: «Кур-рук! Кур-рук!»
Но хитрая квакушка уже не слышала этого пения. Она кубарем полетела вниз, шлёпнулась в ручей и сразу бросилась на дно. Бросилась на дно, съёжилась там вся и вспотела от пережитого страха. Вспотела и подумала: «Хорошо, в самом деле, тому, кто привык смолоду не лазить в карман за словом! Ой, как хорошо! Ой, как хорошо!»
А цапля прилетела домой, нацепила на клюв очки и тоже принялась учиться хитрости да уму-разуму. И поныне ещё этому учится, где только может.
МАШЬ, РАК И ЖУК
Служил батрак у жадного хозяина, получал в год копейку жалованья. Получил он жалованье, пошёл к роднику, бросил копейку в воду и сказал:
— Всплыви денежка, если я хорошо работал, потони денежка, если — плохо.
А копеечка-то и потонула.
Прослужил батрак у жадного хозяина второй год и снова получил копейку жалованья. Получил жалованье, пошёл опять к роднику, опять бросил копейку в воду и сказал:
— Всплывите обе денежки, если я хорошо работал, потони и вторая денежка, если — плохо.
И вторая денежка тоже потонула.
Прослужил батрак у жадного хозяина и третий год, получил и на этот раз копейку. Получил жалованье, пошёл к роднику, бросил копейку в воду и сказал:
— Всплывите все три денежки, если я хорошо работал, потони и последняя денежка, если — плохо.
И вот чудо: все три денежки всплыли со дна родника.
С этими тремя копейками отправился теперь батрак странствовать. Странствовал, странствовал и дошёл до большой дороги. Встретилась ему там мышь, попросила его:
— Милый человек, одолжи мне копейку.
— А что ты с этой копейкой сделаешь? — спросил батрак.
— За квартиру задолжала. Если не уплачу за неё сегодня же, выгонят мою семью из норы.
— Что ты мне пообещаешь в награду?
— Сослужу службу, когда тебе помощь понадобится.
Думал батрак, думал, наконец решил:
— На хлеб с солью мне и двух копеек хватит, вина мне не нужно, — ладно, дам уж одну копейку мыши — ведь ей невесело будет, когда семью из норы выгонят.
И дал мыши копейку.
Отправился батрак дальше с двумя оставшимися копейками. Встретился по дороге рак, попросил его:
— Милый человек, одолжи копейку.
— Что ты с этой копейкой сделаешь? — спросил батрак.
— За квартиру задолжал. Если не заплачу за неё сегодня же, выгонят мою семью из ямки, — пожаловался рак.
— Что ты мне пообещаешь в награду?
— Сослужу службу, когда тебе помощь понадобится.
Думал батрак, думал, наконец решил:
— На хлеб мне хватит копейки, а без вина и соли я обойдусь, — ладно, дам уж вторую копейку раку. Ведь нелегко ему будет, когда семью из ямки выгонят.
И отдал вторую копейку раку.
Отправился батрак с оставшейся копейкой дальше. Встретился ему жук, который сразу жалобно попросил:
— Милый человек, одолжи мне копейку.
— Что ты с этой копейкой сделаешь?
— За квартиру задолжал. Если сегодня же не заплачу за неё, очутится моя семья под открытым небом.
— Что ты мне пообещаешь в награду?
— Сослужу службу, когда тебе помощь понадобится.
Думал батрак, думал, наконец решил:
— Хлеба мне добрые люди и даром дадут, без вина и соли я обойдусь, — что ж, дам я жуку копейку. Ведь ему несладко будет, когда семья под открытым небом очутится.
И отдал он последнюю копейку жуку.
Стал батрак странствовать без единой копеечки. Пространствовал месяц, пространствовал второй, пространствовал и третий, пока не добрёл, наконец, до двора славного короля.
У этого славного короля была дочь дивной красоты, но она никогда не смеялась. Поэтому король возвестил всему королевству: тот, кто рассмешит его дочь, получит её в жёны и полкоролевства в приданое. Вот батрак закурил трубку, сел на землю и подумал: «Денег у меня нет ни копейки, полкоролевства мне тоже ни к чему, а грустную девицу развеселить не мешало бы».
Когда батрак основательно отдохнул от своих странствий, вышел он на окраину города и кликнул своих должников, которые обещали в случае нужды сослужить ему службу. Первым прилетел жук, потом прибежала мышь, а совсем последним приполз рак. Дал батрак жуку дудочку, приказал на ней играть, а мыши и раку он велел в пляс пуститься.
Грустная принцесса в это время как раз картошку у окна чистила. Смотрела, смотрела она на этот весёлый танец и тут от души рассмеялась. Рассмеялся и сам король, рассмеялись придворные, да и весь народ стал смеяться. И жук радовался, радовались и рак с мышью, и сам батрак тоже был рад.
Потом батрак справил с прекрасной принцессой свадьбу.
Без единой копеечки справил он свадьбу, да ещё какую свадьбу!
И без единой копеечки стал он хорошим мужем своей жены, хорошим зятем королю, хорошим хозяином жуку и хорошим хозяином раку и мыши.
И ещё теперь живёт он на славу в замке короля.
И ты тоже заживёшь на славу, если у тебя будет такое же доброе сердце, как у этого батрака, который дал мыши одну копейку, раку — вторую копейку и жуку — третью, последнюю, которая у него была.