- Поехали на лифте! - взмолился он.
Никто, однако, не внял этому малодушному призыву, и все двинулись пешком, на цыпочках, бесшумно, освещая себе дорогу фонариком. Впереди шёл Саша Кобальт Болокуду, который по-альпинистски простукивал каждую ступеньку ледорубом, чтобы вовремя обнаружить любое случайное препятствие.
На третьем этаже висела табличка: "Операторы". Полезли выше. На четвёртом - "Звукозапись". Ещё выше, на пятом, помещались редакторы, на шестом режиссёры, на седьмом художники, на восьмом артисты, на девятом оркестр, на десятом хор, на одиннадцатом фонотека, на двенадцатом фильмотека, на тринадцатом разные начальники, потом потянулись павильон номер один, номер два, номер три...
На восемнадцатом этаже запыхавшиеся династронавты остановились.
- Где же это? - простонал Рони Дакалка. - Я больше не могу.
- Ничего-ничего! - успокаивающе бросил Саша Кобальт Болокуду. - Тебе полезно, похудеешь. А если бы на Гималаи взбираться, что тогда?
Рони подумал про себя, что не родился ещё человек, который заставил бы его лезть на Гималаи, вынул из кармана сдобную булочку, подкрепился и полез вверх с видом приговорённого к казни. Ничего не попишешь: сам ведь подал мысль забраться сюда!
Остальные безропотно одолевали бесчисленные спирали лестницы. Казалось, этому восхождению не будет конца. Лишь на двадцатом этаже появилась, наконец, долгожданная надпись: "Гримёрная и костюмерная". Вот она, желанная цель!
Постояв минутку, чтоб успокоиться и перевести дух, они толкнули дверь. К счастью, она была не заперта, и они вошли.
Фонарики мгновенно зашарили вокруг и открыли их взглядам обычную обстановку парикмахерских салонов: кресла, зеркала, перед зеркалами баночки с разными кремами, щёточки, гребёнки, ножницы... Не это интересовало их, о нет! Фонарики стали рыться в ящиках, в шкафчиках, за зеркалами...
И вдруг раздался изумлённый возглас Вихры:
- Поглядите-ка, что тут есть!
Все кинулись к ней. Она стояла перед огромным открытым шкафом. Все нацелились в него своими фонариками и ахнули от восхищения: шкаф был битком набит всевозможной одеждой. Платья, мундиры, блузы, юбки, рабочие комбинезоны, средневековые доспехи, национальные костюмы - чего там только не было! Вихра сняла с вешалки одно платье. В луче фонарика сверкнул осыпанный драгоценными камнями, расшитый серебром и золотом тёмно-красный бархат.
- Это платье Марии Стюарт! - авторитетно объяснил Рони Дакалка. - Я видел в Детском театре.
- Я хочу примерить! - робко сказала Вихра.
Мальчишки охотно взялись ей помочь. Такое тяжеленное платье без посторонней помощи и не наденешь. Когда же наконец она с величайшим трудом облачилась в него, мальчишки обомлели: перед ними стояла уже не Вихра, их товарищ и комиссар, а волшебная красавица с золотыми волосами, в роскошном тёмно-красном одеянии, тяжёлыми складками спадавшем к её ногам. Сердце Майора тревожно забилось: неужели это Вихра? Она казалась теперь такой чужой, далёкой...
Молчание было прервано Сашей Кобальт Болокуду:
- Давайте возьмём что-нибудь! Повезём в Африку в подарок местным жителям. Они ведь ходят раздетые!
Предложение было дельное, и династронавты принялись рыться в шкафах: вдруг отыщется что-нибудь подходящее для Южной Африки. А для проверки - подходящая вещь или нет - стали примерять на себе. Рони выкопал мундир гитлеровского генерала и тут же в него облачился. Миша Эквилибрист с превеликими муками напялил через голову средневековую кольчугу, а Саша Кобальт Болокуду влез в мохнатый овечий тулуп - вроде тех, что носили наши прапрапрадеды в незапамятные времена.
Только Димчо не поддался искушению и продолжал хладнокровно искать то, ради чего они сюда пришли. И, конечно, нашёл. Это находилось в небольшом сундучке за шкафами.
- Есть! - закричал Майор.
Все столпились вокруг него, выставив вперёд зажжённые фонарики, вытаращив от радости глаза: сундучок был доверху набит бородами, усами, париками, косами, бакенбардами... На любой вкус! Кудрявые и гладкие, русые и чёрные, длинные и короткие. Словом, настоящий клад!
Находка вывела династронавтов из равновесия. Как безумные набросились они на сундук, стали рыться, хватать что попало, а потом принялись перед зеркалами примерять бороды, усы, парики, косы, хохоча, толкаясь, гримасничая...
Рони Дакалка, не снимая генеральского мундира, прилепил к верхней губе гитлеровские усики и разразился речью на немецком языке. Миша Эквилибрист приклеил себе длинные чингисхановские усы и в кольчуге стал похож на средневекового воина. А Вихра прицепила бороду, подвязала длинные русые косы и, как была, в платье Марии Стюарт, пустилась отплясывать "Ча-ча-ча". Тут мальчишки с радостью убедились в том, что Вихра - всё та же Вихра, их подружка, боевой комиссар и астронавт.
Живописнее всех загримировался Саша Кобальт Болокуду. Он умудрился прицепить сразу две бороды - одну слева, другую справа - и четыре огромных уса: одни закручены кверху, другие свисают чуть не на грудь, как у китайского мандарина.
Кто знает, сколько ещё продолжалось бы это шумное ликование, если бы неожиданно откуда-то издалека не донёсся стук захлопнувшейся двери. Династронавты замерли на месте, прислушиваясь... Кто-то, шаркая ногами и кашляя, с ворчанием поднимался по лестнице.
В тот вечер дежурный вахтёр телецентра дядя Пешо проявлял особую бдительность, так как режиссёр Антон Антонов перед уходом раз сто наказывал ему смотреть в оба. Вот почему дядя Пешо, несмотря на простуду и кашель, решил обойти здание и проверить, всё ли в порядке. Уже на втором этаже он с удивлением обнаружил, что дверь в аппаратную открыта. Выругав про себя техников, столь небрежно относящихся к социалистической собственности, дядя Пешо захлопнул дверь и продолжал обход. Других нарушений как будто не было, и он вернулся в свою комнатку возле главного входа. Сел у окошечка, в которое ему было видно каждого входящего и выходящего, и стал смотреть в оба. Но поскольку никто не входил и не выходил, он достал из ящика истрёпанную книжку "Убийство на улице Морг" и углубился в чтение этой жуткой истории.