— Поехали…

Долль запустил мотор.

— С ней всё в порядке? — спросил он как бы между прочим.

— С кем? — Пашке съежился от неприятного предчувствия.

— С медсестричкой. — Долль широко улыбнулся. — Она проворная…

— Как ты догадался, Долль?

— Юль, у меня же есть зеркало заднего вида.

— Ты всё знал?

— Конечно. У меня ведь не помидоры вместо глаз. Мне только хотелось узнать, чем всё закончится… Вижу, что закончилось хорошо…

— Ты ничего не видел, Долль, ничего! Понял?

— Я же водитель, смотрю только на дорогу. — Долль снова улыбнулся Пашке, и они тронулись. Мимо в голову колонны промчался офицерский внедорожник. — Но послезавтра я получу от тебя бутылку шаубау…

— Что-что?

— Бутылку шнапса, дружище.

Пашке кивнул и снова откинулся назад. Он думал о Яне, на душе было тяжело. Он так и не понял, зачем она много дней тряслась в кузове грузовика, вместо того чтобы поехать на поезде.

Наконец, около часа ночи к замку Кёнигсберга подъехал внедорожник. Дежурный офицер, молодой лейтенант, получивший ранение в Польше, проверил документы, которые протянул ему через стекло Волтерс. Ротмистра раздражала обстоятельность лейтенанта.

— Вы думаете, что мы везём на восемнадцати грузовиках динамит, чтобы взорвать замок? — заорал он. — Или вы не умеете читать?

— Что в грузовиках? — коротко спросил офицер.

— Двадцать семь ящиков с парижанками! — начал выходить из себя Волтерс. — Да чтоб ты провалился! Нас ждет гауляйтер. Вам разве не передали приказ?

— Там сказано: прибудет несколько машин. Но восемнадцать грузовиков?

— Вот что я предлагаю, герр лейтенант. — Волтерс задержал дыхание. — Вы нас пропускаете, а я не буду ходатайствовать, чтобы вас отправили на фронт.

— Меня комиссовали по ранению. В Польше меня тяжело ранили. Пуля застряла в лёгком. Вы тоже получили ранение, герр ротмистр?

Вопрос сопровождался лёгкой улыбкой. Волтерс вырвал из рук лейтенанта бумаги, откинулся назад и не стал отвечать.

— Теперь мы можем проехать в замок, герр лейтенант? — вежливо осведомился доктор Руннефельдт.

— Конечно. — Лейтенант отдал честь, отошёл в сторону, а охрана освободила проезд. — Я просто выполняю свои обязанности…

Когда внедорожник с грохотом вкатил во двор замка, стоящий у окна Велленшлаг непринуждённо, как будто и не ждал несколько часов, сказал:

— Она приехали.

Гауляйтер Кох и доктор Финдлинг подскочили в креслах как ужаленные. Кох первым делом нахлобучил на голову фуражку. Потом схватил ремень. Когда он его застёгивал и расправлял формуь, в свете хрустальной люстры на левой стороне кителя блеснули ордена. Дрожащим от волнения голосом он провозгласил:

— Давайте выпьем в честь прибытия по бокалу шампанского! Больше добавить нечего. Сколько мы ждали!

Он откупорил бутылку, и пробка с тихим щелчком прыгнула к потолку. Потом Кох налил полные бокалы и поставил бутылку обратно в ведерко.

— За нашу Янтарную комнату! — произнёс он и поднял бокал. — За то, чтобы она навсегда осталась здесь, на своей родине.

Велленшлаг и доктор Финдлинг подняли бокалы вслед за гауляйтером.

— Благодарю вас, гауляйтер, — сказал доктор Финдлинг с неподдельным волнением. — Будущие поколения вас никогда не забудут. К богатству Кёнигсберга добавилось ещё одно сокровище.

Молча, залпом, они опутошили бокалы, а потом, следуя примеру Коха, со всего маха по старому славянскому обычаю швырнули их в угол, где они разбились о дорогие обои.

— А теперь к нашему сокровищу! — Гауляйтер Кох подбежал к двери и распахнул её. — Заблудшая дочь вернулась домой.

— Почему дочь? — спросил доктор Финдлинг у бегущего рядом Велленшлага.

— У Коха всё красивое и привлекательное женского рода, — рассмеялся Велленшлаг и хлопнул доктора Финдлинга по спине. — Вам следовало знать.

Во дворе замка восемнадцать грузовиков построились в открытое каре, как на параде, внедорожник впереди. Волтерс, доктор Руннефельдт и Вахтер вышли из машины и ждали, пока последний грузовик с Пашке и Доллем займет своё место. Бамперы и радиаторы машин были выровнены до сантиметра. Неожиданно во дворе появились несколько человек в жёлто-коричневой форме политического отдела гауляйтунга. Ординарец побежал во флигель гауляйтера и натолкнулся на Коха, который как раз открыл дверь.

— Герр гауляйтер, — начал ординарец.

— Я вижу! — отмахнулся Кох, остановился у двери и посмотрел на колонну. Никогда его не видели таким взволнованным.

— Отправьте сообщение генерал-полковнику фон Кюхлеру: груз из Пушкина прибыл в Кёнигсберг. От имени фюрера благодарю вас за участие в этом историческом деле. Кох.

— Есть, герр гауляйтер.

Руководитель политотдела убежал выполнять приказ.

Кох выпрямился, выпятил колесом грудь, принял авторитетную позу и посмотрел на трёх человек, стоящих перед внедорожником. Несмотря на более низкий ранг, доктор Руннефельдт шагнул вперёд, остановился в трёх шагах от Коха и приложил руку к фуражке.

— Герр гауляйтер, — произнес он и заметил, как заблестели глаза Коха, — докладываю, что Янтарная комната по приказу высшего командования вермахта и министра иностранных дел рейха доставлена. Без чрезвычайных проишествий.

— Спасибо, доктор Руннефельдт. — Кох протянул ему руку, посмотрел на доктора Волтерса и кивнул ему.

— Вы доктор Волтерс, не так ли?

— Так точно, герр гауляйтер.

Волтерс щёлкнул каблуками.

— А вы? — Кох бросил взгляд на штатского, стоящего рядом.

Руннефельдт ожидал этого вопроса.

— Герр гауляйтер, позвольте вам представить Михаила Вахтера. Герр Вахтер до последнего дня заботился о Янтарной комнате в Пушкине. Этой семейной традиции уже двести двадцать пять лет.

— И поэтому вы взяли его с собой. Интересно! — Кох кивнул Вахтеру и слегка улыбнулся. — Мы еще поговорим об этом, герр…

— Вахтер, герр гауляйтер.

Вахтер с огромным интересом рассматривал мужчину среднего роста в жёлто-коричневой форме. Это и есть Кох. Тиран Восточной Пруссии и завоёванных областей. Рейхскомиссар. Демон, чья подпись может даровать жизнь или смерть. Новый хозяин Янтарной комнаты. И моей дальнейшей судьбы.

Он отошёл в сторону, чтобы пропустить Коха вперёд, и двинулся за ним вместе с Волтерсом и доктором Руннефельдтом. Кох медленно вышагивал у заляпанных грязью машин, как вдоль строя почётного караула, останавливался около каждой и отдавал честь. У последнего грузовика, рядом с которым, как два памятника, замерли Долль и Пашке, он остановился.

— Вы старший колонны? — спросил Кох командным тоном.

— Так точно, герр гауляйтер, унтер-офицер Пашке.

— Вы хорошо справились со своими обязанностями. — Он посмотрел на грудь Пашке, на которой ничего не было. — У вас нет Железного Креста?

— Нет, герр гаауляйтер. Я всё время служу водителем, с начала войны. В транспортной колонне Коха.

— Я представлю вас к Железному Кресту второй степени, унтер-офицер.

Кох отдал честь и пошёл обратно. Пашке покраснел, всё тело зачесалось, как будто по нему бегали муравьи. Железный Крест… Йоханна будет гордиться.

— Две бутылки шаубау… — послышался рядом шёпот Долля. — Поздравляю.

Кох вернулся ко внедорожнику и остановился около доктора Финдлинга и Велленшлага.

— Это доктор Финдлинг, директор музея в Кёнигсберге.

— Мы знакомы, — сказал доктор Руннефельдт. Они Финдлингом обменялись крепким рукопожатием. — Ваша книга о янтаре входит в список обязательной литературы каждого искусствоведа.

— Благодарю вас, — смущённо ответил Финдлинг.

— Руководитель администрации Велленшлаг.

Мужчины кивнули друг другу, но рук не подали. Велленшлаг другого и не ожидал — придворного шута представили, и этого достаточно, он им не ровня.

— Водители могут идти, — довольно сказал Кох. — Начальник караула позаботится о них. А вас, господа, прошу быть моими гостями.

Они направились в замок, у машин выставили охрану. Фельдфебель посмотрел на группу из тридцати шести человек, столпившуюся неподалеку.