Вот уже скоро десять лет, как мы работаем вместе. Он по-прежнему стоит за упаковочной машиной в министерстве продовольствия, а я теперь сижу в управлении, но, невзирая на различие в социальном статусе, мы встречаемся не реже раза в неделю. И не только я так высоко его ценю. Перссон охотно приходит, когда Антонио его приглашает. Возможно, Антонио зовет его в гости только ради престижа; ну а Перссон никогда не приглашает к себе Антонио.

Антонио дружески хлопнул меня по спине.

- Ну что, Арне? Нашел себе выпивку и курево по вкусу?

- И не только это, - сказал я, кивнув в сторону Перссона.

- Я знаю. Мне он тоже дал попробовать.

Может, я ошибся, но мне показалось, что в голосе его прозвучал холодок. Как будто ему хотелось послать к черту Перссона вместе с угощением, которое тот внес в складчину, но он не решался.

- Ну и как тебе? - спросил я.

- Что и говорить, экстра-класс. Наверняка будет иметь успех. Я пойду: меня зовет Мария. Давай налегай: пей, кури.

Антонио снова хлопнул меня по спине и исчез в сумятице. Я покосился на Перссона. Не заметил ли и он, что хозяин дома вовсе не горит энтузиазмом? Нет, обошлось. Перссон таких тонкостей не понимает.

- Слыхал? - сказал он с довольным видом. - Все в полном восторге, хотя получили каких-то пять минут "счастья". То ли еще будет, когда они попробуют настоящие "пилюли С".

Домой я вернулся поздно ночью, но Бетти не спала, дожидаясь меня. Она не пошла со мной, сославшись на головную боль, но в глубине души я думаю, что она вообще не одобряет мою дружбу с Антонио. Конечно, она никогда не высказывает этого прямо. Зато она часто заводит разговор о том, что положение служащего обязывает, и о том, как важно правильно выбирать друзей, если хочешь продвинуться по служебной лестнице. Иногда кажется, что не иначе как идеал для нее - Перссон.

Бетти перевели в служащие тогда же, когда и меня, и, честно говоря, вряд ли перевели бы вообще, не корпи я на вечерних курсах. Браки между представителями разных социальных категорий у нас официально не запрещены, но на самом деле их почти не бывает. Борясь с разводами, власти по возможности стараются, чтобы муж и жена одновременно перешагнули через заветный порог.

- Ну как вечеринка? - спросила Бетти.

- Ничего особенного. Там был Перссон.

Я рассказал ей про красные пилюли и постарался описать свои ощущения. Жена тут же заинтересовалась. Закурив сигарету, источавшую запах "травки", она принялась выпытывать у меня мельчайшие подробности. Так, значит, я заметил, что время как будто растянулось? А цвета тоже изменились, а очертания предметов? Я старался отвечать как можно точнее. Через несколько минут Бетти отвлеклась, стала рассеянной.

В красноватом свете ночника она выглядела почти красивой. Интересно, а какой бы она показалась мне, если бы я только что принял пилюлю Перссона? Наверное, такой же, как в молодости, когда я не мог надивиться на овал ее лица, ямочки на щеках и белокурые волосы. Теперь ее рот обрамляют глубокие морщины, у нее двойной подбородок, а волосы седеют. Я вспомнил вдруг старинную пословицу: "Ничто так не красит женщину, как две рюмки виски в желудке у мужчины". Проверить ее справедливость я не мог, потому что держать в доме спиртное мне не по карману. Слабое пиво, выпитое у Медины, во всяком случае такого действия не оказывало. Но при наших заработках по карману только пиво и "травка".

Министерство продовольствия мало-помалу дозналось, что индийская конопля, из которой получается марихуана, дает хорошие урожаи и у нас. Частники-то сделали это открытие десятилетия назад, но теперь оно стало использоваться в государственном масштабе. Названия чужеземных стран на пачках сигарет говорят не о наших внешнеторговых связях, а о качестве, ибо в государственных теплицах возделываются разные сорта. Курить марихуану стало чем-то вроде гражданского долга, а разведение ее в частных хозяйствах карается суровее, чем когда бы то ни было.

Смешно подумать, что когда-то считалось, будто курение "травки" представляет угрозу для общества.

Моя жена - живое доказательство обратного. Когда ей надоедает работа, что бывает часто, или надоедает убирать квартиру, что бывает постоянно, стоит ей выкурить сигарету, и она тут же приободряется. Сам я курю мало. Не потому ли я, по словам Бетти, вечно не в духе?

Жена как будто прочитала мои мысли.

- Найдется у тебя сигарета? - спросила она.

- А ты не думаешь, что...

- Вечно ты со своими проповедями! Дай лучше закурить.

Она зажгла новую сигарету и глубоко затянулась ядовитым дымом.

- Ужасно интересно попробовать эти таблетки. Когда начнут их давать?

- В следующую получку. Если только мы согласимся взять их.

- Если согласимся? - растерянно повторила Бетти.- То есть как?

Внутри у меня словно бы прорвалась плотина.

- Я по крайней мере собираюсь отказаться! Мне надоело, что нас все время пичкают всякой химией. Слышишь? Надоело, надоело, надоело! Ведь от нее мы совсем отупели. Я не хочу становиться еще покорнее и работать еще усерднее ради того, чтобы меня наградили карамелькой. Бетти, неужели ты не видишь, что они сделали с нами? Посмотри, как мы живем. Рухлядь вместо мебели, однообразная пища, скучная работа. И все с этим мирятся. Но я больше не хочу.

Моя неожиданная вспышка испугала нас обоих. Бетти загасила сигарету, потушила ночник и повернулась ко мне спиной, не пожелав "спокойной ночи". Я снял комбинезон и тоже залез под потертое одеяло. Она уже давно храпела, а я все не мог заснуть.

Передача, о которой говорил Перссон, прозвучала по стереовидению уже на следующий вечер. О повышении норм было упомянуто мимоходом, основное внимание уделялось пилюле. Сообщение в программе "Новости", скорее, напоминало рекламу.

..."Пилюля С" - заслон от всех неприятностей! "С" расшифровывается как "счастье"! "С" продлит ваш заслуженный отдых и сделает его полноценнее!

И так далее, все, в том же духе. После передачи я сказал Бетти, что хочу прогуляться, и пошел к Антонио.

В течение дня я не раз возвращался мыслями к тому, что накануне заявил жене. Уверенность моя поколебалась. Какое я имею право восставать против властей и что мне за это будет? А вдруг меня уволят? Или лишат продовольственных карточек? И что скажут соседи и сослуживцы?

У меня отлегло от сердца, когда я убедился, что по крайней мере один человек думает так же, как я. Антонио признался, что он тоже против новинки. Чем дольше мы говорили, тем сильнее он волновался. Возбуждение его выражалось, в частности, в том, что временами он переходил на свой родной язык.

- Мы превращаемся в ослов, Арне, - говорил он. - Burros*. Me cago en la leche **, amigo ***... Но тут Мария разразилась длинной речью по-испански, и он сбавил тон.

- Мне самой все это не по душе, - обратилась Мария ко мне, - но что мы можем поделать?

- Вот это-то нам и надо решить, да поскорее, - сказал я, вставая.

* Ослы (исп.).

** Грубое испанское ругательство.

*** Друг (исп.).

Вечер за вечером с экранов стереовидения звучали новые подробности об обещанной министерством планирования премии. Так, мы узнали, что препарат предназначен исключительно для домашнего употребления. Принимать его в рабочее время строго запрещается. Мне показалось, что согласовать это решение с прочей пропагандистской трескотней было "не так-то легко.

- Труду свое время, отдыху - свое, - отеческим тоном вещал диктор. - Только тот, кто выполняет нормы, достоин вечером насладиться "счастьем". Только лучшие награждаются премией.

Приятный музыкальный фон и буква "С", составленная из красивых красных шариков.

Кажется, никто, кроме меня, не обратил внимания на скрытый смысл передачи: они боятся, что если пилюлю принять в рабочее время, то снизится производительность труда. Правда, я успел лишь обменяться несколькими словами с самыми ближайшими сослуживцами, но у них встретил полное непонимание.