— Да, гору вместе с охотничьей виллой в придачу.

— Женщине?

— Если бы! Он подарил ее мужчине, но это не то, о чем вы подумали. Какому-то святоше с длинной седой бородой из Лос-Анджелеса.

— Из ваших слов можно заключить, что он не от мира сего.

— Ральф? Да он бы взбесился, скажи вы ему это в лицо! Он ведь очень вспыльчив. Знаете, когда он трезв — это получеловек, полукрокодил и наполовину медвежий капкан с деревяшкой вместо сердца. А под градусом он размякает: алкоголь делает его совершенно бесхарактерным — во всяком случае, так было в последние годы. Немного выпьет и мечтает опять превратиться в младенца. Старается найти похожих на отца и мать, чтобы ему сморкали нос и вытирали слезы, да нашлепали, если он нашалит. Что, жестоко звучит? Я просто стараюсь быть объективной.

— Так, — произнес я. — Значит, вы хотите, чтобы я нашел его прежде, чем он подарит кому-нибудь очередную гору?

«Живым или мертвым», — подумал я, хотя никогда в жизни не был психоаналитиком.

— А если он окажется с женщиной, то это меня, естественно, заинтересует, и я захочу узнать о ней все. Сама я не могу этого сделать.

— Вы подозреваете какую-нибудь конкретную женщину?

— Ральф не очень откровенен со мной. Он более близок с Мирандой, а я не в состоянии следить за ним. Вот почему я и обратилась к вам.

— Сказано прямо, — проронил я.

— А я привыкла говорить прямо.

В раскрытой двери балкона появился слуга-филиппинец в белой куртке.

— Ваш кофе, миссис Сэмпсон.

Он поставил серебряный кофейник на низкий столик возле шезлонга. Слуга был молод и проворен, черные волосы на его голове лоснились, словно смазанные маслом.

— Спасибо, Феликс.

По всей видимости, она была вежлива со слугами, а может, просто хотела произвести на меня впечатление.

— Не хотите ли кофе, мистер Арчер?

— Нет, благодарю.

— Может быть, что-нибудь выпьете?

— До завтрака я не пью. Я детектив нового образца.

Она улыбнулась и отпила кофе. Поднявшись, я прошел к концу балкона, обращенного к морю. Под балконом широкие зеленые террасы ступенями спускались к краю крутого обрыва, за которым был виден берег моря. На верхней террасе располагался бассейн — овал зеленой воды, обрамленный голубым кафелем. В нем юноша и девушка играли в пятнашки, разрезая, как тюлени, воду.

Девушка преследовала молодого человека, а тот позволил ей догнать себя. За исключением этой пары, все здесь казалось застывшим на ярком солнце. Двигались лишь вода да руки девушки. Она обхватила его сзади и мягко, точно арфистка пробегала пальчиками по его ребрам, пощипывала волосы у него на груди. Ее лицо было скрыто от меня его спиной, выражение лица юноши я мог хорошо рассмотреть: оно было гордым и напряженным, точно изваянным из бронзы.

Он отвел руки девушки и отдалился. Теперь открылось ее лицо, оно выдавало ранимость и беззащитность. Руки повисли, она села на край бассейна и принялась болтать в воде ногами.

Загорелый юноша прыгнул в бассейн с трамплина, сделав полтора оборота. Она даже не взглянула на него. Капли воды падали с кончиков волос и скатывались по ее груди.

— Мистер Арчер! — окликнула меня миссис Сэмпсон. — Вы еще не завтракали?

— Нет.

— Тогда завтрак на троих в патио, Феликс. Я поем здесь, наверху, как обычно.

Феликс слегка поклонился и повернулся, собираясь уйти, но она окликнула его.

— Феликс, принеси фотографию мистера Сэмпсона из моей спальни. Вам ведь нужно будет знать, как он выглядит, не так ли, мистер Арчер?

Лицо мужчины на глянцевом снимке было обрюзгшим, с жесткими складками у рта: его обрамляли редкие седые волосы. Толстый нос словно старался выразить самоуверенность, но ассоциировался просто с упрямством. Улыбка, сморщившая опухшие веки и обвислые щеки, выглядела деланной и вымученной. Такие улыбки я видел на похоронах — на фальшивом лице смерти.

— Не бог весть что, но моя собственность, — заявила миссис Сэмпсон.

Феликс накрыл завтрак в патио — треугольном внутреннем дворике, выложенном красной плиткой, между домом и склоном горы. Этот склон над кирпичной оградой, был покрыт травяным ковром, по которому стелилась голубовато-зеленой волной лобелия. Когда Феликс привел меня, смуглый молодой человек был уже здесь. Он отбросил свою гордость и раздражение, переоделся в легкий светлый костюм и, казалось, чувствовал себя непринужденно. Он был очень высокий — метр девяносто или чуть выше — так что я перед ним почувствовал себя недомерком. Его пожатие было крепким.

— Меня зовут Алан Тэггерт. Я вожу самолет Сэмпсона.

— Лью Арчер, — представился я.

Он покрутил стакан в левой руке.

— Что будете пить?

— Молоко.

— Кроме шуток? Я думал, что вы детектив.

— Я имел в виду перебродившее кобылье молоко.

— А я — джин. Привык к нему в Порт-Норесби.

— Вы много летали?

— Выполнил пятьдесят пять заданий и налетал пару тысяч часов.

— Где?

— В основном в Каролинах. У меня был П-38.

Он произнес это с ноткой грусти, точно имя любимой девушки.

Вскоре вошла и девушка. На ней было длинное узкое платье. Ее темно-рыжие волосы уже высохли и развевались вокруг головы, а дерзкие зеленые глаза ярко блестели и казались немного странными на смуглом от загара лице — как светлые глаза у индеанки.

Тэггерт представил ее. Это была дочь Сэмпсона, Миранда. Она пригласила нас за круглый стол под полотняным тентом, державшимся на металлической ножке. Девушка была высокая и двигалась с неловкой грацией. Похоже, она была из тех, кто медленно развивается, но многое обещает: половая зрелость в пятнадцать, любовные приключения или замужество в двадцать-двадцать один год. Несколько лет романтики переходного периода, и превращение в женщину. Потом, в двадцать восемь-тридцать лет, поразительно эффектная женщина. Сейчас ей было немного за двадцать, чуть больше, чтобы быть дочерью миссис Сэмпсон.

— Моя мачеха, — заявила она, словно читая мои мысли, — моя мачеха любит крайности.

— Вы имеете в виду меня, мисс Сэмпсон? Я очень умеренный человек, можете не сомневаться.

— Не обязательно вас. Все, что она предпринимает, это крайности. Другие тоже падают с лошадей, но это не кончается параличом ног, как у Элен. Думаю, тут дело в психике. Она уже не сногсшибательная красавица, какой была раньше. Вот она и решила больше не участвовать в соревнованиях. Падение с лошади позволило ей это сделать. Насколько я понимаю, она упала нарочно.

Тэггерт усмехнулся.

— Оставь это, Миранда. Ты просто начиталась книг.

Девушка надменно взглянула на него.

— Тебя в этом никак нельзя упрекнуть!

— Есть ли какое-нибудь психологическое объяснение моего присутствия здесь? — поинтересовался я.

— Я не знаю точно, зачем вы здесь. Чтобы выследить Ральфа или что-нибудь в этом роде?

— Угадали, что-то в этом роде.

— Я полагаю, она собирается в чем-то уличить его. Согласитесь, приглашать детектива, когда муж не ночевал дома — это крайность.

— Я очень сдержан, если это вас волнует.

— Меня ничего не волнует, — с расстановкой сказала она. — Я только делаю психологические зарисовки.

Слуга-филиппинец неслышно двигался по дворику. Его неизменная улыбка походила на маску, под которой скрывалась его суть, изредка выглядывавшая из глубины его черных глаз. Мне казалось, что он улавливает все, что я говорю, считает мои вдохи и выдохи и даже может уловить биение моего сердца.

Почувствовав неловкость, Тэггерт переменил тему разговора.

— До сих пор я никогда не встречал детективов.

— Я оставлю вам свой автограф, только подпишусь буквой "X".

— Серьезно, хотя я и очень люблю детективные романы. Одно время я даже хотел стать детективом! — воскликнул он и добавил: — Пока не стал пилотом. Полагаю, большинство людей мечтают об этом.

— Думаю, большинство не обрадовалось осуществлению своей мечты.

— Почему? Вам не нравится ваша работа?