Хотя движение за мир и было временно сдано на склад, сама проблема мира вновь оказалась в центре новой политики Кремля. Постоянное напряжение предыдущего десятилетия настолько измотало Запад, что соблазн расслабиться, предложенный Кремлем, был неотразим. А после десятка лет беспощадной "борьбы за мир" ни одно западное правительство не смогло бы безнаказанно отказаться от попытки ограничить гонку вооружений, хотя многие и догадывались, что бессмысленно пытаться договориться с Советами, пока не переменилась советская система, агрессивная по своей сущности. Быть может, это понимание отчасти объясняет, почему запад-ные правительства поставили европейскую безопасность и сотрудничество в непосредственную связь с соблюдением прав человека в странах коммунистического блока. Идея заключалась в том, чтобы вызвать внутреннее расслабление советского режима и, таким образом, сделать его более открытым и менее агрессивным. В обмен на это Запад обязался предоставить практически все, что потребовал Брежнев в своей "Программе Мира" на XXIV съезде партии в 1971 году. "Нерушимость послевоенных границ в Европе", то есть легитимизация советских территориаль-ных приобретений в 1939-1948 годах, была торжественно дарована западными странами в Хельсинки в 1975 году, так же как и значительное расширение экономических, научных и культурных связей. Ранее, в отдельном договоре, даже не упоминавшем о Берлинской стене, было увековечено искусственное разделение Германии.

Западные страны проявили такую готовность услужить своему советскому партнеру, что их поведение было воспринято как проявление слабости. Наверное, наиболее омерзительные черты разрядки проявились в Германии, где "свободный обмен людьми и идеями" очень быстро выродился в торговлю людьми как скотом, а право посещать родственников в Восточной зоне превратилось в награду за хорошее поведение западногерманского правительства. Спекулируя на этой больной проблеме, Советы смогли шантажировать всю страну и выработать павловские рефлексы у ее правительства. К несчастью для Европы, Германия является как бы "ключевой" страной в вопросах отношений Востока и Запада, поскольку остальные члены западного союза вынуждены соответственно перестраивать свои позиции, чтобы избежать раскола. Таким образом, советское влияние проникает в мир как бы через "черный ход", а Запад оказывается политически парализованным, и все это благодаря неистребимому желанию западных немцев посещать в Рождество своих восточных родственников. Прибавьте сюда Западный Берлин, которому Советы могут "перекрыть кислород" в любой момент по своему желанию, и станет ясно, что означает разрядка в Европе.

Помимо этого, расширение торговли и, в особенности, огромные западные кредиты не только не сделали СССР более зависимым от Запада, а скорее наоборот, все больше и больше порабощали Запад. Масштаб катастрофы стал очевиден лишь недавно, когда обсуждение экономических санкций против польской военной хунты и ее советских хозяев показало полную неспособность Запада сократить однажды установленные экономические отношения с восточным блоком, не причинив себе значительно большего ущерба. Фактически это означает, что теперь уже Советы могли бы грозить Западу экономическими санкциями. Можно не сомневаться, что это положение они постараются использовать.

С другой стороны, вместо того, чтобы расслабиться внутренне, советский режим лишь усилил свою репрессивную политику, полностью игнорируя слабые протесты на Западе по поводу нарушения соглашений по правам человека. Сама слабость этих протестов лишь поощрила Советы действовать, как им заблагорассудится. Без сомнения, идеологическая война, которую СССР ведет против всего мира на протяжении многих десятилетий, лишь усилилась в годы разрядки. Нельзя сказать, чтобы Советы пытались это скрывать. Совсем напротив, Брежнев вполне открыто заявил об этом в своей речи на XXV съезде КПСС в феврале 1976 года: "...вполне ясно, что разрядка и мирное сосуществование относятся к межгосударственным отношениям. Разрядка никоим образом не отменяет, и не может отменить, законов классовой борьбы".

Более того, как стало известно в последние годы, вместо того, чтобы сократить свои военные ассигнования, как это сделали западные страны, Советский Союз существенно увеличил свой арсенал, воспользовавшись искренней верой Запада в разрядку. Увеличил в такой степени, что если в начале 70-х еще можно было говорить о балансе сил, то теперь Советы достигли четкого преимущества. Наконец, выплыло наружу, что Советский Союз неизменно использовал в военных целях все, что приносила ему торговля с Западом. Так, например, завод грузовых автомашин на Каме (Камаз), построенный американцами в 70-х годах, позднее стал выпускать военные грузовики, участвовавшие в советской оккупации Афганистана.

Все это вместе взятое опасное развитие событий насторожило Запад уже к концу 70-х годов, и многие открыто ставили под сомнение полезность политики разрядки, когда в рождественские праздники 1979 года ей нанесен был последний удар. Как раз в то время, когда большинство людей на Западе было больше всего озабочено покупкой рождественских подарков и открыток, более ста тысяч советских солдат оккупировали соседний Афганистан, неприсоеди-нившуюся страну с населением около 17 миллионов. Эта новость потрясла мир, и СССР немед-ленно оказался в политической изоляции. Даже компартии многих стран осудили советскую акцию как акт неприкрытой агрессии. Этот пример откровенного международного бандитизма, вместе с последовавшей беззаконной высылкой лауреата Нобелевской Премии Мира академика Сахарова из Москвы и наступившая после августа 80-го военная угроза Польше (приведшая впоследствии к установлению военного положения), буквально положил предел эре разрядки и стоил СССР весьма дорого. Фактически СССР потерял почти все, чего ему удалось медленно достичь, пока Запад наслаждался односторонней "разрядкой". Ратификация договора ОСВ-2 была отложена на неопределенное время. Внезапно пробудившись от своей продолжительной летаргии, американцы с ужасом обнаружили, какой слабой и неспособной стала их страна. Было ясно, что в наступившей психологической атмосфере победа Рейгана обеспечена, неся с собой новый круг гонки вооружений, создание нового поколения вооружений, таких, как бомбарди-ровщики Б-1, крылатые ракеты, нейтронная бомба и ракеты типа MX, ранее отложенные в долгий ящик. Равным образом можно было ожидать увеличения военных бюджетов большинст-ва европейских стран, в то время как торговля с восточным блоком, технология и кредиты неизбежно должны были сократиться или, по крайней мере, стать трудно достижимыми. Более того, эта тенденция, продолжись она некоторое время, неизбежно вела бы к потере Советами их временного военного превосходства, поскольку советская экономика гораздо менее эффективна, чем экономика "гниющего капитализма", в особенности если последний не оказывает помощи кредитами и технологией. Прибавьте к этому политическую изоляцию и даже враждебность мусульманских стран (заметим, что Генеральная Ассамблея ООН осудила оккупацию Афганистана), бесконечный польский кризис, безнадежную войну в Афганистане и растущее недовольство дома, вызванное хронической нехваткой продуктов питания, - и общая картина получается почти катастрофической. Ясно, что советским правителям надо было предпринять что-то весьма решительное, чтобы избежать полной катастрофы.

Сказать по правде, меня не слишком удивило внезапное (в течение одного года) появление мощного движения за мир в Западной Европе. Особенно, когда, по странному совпадению, оно проявилось прежде всего в тех европейских странах, где старые ракеты должны были заменяться новыми Першингами и крылатыми ракетами. Проживши 34 года в обожаемом коммунистичес-ком отечестве, поневоле приобретаешь исчерпывающее знание всего их набора трюков и фокусов. Да это, в общем-то, и не так трудно, поскольку советская система - существо не слишком разумное, скорее напоминающее огромного, безмозглого, допотопного ящера с более или менее фиксированным набором рефлексов. "Ну вот, опять назад, к 50-м годам", - подумал я про себя. Гораздо любопытней было наблюдать, с какой легкостью вроде бы взрослые и отвечающие за свои поступки люди десятками тысяч попадаются в примитивнейшую советскую ловушку. Как будто история повторяется у нас на глазах, давая нам возможность увидеть самим, как рухнуло Российское государство в 1917 или как рухнула Франция за месяц в 1940-м. Занятно убедиться еще раз, что люди практически неспособны извлечь какую-либо пользу из уроков истории. Вновь всеобщая жажда мира прямо сейчас, сию же минуту и любой ценой, сделала людей совершенно алогичными и иррациональными, отняла у них способность мыслить спокой-но. Их аргументы, если их можно таковыми назвать, настолько бессмысленны, эгоцентричны, по-детски наивны, что тотчас же невольная улыбка скользит по вашим губам. В лучшем случае, вы услышите старые, замшелые советские лозунги и газетные клише, над которыми в СССР даже школьники смеются.