Кирк поймал себя на том, что он жутко завидует Маккою, Споку и всем остальным – тем, кто в данную минуту находится на ромуланской станции. Как бы ему самому хотелось сейчас туда попасть!

Отягощенный подобными мыслями, Кирк подошел к дверям спортзала, которые при его приближении широко распахнулись. Он вошел в зал.

Помещение оказалось почти пустым – только двое офицеров прыгали и кувыркались на матах в дальнем углу. Кирк, не останавливаясь, прошел через первый зал, миновал другой, где народу было побольше, и открыл дверь в раздевалку. Там он переоделся в белый облегающий костюм для игры в райзэвей, надел маску, опустил на глаза защитные очки, взял из шкафчика ракетку и вышел вон.

Зал номер девять был свободен. Кирк вошел, зажег оранжевую лампочку над дверью, нажатием кнопки затемнил стекла в перегородке, отделяющей помещение от остальных: он не хотел, чтобы кто-нибудь наблюдал за ним в тот момент, когда он будет отрабатывать новые приемчики, долженствующие поразить доктора Маккоя по возвращении последнего из опасного поиска.

Костоправ стал чересчур задаваться после того, как несколько раз подряд обыграл командира. Ничего-ничего, придет время для реванша!

Лицо Кирка озарила плотоядная ухмылка, и он рьяно принялся за дело: отключив искусственную гравитацию в комнате, он оттолкнулся от пола и повис в воздухе, медленно перемещаясь в пространстве под потолком; затем схватился рукой за один из поручней, расположенных лесенкой снизу доверху, и замер в относительной неподвижности.

Правила игры в райзэвей были сравнительно просты – не то что всякие карточные сложности, которым командира пытался обучать Маккой. Райзэвей смахивал на помесь гандбола и крикета, однако игра требовала не только хороших физических кондиций, но и безупречной шахматной логики. "Мячом" служила разноцветная сфера, каждый цветовой оттенок которой обозначал определенное количество очков. Нужно было ударить по мячу так, чтобы попасть им в специальный штырь необходимым пятнышком и набрать наибольшее количество очков. Сложность состояла в том, что в это время игрок должен был особым образом взбираться по лесенке на стене, и если он делал это неправильно, компьютер насчитывал ему штрафные очки, а право подачи переходило к сопернику.

Кирк влюбился в эту игру с первого взгляда. Он приучил к ней и Маккоя – на свою голову, что называется. Раньше-то командир играючи разделывался с доктором, а нынче... Нынче уже возомнивший о себе невесть что лекаришка нанес Кирку, почившему было на лаврах, несколько сокрушительных поражений подряд. Бравый хозяин "Энтерпрайза" был здорово задет за живое и теперь собирался не только вполне освоить тот самый сокрушительный смэш, которым побивал его неугомонный доктор, но и довести до ума неберущийся кросс и стопудовый бэк-хенд, с помощью которых можно было бы твердо надеяться на победу.

– Начинаю игру, – объявил Кирк и инстинктивно пригнулся, когда компьютер пульнул разноцветным шариком точнехонько над его макушкой.

Командир откровенно прозевал его.

– Начинаю с первого уровня, – поспешно поправился он, и следующая подача была сделана с явно меньшей скоростью.

Следующие полчаса Кирк работал не покладая рук, взмок от пота, но был весьма собой доволен. Удары его были просто безупречны, обратный кросс он отработал выше всяких похвал, а замечательный укороченный удар, которым он завершил партию, был таков, что ему могли бы позавидовать и Степан Игоров, и Петруччо Сапрассини – лучшие игроки прошлого столетия, неоднократные обладатели Кубка Галактики.

Лихо отбив компьютерный драйв, Кирк приготовился было убить мяч лихим драйвом, подобно тому, как это делал знаменитый Эухенио Кайфель, но тут вдруг неожиданно отключился антиграв, и командир весьма чувствительно приложился носок к полу. Впечатление оказалось выше среднего, и Кирк высказал свое отношение к офицерам, допустившим подобное безобразие, а также к их ближайшим родственникам с помощью отборного мата. Кряхтя, он кое-как поднялся с пола; ощупав себя, убедился, что руки-ноги, а также ребра целы.

Помотав из стороны в сторону головой, он с трудом разогнал туманную муть перед глазами. Окончательно придя в себя, Кирк, как мог, быстро выскочил из зала.

В других залах, к его легкому удивлению, никого уже не было. Ощутив смутное беспокойство, Кирк вошел в раздевалку и включил интерком.

– Скотти, здесь Кирк. Ответь, пожалуйста.

– Здесь Скотт. Слушаю, командир.

– Скотти, тут вот какое дело, – заговорил Кирк, осторожно потрогав распухший нос. – В девятой спорткомнате отчего-то выключился антиграв. С чего бы это, не подскажешь?

– А с вами-то все в порядке, сэр? – участливо осведомился инженер.

– Со мной все нормально, а вот попроси-ка ты, любезный, своих инженеров посмотреть, что там и как с этим чертовым механизмом. В следующий раз все может закончиться не так хорошо.

– Так точно, сэр. Я распоряжусь немедленно, а заодно предупрежу команду, чтобы были аккуратнее в спортзале.

– Отлично. Я надеюсь на тебя, Скотти. Конец связи.

Кирк выключил интерком, с трудом разогнул поясницу и, кряхтя, стал переодеваться. Покрутившись перед зеркалом, он обнаружил несколько порядочных синяков на боках и плечах. Закряхтев пуще прежнего, Крик направился в душевую. Через несколько минут он уже с немного болезненной миной на лице направлялся к турболифту.

Возле лифта он обнаружил девушку-офицера, с озадаченным видом тыкавшую кнопку кабины.

– Проблемы, лейтенант? – вежливо осведомился Кирк.

Девица сначала хотела было презрительно фыркнуть, но, углядев, кто перед ней находится, предпочла стать по стойке "смирно". Командир жестом остановил ее.

– Так в чем же дело, дорогуша? – спросил он по-отечески.

– Турболифт, сэр. Он не отвечает на вызов, сэр!

– Ага, – нахмурил брови Кирк, ощутив смутное беспокойство. Забавно...

Он попытался сам вызвать лифт, но безуспешно.

– Что, черт возьми, происходит? – пробормотал он озадаченно. Потом решительно ткнул пальцем кнопку интеркома.

– Компьютер! – гаркнул он громким голосом.

– Здесь, сэр, – ответил моментально безжизненный машинный тенор.

– Хлев на палубе! – объявил Кирк. – Турбо-лифт не ездит!

– Неправда, – ответил компьютер бесстрастно. – Лифт в порядке. Должен ездить. Командир обалдело глянул на девушку.

– Он что, белены объелся? И еще с начальником спорит! – еле сдерживаясь, проговорил Кирк.

Вымещая злобу на кнопке вызова лифта, он грубо шарахнул по ней кулаком, и дверь кабины услужливо распахнулась. Кирк гордо расправил плечи.

– Вот что значит слово командира! – поучающе объяснил он девушке.

Та вежливо улыбнулась, невольно посмотрев на внушительный кулак начальника.

– Проходите, лейтенант, – галантно предложил Кирк, указывая на кабину.

– Благодарю вас, сэр, – она улыбнулась ему так, что Кирк понял: быть ей когда-нибудь особой, приближенной к начальству.

По прошествии некоторого времени он выбрался из турболифта на своем этаже и направился в личные апартаменты. Открыв дверь, он устало плюхнулся в кресло и сказал в интерком:

– Здесь командир Кирк. Ухура, ответьте.

– Ухура слушает, сэр.

– Есть ли новости от исследовательской группы?

– Пока, к сожалению, известий нет, сэр, – извиняющимся тоном отозвался Ухура.

Кирк посмотрел на часы.

– Давненько они не давали о себе знать, – недовольно проговорил он.

– Не так ли, Ухура?

– Пожалуй, что и так, командир, – согласился тот.

– Вот что, Ухура, – сказал Кирк. – Попробуйте-ка сами связаться с десантниками.

– Слушаюсь, сэр.

– И доложите о результатах.

– Так точно, сэр. Кстати, сейчас вас вызывает адмирал Картрайт.

Кирк тяжело вздохнул.

– Что ж, соединяйте. И попробуйте связаться со Споком и Маккоем.

– Так точно, сэр.

Послышался щелчок, и голос Ухуры стал тише.

– Адмирал Картрайт, говорит "Энтерпрайз". Командир Кирк на связи.

Экран коммуникатора ожил, и Кирк увидел перед собой строгое лицо Картрайта, носившее отпечаток грубоватой мужественности.