Однако мечта оставалась неосуществимой. Он слишком много работал и у него не оставалось времени на женщин. Был он помощником прокурора округа, потом окружным прокурором. Берт готовил свои процессы с необычайной тщательностью, словно закладывал основные принципы всего общества. Я это знал, потому что помогал ему. Верховный суд штата считал работу Берта в суде образцом юриспруденции. И вот в сорок лет Грэйвс решил пробить головой стенку. Но, может быть, ему удастся взобраться на стену, или она рухнет сама.

Тэггерт дернул ногой. Самолет сделал вираж и снова выровнялся. Миранда убрала руку.

У Алана от злости немного покраснели уши. Он потянул на себя рычаг, и самолет стал набирать высоту. Казалось, Алан стремился вверх вместе с самолетом, чтобы оставив Миранду позади, лететь одному в бескрайнем небе. Температура за бортом упала до минус пяти градусов. С высоты в два с половиной километра я увидел Каталину. Через несколько минут мы повернули влево, к белому пятну Лос-Анджелеса.

Я крикнул в микрофон:

— Вы не могли бы посадить самолет в Бербенке? Я хотел бы порасспросить там людей.

— Как раз это я и собираюсь сделать.

Долина встретила нас летней жарой. Жара была повсюду. Мельчайшая пыль забилась мне в нос и высушила горло. Сухость во рту оставалась у меня целых полдня, даже когда я вернулся в город.

Диспетчер такси в аэропорту был в красной рубашке со стального цвета повязкой на рукавах. Желтая фуражка почти вертикально сидела на его затылке. От жары и постоянной брани его красное лицо сделалось сердитым и невозмутимым. Он вспомнил Сэмпсона, увидев его фото.

— Да, он появлялся здесь вчера. Я заметил его, потому что он был под мухой. Не вдрызг, иначе я вызвал бы полицию. Просто выпил немного лишнего.

— Понятно, — буркнул я. — С ним кто-нибудь был?

— Я никого не заметил.

Женщина с двумя лисами на плечах, которые, казалось, сдохли от жары, прошла за оградительную решетку.

— Я должна немедленно попасть в город!

— Сожалею, мадам. Вам придется немного подождать.

— А я вам говорю — это срочно!

— Вам придется подождать, — монотонно пробурчал диспетчер. — У нас сейчас нет машин, понимаете?

Он снова повернулся ко мне:

— Что-нибудь еще, приятель? Ваш друг попал в переделку или что-нибудь в этом роде?

— Не знаю, на чем он отсюда уехал?

— В черном лимузине. Я обратил внимание, потому что на нем не было никаких знаков. Вероятно, он был из какого-нибудь отеля.

— В нем был пассажир?

— Только водитель.

— Вы его знаете?

— Я знаю несколько шоферов из отеля, но они постоянно меняются. Этот был низкого роста, как мне показалось, и немного бледноватый.

— Вы не запомнили номера машины?

— Я всегда держу глаза открытыми, но я не гений.

— Благодарю, — я дал ему доллар и сообщил: — Я тоже не гений.

Я поднялся в бар, где Алан и Миранда сидели словно два незнакомых человека, столкнувшихся по воле случая.

— Я звонил в «Валерио», — сказал Алан. — Лимузин скоро будет здесь.

Когда он приехал, я увидел за рулем невысокого бледного мужчину в блестящем сером костюме, похожем на судейский, и в полотняной кепке. Диспетчер доложил мне, что это не тот, что отвозил Сэмпсона.

Я сел спереди рядом с водителем. Он повернулся ко мне с нервной поспешностью. Бледное лицо, впалая грудь и выпуклые глаза.

— Да, сэр, — вежливо и подобострастно промолвил он.

— Мы едем в «Валерио». Ты работал вчера?

— Да, сэр, днем.

Он включил передачу.

— Кто-нибудь работал кроме тебя в это время?

— Нет, сэр. Есть еще один парень, но он дежурит ночью. Он не приходит на работу до шести вечера.

— У тебя был вызов в аэропорт Бербенк вчера днем?

— Нет, сэр.

В его глазах вспыхнуло беспокойство.

— По-моему, нет, — прибавил он.

— Но ты не уверен?

— Нет, сэр, уверен. Я сюда не ездил.

— Ты знаешь Ральфа Сэмпсона?

— В «Валерио»? Да, сэр. Конечно, знаю, сэр.

— Когда ты видел его в последний раз?

— Я не видел его уже несколько недель.

— Понятно. Кто передает тебе вызов?

— Оператор с пульта. Я надеюсь, что ничего не случилось, сэр? Мистер Сэмпсон — ваш друг?

— Нет, я только его служащий.

Остаток пути шофер молчал, жалея о зря произнесенных «сэр». Выходя, я протянул ему доллар, чем сильно смутил его. Миранда оплатила проезд.

— Мне бы хотелось осмотреть домик, — обратился я к ней в вестибюле отеля. — Но прежде я хочу потолковать с телефонистками.

— Я возьму ключ и подожду вас, — произнесла она.

Дежурной телефонисткой оказалась старая дева, которая мечтает о мужчинах ночью и ненавидит днем.

— Да, — промямлила она.

— Вчера днем вы получили из аэропорта вызов на машину?

— Мы не отвечаем на подобные вопросы.

— Это скорее утверждение, а не вопрос.

— Я очень занята.

Ее голос звучал как звон монет, а маленькие глазки стали жесткими и блестящими. Я положил доллар на стол рядом с ее локтем. Она так посмотрела на него, словно он был заразным.

— Я позову управляющего!

— Хорошо. Я служащий мистера Сэмпсона.

— Мистера Ральфа Сэмпсона? — вздрогнув, быстро спросила она.

— Совершенно верно.

— Именно он и звонил вчера.

— Это я знаю, а что было потом?

— Он почти сразу отменил вызов, я даже не успела передать его шоферу. У него изменились планы?

— Очевидно. Вы уверены, что оба раза звонил он?

— О, да. Я хорошо знаю мистера Сэмпсона. Он уже четыре года приезжает в наш отель.

Для того чтобы заразный доллар не испачкал стол, она спрятала его в дешевую пластмассовую сумочку. Затем она повернулась к пульту, на котором загорелись три красные лампочки.

Миранда встала, когда я вернулся в вестибюль. Здесь было тихо, роскошная обстановка, толстые ковры, глубокие кресла, мальчики-рассыльные в лиловой форме. Миранда двигалась подобно ожившей в музее нимфе.

— Ральф не был тут около месяца. Я спрашивала помощника управляющего.

— Он дал вам ключ?

— Конечно. Алан пошел открывать замок.

Я последовал за девушкой по коридору, закончившемуся железной дверью. Территорию позади главного здания пересекали небольшие аллейки, по обеим сторонам которых среди лужаек и цветников стояли домики. Они занимали целый квартал, обнесенный высокой каменной оградой, похожей на тюремную. Однако заключенные могли позволить себе жить здесь полнокровной жизнью. В их распоряжении были теннисные корты, бассейн, бар и ночной клуб. Единственное, в чем нуждались обитатели, это в туго набитых бумажниках или в чековых книжках.

Домик Сэмпсона был одним из самых больших, как и прилегающий к нему участок. Его дверь была открыта, и мы прошли в холл с неудобными на вид испанскими креслами. Потом мы проследовали в большую комнату с высоким потолком, обитым дубовыми балками. На диване перед потухшим камином склонился над телефонным справочником Алан Тэггерт.

— Хотел позвонить приятелю, — с улыбкой взглянул он на Миранду. — Мне ведь все равно придется болтаться здесь.

— Я думала, что ты побудешь со мной, — произнесла девушка неестественно высоким голосом.

— Вот как?

Я осмотрел комнату. Она была обставлена добротной мебелью, но, подобно большинству номеров в отелях, лишена индивидуальности.

— Где ваш отец держит свои личные вещи?

— Думаю, в своей комнате. У него тут мало вещей — всего несколько комплектов белья.

Миранда показала мне дверь спальни, находящейся на другой стороне холла, и включила свет.

— Боже, что он здесь сотворил!

Комната была двенадцатигранной, без окон, освещенная скрытым красным светом. Стены от пола до потолка были задрапированы красной материей. В центре комнаты находилась большая кровать и массивное кресло. Окна были закрыты такой же темно-красной тканью. Завершало интерьер круглое зеркало на потолке, повторяющее всю комнату, только вверх ногами. Мое сознание погрузилось в красный туман, и я нашел подходящее определение: бордель в непозволительном стиле, в который я случайно попал в Мехико.