Владимир Андреевич Добряков

Одиннадцать бестолковых

Глава 1. У третьего звена

На щеках у Елены Аркадьевны — ямочки. Это когда она улыбается. А если серьезна или на что-то сердится, ямочек не видно. Но стоит ей улыбнуться — они тут как тут! Маленькие, веселые.

Вот и сегодня. Пока Елена Аркадьевна говорила о ребятах первого звена, ямочки так и светились на ее щеках. Она была довольна первым звеном. Молодцы ребята! Аккуратно ведут альбом интересных встреч, шефствуют над малышами из детского сада — мастерят им игрушки, читают сказки.

И второе звено — то, что сидит в среднем ряду, — не вызывало у нее беспокойства. Тоже активные пионеры. Собрали классную библиотечку, ходили на экскурсию в лес.

Но что это? Почему со смуглых щек молоденькой учительницы вдруг исчезли ямочки?

А-а, понятно — третье звено. Вон они, сидят в длинном ряду парт друг за дружкой, все одиннадцать человек, с левой стороны классной комнаты.

Туда-то как раз и смотрит Елена Аркадьевна. Несколько секунд смотрит. Молча. В классе так тихо, что все слышат ее вздох.

— Ну, а что же с вами мне делать?..

Вслед за учительницей вздыхает и Валя Галкина или просто Валя-вторая, как называют ее ребята. Еще бы ей не вздыхать! Ведь она звеньевая в этом самом разнесчастном звене. Весь ее жалкий вид, потупленные в парту глаза словно бы говорят: «Конечно, вы сейчас будете ругать и стыдить нас. Правильно. Но, честное слово, я не виновата. Сколько упрашивала их, предлагала всякого — и слушать не хотят!»

Лица у остальных ребят третьего звена тоже сконфуженные. Очень это неприятно, когда Елена Аркадьевна вот так молча, с укором и немного даже сердито смотрит на них.

Ну ничего, посердится и перестанет. А толку в их звене всё равно не будет. Такие уж они подобрались — неудачные. Каждый в свою сторону смотрит.

Начать хотя бы с первой парты. На ней сидят близнецы — Мишка и Лешка. Это Елена Аркадьевна специально посадила их здесь, чтобы всегда перед глазами были. Иначе такого могут натворить, что и урок сорвется. В прошлом году этих беспокойных братьев, кажется, со всеми девочками и мальчиками пробовали сажать. Ничего не получалось. Хоть каждый день с урока выгоняй. Мало того, что сами баловались, еще и соседям никакого покоя от них не было. Лишь под конец года удалось найти способ успокоить их. Причем получилось это случайно. В один из дней вконец выведенная из себя проделками шалунов Елена Аркадьевна приказала им сесть вместе за первую парту.

И случилось непонятное: братья успокоились. Может быть, они так надоели друг другу, что и шалить им стало уже неинтересно? А может, причина заключалась в чем-то другом. Но как бы там ни было, а в классе с того дня воцарилось относительное спокойствие.

В шестом классе Елена Аркадьевна с первого дня водворила их на то же место.

И вот уже целый месяц Мишка и Лешка — одинаково круглолицые, вихрастые и быстроглазые, в одинаковых клетчатых рубашках — сидят за первой партой. Сидят, в общем, тихо. Конечно, если бы впереди были ребята… Но впереди — никого. А соседи за спиной, занимавшие вторую парту, близнецов не интересовали. Там, по их мнению, сидели скучные люди — Валя-первая и очкарик Юра.

Валя-первая, или Зайцева, мнила себя артисткой. У нее был маленький носик, под прямыми стрелками бровей — удлиненные зеленоватые глаза, а возле ушей двумя пружинками свисали золотистые завитки волос. Она утверждала, что завитки вьются сами собой, но девочки не верили ей. Валя-первая вечно таскала в портфеле карточки киноартистов. Она знала их всех по именам и кто в каком фильме снимался. Ничем другим на свете она, кажется, не интересовалась.

Близорукий Юра считался зубрилкой и пай-мальчиком. На всех уроках он, не отрываясь, смотрел сквозь толстые очки в рот учителю и шевелился лишь в том случае, если надо было что-то написать, или когда его вызывали к доске.

На следующей парте сидели наиболее выдающиеся личности третьего звена. Галкина, она же Валя-вторая, облеченная высокой властью звеньевой, и Борька Червяков. Фамилия Борьки вполне соответствовала его виду: он был худой и длинный, точно червяк. И все же никто из ребят даже не пытался приклеить ему фамильную кличку — Червяк. Это потому, что в классе его называли не иначе как «Профессор». В пятом «В» не было другого человека, кто бы прочел книжек больше, чем Борька. И не только книжек. Он и техническими журналами интересовался. Даже толстую «Экономическую газету», которую получал его отец, Борька не оставлял без внимания. По мнению ребят, он знал решительно все. В его голове то и дело рождались всевозможные идеи. Эти идеи, наверное, мешали ему в учебе. Уроков он почти не учил. Поэтому иной раз умудрялся «схватить трояк». Однако это нисколько не влияло на его профессорскую репутацию.

И вот такого человека его соседка по парте Валя-вторая готова была обвинять в развале всей пионерской работы звена.

Однажды она так ему и сказала:

— Это из-за тебя у нас ничего не получается. Болтун ты, а не профессор. Предлагала собирать по магазинам макулатуру, а ты…

— И снова скажу, — перебил ее Борька, — такая чепуха не для нас. Бумагу и первоклашки могут таскать. А мы должны настоящим делом заняться.

— Должны, должны! — рассердилась звеньевая. — Болтун ты, и все! Только ребят сбиваешь!

Но напрасно Галкина так нападала на Борьку, говоря, что он во всем виноват. Нет, такое уж звено у них подобралось бестолковое. Вот следующая парта. Тут сидят Валя-третья и Андрюшка по прозвищу Пачка. Эта Валя — кругленькая, толстенькая и вечно что-то жует. А лентяйка — жуть! И еще она всегда опаздывает. От Андрюшки проку не больше. Только и знает, что хвастается своими мускулами и каждому обещает дать «пачек». Попробуй, затей с такими какое-нибудь полезное дело!

Пятая парта, как и первая, на сто процентов мужская. Серега Шубин и Димка Окунев. Друзья. И живут вместе, в одном дворе. Серега почти всегда угрюм. Слово у него вытянуть так же трудно, как увидеть на лице улыбку. Ушастый Димка с черными раскосыми глазами немножко задира. Любит дергать девчонок за косы, и очень доволен, когда они пищат и хнычут. Только одну девочку он не решается задевать. И не потому, что вместо кос у нее короткая прическа. Нет. Просто взгляд у этой девочки какой-то особенный — внимательный и глубокий, будто она видит что-то такое, чего не видят другие. И еще у нее необычное имя — Сабина. И она занимается в секции фехтования. Кроме того, она самая высокая в классе. Сабина сидит на последней парте. Сидит одна. Учится она очень хорошо. Но нисколько не гордится своими пятерками.

Димка иной раз обернется к ней, взглянет в серые, спокойные глаза и не знает, что сказать.

— Тебе промокашку? — словно бы удивленно спросит она.

А он не может понять, смеется она или не смеется. Он хочет рассердиться и не может.

На предложения звеньевой собирать в магазинах макулатуру или устроить культпоход в кино Сабина обычно недовольно пожимает плечами.

— Не могу. У меня занятие в секции…

Да, не клеится работа у третьего звена. Никак не клеится…

— Так что же мне с вами делать? — горестно повторила классная руководительница, глядя на понурившихся ребят.

И на прошлом воспитательном часе она пробирала третье звено. В тот раз они пообещали, что уж обязательно начнут работать, сделают то-то и то-то… Начнут, сделают! Все осталось по-прежнему, палец о палец не ударили. «Эх, и бестолковые же вы! — подумала Елена Аркадьевна. — А ведь есть интересные ребята. Коллектива только нет, каждый сам по себе…»

— Может быть, прикрепить вас к первому звену? — Елена Аркадьевна повернула голову направо, где в полном составе, гордые и уверенные в себе, сидели дружные пионеры первого звена. — Ну, как, ребята, — задорно, так что на щеках вновь показались ямочки, спросила Елена Аркадьевна, — возьмете на буксир третье звено? Не надорветесь?