Резиденция губернатора располагалась посредине ухоженного парка рядом с Ботаническим садом и была известна как «Дом с флагштоком».

Здесь у колонн фасада со всеми надлежащими почестями встречались знатные гости. В коридорах звучали голоса многочисленных послов и консулов из самых различных стран, стремящихся отдать дань уважения загадочному авантюрному государству Гонконг.

Милли помогли выйти из нарядно украшенного зеленого с золотым портшеза со множеством красных подушек, – моряки в парадных мундирах тут же вытянулись по стойке смирно, когда Джеймс повел мимо них Милли, чтобы представить заместителю губернатора.

Стройные красивые девушки-американки, приехавшие сюда на лето и соперничавшие друг с другом, разговаривали в нос со своими спутниками в военной или морской форме; одетые в шелковые одежды индийцы с равнодушным видом разгоняли большими опахалами душный горячий воздух в уже заполненном народом Банкетном зале.

– Мистер и миссис Джеймс Уэддерберн! – возвестил распорядитель.

– А, миссис Уэддерберн, как себя чувствуете? – Заместитель губернатора поцеловал ее обтянутую перчаткой руку. – Наконец-то мы имеем удовольствие видеть вас. Вы окончательно оправились?

– Оправилась?

Вмешалась его жена миссис Деннинг:

– Мы знаем, что вам нездоровилось, дорогая, мы заметили, что вы сегодня ушли из церкви пораньше.

– Это из-за жары, – сказал Джеймс.

– Вы здесь знаете кого-нибудь?

– Почти никого, – ответила Милли.

– Как только я завожу речь о каком-нибудь светском мероприятии, у моей жены находится предлог не ходить, – поспешно вмешался в разговор Джеймс.

– Я бы тоже так делала, если бы у меня была такая возможность, – откликнулась миссис Деннинг. – Служба в Колонии не способствует установлению продолжительных дружеских отношений – сегодня здесь, завтра – там. Отношения между людьми здесь очень поверхностны. Вы совершенно правы, миссис Уэддерберн, что держитесь в стороне. О Боже, как бы я хотела последовать вашему примеру!

Милли мысленно отметила, что миссис Деннинг вызывает у нее симпатию.

– Так вы теперь освободились наконец от этих эскулапов, дитя мое?

– Если бы еще можно было освободиться от жары!

– Да, очень бы неплохо! Ваш муж сказал нам, что ваши нервы уже почти в порядке.

– Нервы?

– Разве вы страдали не от нервного расстройства?

– Упаси Господь! И при чем здесь эскулапы? Я не показывалась врачам уже года два!

– Тогда у нас есть надежда видеть вас почаще, – сказал мистер Деннинг. – Между прочим, может кто-нибудь мне объяснить, почему эти американцы обязательно должны говорить в нос?

– Дорогой, боюсь, что с такими как у тебя дипломатическими талантами тебе не сделать карьеры, – сказала миссис Деннинг. – А мне они кажутся просто очаровательными. Пойдем, мы должны не забывать и об остальных гостях, – и она увела мужа.

Милли даже не обратила на это внимания. Она смотрела во все глаза на человека, стоявшего у дверей. Она повернулась к мужу, глаза ее сузились:

– Кто этот человек?

– Который? – приблизился к ней Джеймс.

– Вон тот высокий, светловолосый, у дверей. Человек стоял неподвижно. Держа в руке стакан, он также рассматривал присутствующих.

– Кто это?

– Брунер.

– Кто?

– Ганс Брунер.

– Что он здесь делает?

– Ты его знаешь? – Джеймс почему-то сильно понизил голос. Кругом царило веселое оживление – слышались голоса, раздавался звон бокалов, чей-то смех.

– Я очень хорошо его знаю, – сказала Милли. Джеймс попытался сквозь толпу разглядеть этого человека.

– Я бы его всюду узнала, – добавила она. Джеймс взял ее под локоть и быстро повел прочь.

– Этого не может быть. В самом деле, ты меня иногда просто поражаешь!

Милли задержала проходящего мимо слугу и спросила его:

– Ты случайно не знаешь имя того человека, что стоит у дверей?

Тот повернул голову, пытаясь разглядеть сквозь толпу того мужчину.

– Вон тот, высокий, со светлыми волосами – вон, смотри! – указала она ему.

– Подождите, – сказал официант. – Я сейчас выясню, госпожа, – и исчез в толпе.

– Послушай, ну как ты можешь знать здесь хоть кого-то? – раздраженно произнес Джеймс. – Ты же годами никого не видишь.

– Это Ганс Брунер, – сказала Милли. – Он был первым помощником капитана О'Тула на «Монголии».

– О Господи, – произнес Джеймс. – Только не это. Милли повысила голос:

– Я же говорю тебе, что это он! Я же не идиотка, Джеймс. Я была на «Монголии». Я разговаривала с ним, обедала с ним!

Джеймс беспокойно провел рукой по редеющим волосам.

– Но она же пошла ко дну!

Он почти выкрикнул эту фразу, и стоящие рядом люди с любопытством посмотрели на него. Джеймс добавил, уже потише:

– Это чертово судно затонуло, ты разве забыла? И никто не спасся.

– Но его же на корабле не было! – Расталкивая группки людей, расплескивая вино, Милли направилась в сторону двери со словами: – Брунер! Ганс Брунер! – но тут столкнулась лицом к лицу с мистером Деннингом.

– А, миссис Уэддерберн! Встретили приятеля?

– Да… вон тот человек у входа. Я его знаю.

– Который?

– Тот высокий, светлый, он один.

– Акил? Вы знакомы с Акилом? Зная его репутацию среди дам, это кажется более чем вероятным. – Беря Милли за руку, Деннинг повел ее к нему, радостно восклицая: – Акил, я вас поздравляю! Вы одержали еще одну победу. – Он коротко поклонился высокому мужчине со словами: – Позволь представить тебе миссис Уэддерберн, жену Джеймса, моего прекрасного начальника Морского департамента.

Обращаясь к Милли, он произнес:

– Акил Тамаринс, посол Голландии в Пекине. Мужчина вежливо поклонился и, взяв руку Милли, поднес ее к губам. Его серо-голубые глаза пристально смотрели прямо ей в лицо, но тут он сказал с сильным акцентом:

– Очень рад, мадам, но, боюсь, вы ошибаетесь. – Обернувшись к Джеймсу, он спокойно произнес: – Вы сорвали эту розу в Голландии? Не только в Англии растут такие красавицы.

– Какой сюрприз, мистер Брунер, – сказала Милли.

– Мадам, говорят, у каждого человека есть в мире двойник. Уверяю вас, мы никогда с вами не встречались.

– Черт бы вас побрал, Брунер! – сказала Милли.

– Успокойтесь, миссис Уэддерберн! – послышался голос Деннинга. – Это просто неслыханно. Посол же сказал, что не знает вас.

– Очень даже знает! – ответила Милли. – Что здесь происходит? – Она пристально взглянула на их непроницаемые лица.

– Ты просто ставишь нас обоих в дурацкое положение, вот что происходит, – прошипел сквозь зубы Джеймс. – Мы сейчас же уходим!

– Бедняжка, – произнесла миссис Деннинг, когда они ушли. – Я слышала, что у нее нелегкий характер.

– Это из-за погоды, дорогая, – ответил ее супруг. – Действительно, жара невыносимая.

– Бедное дитя нездорово.

– Говорят, она вышла в свет в первый раз после нервного расстройства, – заметил кто-то.

– Нервное расстройство, – сказал еще кто-то, – всегда ужасно, особенно если речь идет о такой молодой девушке.

– Больше всего мне жаль Джеймса, – сказал Деннинг. – Говорят, он делает все возможное, но никакого прогресса. Лично я считаю, что ей лучше всего было бы уехать обратно в Англию.

Кто-то, слегка понизив голос, произнес:

– По словам доктора Скофилда, у нее в школе была какая-то скандальная история. Как раз незадолго до смерти ее отца. И в своем завещании он высказал пожелание, чтобы она приехала сюда и жила под присмотром мистера Уэддерберна.

– Что имеется в виду под присмотром: духовное руководство, дружба?

– Ну да, что-то в этом роде. Но потом он на ней женился, но по всей вероятности, брак не очень удачный.

Тут Деннинг подошел к Брунеру. – Я могу переговорить с тобой наедине, старина?