Трава пахла росой и живыми соками. Окан сделал несколько неуверенных шагов, он так редко ступал по земле, все больше парил в небе. Зато здесь росли красивые цветы, стрекотали кузнечики. Окану это нравилось. Некстати вспомнились нравоучения отца. Никогда не садись на землю, если можешь этого избежать, - советовал он. Наше место небо, и никогда этого не забывай. Законы надо чтить, нарушивших их судьба карает нещадно.

Слова отца еще не стерлись из разума, когда вдруг, в голове взорвался сноп искр, перед глазами потемнело.

- Что это? - недовольно вскрикнул Окан, оглянувшись.

Человеческая самка стояла с горстью камней в руках. Один из кучи как раз только что ударил Окана в темечко.

- Да как ты посмела! - крикнул он, лишь спустя миг поняв, что человеческий детеныш не понимает речи Крылатых.

А в это время очередной камень сорвался с руки проклятого выродка.

Левый глаз сразу залило кровью, ноги подломились. Нет! - решил для себя Окан, - эти твари рождаются заведомо порочными. Даже их дети бьют сзади и в спину, уже осознав всю прелесть подлости. Только бы выбраться отсюда, и пусть не ждут пощады!

Крылья не подчинялись, зрачок залило красным. Окан тряхнул головой, и в черепе снова разразилась буря.

Потом что-то хлюпнуло, и он вообще перестал чувствовать собственное тело. Сломана спина - догадался Окан. В это время к маленькой самке подбежал здоровенный человек-самец.

- Папа! - закричал детеныш на своем уродливом языке. - Папа, я сама убила ястреба, слышишь, сама!

Самец что-то отвечал ей, но Окан больше не смотрел на них. Все еще послушную голову он повернул к небу, там, среди пепельно-серых облаков, ватных и рыхлых, кровавыми зигзагами небо пересекли отблески уходящего солнца. Окан не раз слышал про красоту заката, но таким видел его впервые. Старожилы рассказывали, что Последний Закат, он самый прекрасный. Окан слушал эти истории в полуха, но теперь, перед наползающей змеей смертью, холодом, сковавшим все ниже шеи он понимал, как правы были они, те, кто уже видели свой последний закат.

Что ж, так и должно быть, небо для сильных, смелых и отважных, а земля для убогих жалких тварей. И посему оставаться на веки вечные, и нарушать этот закон не позволено ни кому, - подумал Окан, и это была его последняя мысль, прежде, чем накатила щемещая волна неизвестного ранее ужаса, и ледяное забвение поглотило сознание Крылатого навсегда.