Пока он заправлялся в тунисском аэропорту, вокруг его самолета собралась небольшая толпа любопытствующих. После быстрого и доброжелательного прохождения формальностей во французском аэропорту он остался поболтать с двумя служащими, как тут к нему подошел местный житель.

– Итальянцы, – произнес он на безупречном английском, – могут обогнать вас по пути в Кейптаун, если вы слишком долго здесь задержитесь.

– О! – воскликнул один из французов. – Соревнование. Я не знал этого.

Бертон лихорадочно соображал. Его преследуют! Итальянское правительство также постаралось создать впечатление, что это лишь спортивные состязания.

– По правде говоря, это не официальные гонки, – рассмеялся Бертон. – Всего лишь личное пари кое с кем из итальянских приятелей. Если не хочу проиграть, пора уматывать.

Через пять минут он снова был в воздухе и летел на юг на полной скорости, испытывая чувство благодарности за находчивость и заботливость своих сотрудников в Риме и сообразительность их агента, «местного» в Тунисе.

В Тунисе Бертон потерял полчаса, но уже темнело, и, если преследователи в ближайшее время не обнаружат его, Бертон надеялся оторваться от них в течение ночи. Он летел прямым курсом на Бангали, иначе говоря, восточнее авиалинии на Кейптаун и западнее регулярной авиалинии Каир – мыс Доброй Надежды, – маршрут, который, по предположениям преследователей, он скорее всего должен был выбрать из-за его безопасности.

Время от времени он оглядывался назад и наконец в последних лучах заходящего солнца увидел далеко позади серебристое мерцание, излучаемое нижней поверхностью крыльев аэроплана.

Всю ночь этот самолет преследовал его, ориентируясь на язычки пламени, вырывающиеся из патрубков работающих моторов его машины.

Самолет этот был скоростной и упрямо висел у него на хвосте.

Лейтенант пытался понять замысел противника. Он знал, что сам он им не нужен, им нужны бумаги, которые он вез с собой. Если ему удастся добраться до Бангали, чертежи окажутся в безопасности, ибо там лейтенант будет под надежной защитой.

Но этому не суждено было сбыться. Когда забрезжил рассвет, самолет-преследователь нагнал его и пошел рядом, едва не задевая кончиком своего крыла. Лейтенант увидел, что это итальянский военный истребитель, пилотируемый итальянским офицером. Двоих пассажиров он не узнал, хотя предполагал, что это Кэмпбелл и Зубанев, которых он никогда не видел.

Внизу простиралось открытое пространство, и офицер-итальянец жестом приказал ему приземлиться. До Бангали оставалось не более пятидесяти миль. Когда лейтенант отрицательно покачал головой, те направили на него ствол пулемета. Англичанин сделал вираж и спикировал, затем снова сделал вираж и оказался под хвостом самолета противника.

Единственным оружием лейтенанта был табельный пистолет. Он выхватил пистолет и стал стрелять в фюзеляж, надеясь перебить что-нибудь из системы управления. Истребитель сделал вираж и ушел в сторону, а лейтенант резко взмыл вверх.

Теперь они догоняли сзади и догоняли быстро. Лейтенант обернулся и выстрелил в них четыре раза. Раздавшаяся в ответ пулеметная очередь оторвала часть оперения и стабилизатор. Лишившись управления, самолет вошел в штопор. Лейтенант пытался сделать все, что мог, но безуспешно. Выключив двигатель, он выпрыгнул с парашютом и стал плавно спускаться вниз.

Паря в воздухе, он наблюдал за самолетом противника. Тот вел себя странно, и лейтенанту показалось, что либо он ранил пилота, либо повредил систему управления. В последний раз он увидел самолет, когда тот исчез за лесом в нескольких милях к югу.

Итак, оба самолета рухнули на землю в разных местах, где их впоследствии обнаружил Тарзан из племени обезьян, озадаченный своими находками.

Бертон поспешно вскочил на ноги и отстегнул парашют. Он огляделся по сторонам. Вокруг ни единой живой души. Он оказался посреди африканских дебрей, имея лишь туманное представление о расстоянии до Бангали, который находился, как ему думалось, в юго-восточном направлении.

В нескольких стах ярдах от лейтенанта лежал самолет – груда искореженных обломков. Он был рад, что выключил двигатель и что машина не сгорела, так как в кабине оставались запасные патроны и небольшой запас еды. Он понял, что попал в чертовски затруднительное положение, однако не предполагал, что положение гораздо хуже, чем он себе это представляет.

Хорошо хоть, что чертежи, из-за которых он рисковал жизнью, были надежно спрятаны во внутреннем кармане рубашки. Он ощупал их, чтобы убедиться, что они не потерялись. Удовлетворенный, он пошел к разбитому самолету за патронами и едой.

Не мешкая, он сразу же двинулся в том направлении, где, как ему казалось, находился Бангали, ибо соображал, что если его преследователи приземлились благополучно, то они отправятся на его поиски. Если до Бангали всего пятьдесят миль, как он думал, и идти следует в том направлении, которое он для себя определил, то, вполне вероятно, он дойдет туда на третьи сутки. Бертон молил Бога, чтобы в этой местности не водились львы и чтобы туземцы, если уж суждено с ними встретиться, оказались дружелюбными.

Но он оказался в местности, где водились львы, а туземцы в этих краях не были дружелюбны. Бангали же находился в трехстах милях.

Прошло два дня, прежде чем нить, которая потянулась от Хораса Брауна в Чикаго и уже успела частично обагриться кровью Хораса Брауна, устремилась дальше в Африку и обвилась вокруг Тарзана, ненавидящего гиен. Третий день Тарзан из племени обезьян шел по остывшему следу англичанина Сесила Джайлз-Бертона. И тут судьба выкинула странное коленце.

Сесил Джайлз-Бертон, никогда ранее не бывавший в Африке, прошел через страну свирепых буйрае целым и невредимым, а Тарзан из племени обезьян, родившийся и выросший на этой земле, знающий ее как свои пять пальцев, попал в засаду, был ранен и схвачен!

Случилось это следующим образом. Когда Тарзан приближался к лесной чаще, ветер дул со спины, и поэтому его чувствительные ноздри не могли уловить запахов живых существ, находящихся впереди. Таким образом, он не мог знать, что по лесу навстречу ему движутся несколько десятков воинов буйрае. Воины охотились и потому шли бесшумно, вот отчего Тарзан не услышал и не почуял их приближения.

Неожиданно слева от Тарзана из леса выскочил лев. Из раны на боку животного текла кровь. Разъяренный лев пробежал мимо Тарзана, но через несколько ярдов резко развернулся и бросился прямо на него.

Сохраняя полнейшее спокойствие, Тарзан поднял короткий тяжелый дротик и приготовился к поединку. Случилось так, что Тарзан оказался к лесу спиной…

В тот же миг из чаши прямо на Тарзана вышли буйрае…

Удивление их было велико, однако оно не помешало им действовать. Чеманго, сын вождя по имени Мпингу, узнал в белом человеке Тарзана – Тарзана, который когда-то отнял у деревни пленницу, которую собирались подвергнуть мучительным пыткам и принести в жертву, – Тарзана, который к тому же сделал Чеманго всеобщим посмешищем.

Чеманго не стал тратить времени даром. Он метнул копье, и белый человек рухнул на землю с вибрирующим в спине древком. Остальные воины решили добить льва и набросились на него с громкими криками, выставив перед собой огромные щиты.

Зверь обрушился на ближайшего к нему воина, налетев на щит и опрокинув человека на землю, где тот прикрывался спасительным щитом, пока его товарищи окружали льва и бросали в него свои копья.

Лев снова бросился в атаку, и снова на земле оказался воин, загородившийся щитом, но на сей раз дротик пронзил дикое сердце, и сражение закончилось.

В деревне вождя Мпингу возращение воинов, прибывших с белым пленником и тушей льва, было встречено всеобщим ликованием. Однако ликование заметно остыло, когда люди с опаской обнаружили, что их пленником является тот самый грозный Тарзан.

Часть людей, подстрекаемые знахарем, потребовали немедленно прикончить пленника, чтобы тот не смог проявить свои магические способности и навлечь на них беду. Другие же советовали освободить его, утверждая, что дух убитого Тарзана может причинить им несравненно больше вреда, чем живой Тарзан.