Она будет бороться! Она им еще отомстит!

— Думаю, наш подарок затмит все остальные, — довольно сообщил телохранитель своей госпоже, когда они сели в автомобиль. — Прикажете надеть на нее маску?

— Золотую маску и наручники. А ключик от них повесь ей на шею.

— Итак, Джипси Матиас, с этого момента начинается твое рабство, — усмехнулся телохранитель и защелкнул на запястьях Регины тонкие позолоченные наручники.

— Я не Джипси! — зло отчеканила девушка.

— Тебе хочется, чтобы в газетах появилось твое настоящее имя, малышка? — нежно проворковала вамп, и Регина поперхнулся готовыми сорваться с языка словами. — Вот и умница.

Лоренцо редко грустил, но сегодня он весь день предавался легкой меланхолии. Просто потому что ему так захотелось. Он лежал на высоком изысканном ложе и перебирал шелковистые волосы сидящего на полу раба-оборотня. Вампир недавно на нем кормился, и парень все еще пребывал в полубессознательном состоянии. Слаб. И кровь его не возбуждает плоть. Никчемный смазливый льстец, способный только ублажать.

Вампир оттянул голову оборотня назад так, что затуманенные серые глаза оказались напротив его лица.

Вчера его верный пес сообщил хозяину, что покидает его. И Лоренцо сдержал данное вожаку оборотней слово, он отпустил его, даруя ему и его своре свободу от служения. Отпустил… потому что негоже владыке города нарушать слово. Интересно, отпустил бы он оборотня, если бы не сестра Видальдаса, Дева без Имени? Принцесса фэйри, вторая наследница Темного Дола, красноволосая красавица, правая рука брата в извечной борьбе за власть в городе.

Да, Лоренцо помнит. Он не забудет.

…Алые волосы, намотанные на кулак. Алые припухшие полосы на белоснежной спине. Алая кровь, капающая из растерзанного запястья. Алые губы, стонущие имя Деймона. Алая гвоздика в лацкане белоснежного пиджака, забрызганного алыми каплями. Алые рубины ошейника на его шее… Лоренцо наклонился и поцеловал оборотня в лоб, а затем легко — одной рукой — свернул ему шею. Раздался характерный щелчок, и на пол упал улыбающийся труп.

Сидхе тоже хотели Деймона, но уступить им своего охранника и телохранителя — значит, расписаться в беспомощности, объявить во всеуслышание, что он не контролирует строптивого пса, а этого Лоренце позволить себе не мог. Он еще не настолько укрепил свою власть, чтобы рисковать репутацией безжалостного и холодного убийцы. Но… Деймон вернется. Он обязательно когда-нибудь придет к своему господину. Но вернется на своих условиях, в этом Лоренцо не сомневался. Ну что же, оборотень заслужил свободу, а Лоренцо — пятисотлетний вампир, он умеет ждать. «Саrо аmiсо, ты ведь помнишь, что я спас тебе жизнь? Ты мне должен», — последние слова Деймона перед тем, как поклониться и уйти.

Лоренцо томно улыбнулся и, потянувшись, взял с подноса виноград. Покрутил его в пальцах и со вздохом положил обратно.

Деймон назвал его дорогим другом. Это стоило запомнить. Ну а пока можно развлечься, заведя себя другую зверушку. Не такую строптивую, конечно. И сегодняшний вечер обещал много сюрпризов.

— Мой господин, — в роскошно обставленную спальню вошел секретарь. — Гости съезжаются.

— Рабы на местах?

— Да, мастер.

— Надеюсь, все пришли добровольно?

— Об этом вам не стоит беспокоиться, мне пришлось отказывать желающим украсить вашу вечеринку.

— Все как всегда — люди мечтают оказаться в наших объятиях. Мiо саrо, помоги мне одеться и прикажи убрать труп.

— Вам нужен новый силовик, раз вы отпустили Деймона, мой господин, — осторожно начал секретарь, помогая Лоренцо облачиться в костюм. — Кто будет вас сопровождать в клуб?

— Мэтью.

— Вожак волков?

— Оборотни всегда служат таким как я, мой друг.

— Возьмите наших мальчиков. В город вернулся Видальдас.

Секретарь поклонился и почтительно распахнул перед мастером города дверь.

Значит, дома фэйри пришлют на праздник своих представителей, чтобы выказать добрые намерения и показать, что склоки позади. Это хорошо. Плохо, что рядом с Лоренцо не будет Деймона и сидхе… О, Праматерь всех вампиров, неужели он ревнует? Лоренцо даже остановился, шокированный этой мыслью. Ревнует? Гордого, непримиримого, вспыльчивого пса, который ни разу не уступил ему? С которым их ничего не связывало, кроме рабочих отношений? Ревность. Он покатал слово на языке, поднял голову к звездному небу. Да, он ревнует, злится и страдает! Не от любви, конечно, нет, но от бессилия. О, боги, как это, оказывается, прекрасно!

— Мастер, вы сами поведете?

Возле красного кабриолета стояла его охрана — два вампира и оборотень.

— Не сегодня, Мэтью.

Лоренцо окинул взглядом ладную фигуру своего телохранителя и остался доволен увиденным. Высокий, широкоплечий, массивный, с легкой сединой в волосах и проницательными темно-карими глазами, одетый в кожаную куртку и джинсы, он производил серьезное впечатление, именно такое, какое и должен производить телохранитель. Двигался оборотень со звериной граций — легко и бесшумно, и убивал так же легко и бесшумно. Идеальный охранник.

— В клуб. Сегодня я намерен веселиться.

Регина шла рядом с телохранителем и глазела по сторонам, забыв, что ей запрещено поднимать взгляд. Она впервые была на вампирьей вечеринке, да и в таких шикарных клубах бывать еще не приходилось. «Нужно просто притвориться, что я пришла сюда от газеты и должна собрать материал, — постоянно твердила она себе. — Когда все закончится, я напишу статью, и все газеты этого города будут драться за нее». Эта мысль придавала уверенности, и все происходящее казалось просто игрой.

Вдоль дорожки, ведущей к сияющему разноцветными огнями зданию с кричащей вывеской «Открытие клуба Лихорадка», на небольших подставках стояли коленопреклоненные люди в белых туниках. К руке каждого была привязана белая лента. Некоторые подставки уже были пусты, и Регина заметила вампиров, ведущих за ленты своих жертв.

— Все они здесь по собственному желанию. От рабов на таких вечеринках нет отбоя, — снисходительно сообщил телохранитель. — А ты еще сопротивлялась, милашка. Да за честь быть кормом для мастера города люди устроили бы драку.

— Ни для кого не секрет, что укус вампира — это наркотик, — тихо буркнула Регина.

— Только когда мастер этого хочет, — обернулась к ним вамп. — Кормежка может быть приятной, а может доставить невыносимую боль. Да, мой котик?

Телохранитель передернул могучими плечами и, низко поклонившись, тихо ответил:

— Да, моя госпожа.

Регина злорадно на него покосилась. Ага, значит, не так уж и сладка у тебя жизнь, котик!

— Скажи ей, — не оглядываясь, приказала вамп.

Котик обнял Регину за плечи и прижал к себе.

— Слушай меня, Регина Торессо. — Он довольно хохотнул, когда почувствовал, как дрогнули плечи под его ладонью. — Не держишь ли ты госпожу за идиотку? Ты думала, мы не навели справки о тебе, малышка? И о твоем младшем братике тоже. Говорят, он подает большие надежды как флейтист. Такие чувственные и виртуозные губки, невинный ротик, нежный язычок, ласкающий…

— Прекрати!

Сволочи! Ударили по больному.

— Ты все правильно поняла?

— Да, — процедила Регина, стараясь унять дрожь в руках.

Только бы не сорваться, не броситься на эту ухмыляющуюся гору мышц. Переждать. Всего месяц. Перетерпеть.

— Вот и умница. Постарайся стать для владыки необходимым аксессуаром. Я скажу потом, что тебе нужно будет сделать. А пока запомни одну фразу, которой ты отныне должна отвечать на все вопросы мастера: «Я здесь для того чтобы служить вам, мой господин». Повтори.

— У меня хорошая память, — огрызнулась Регина.

— О, да, милаха, ты ведь журналист, — заржал телохранитель.

Он отошел, а Регина до боли вогнала ногти в ладонь. Ее бил озноб, хотелось упасть на землю, свернуться калачиком и тихонько скулить от безысходности. Но нельзя. Нельзя показывать слабость.