Здоровый белявый тракторист в чистом комбинезоне посмотрел на него и сказал:

-- Терве!

-- Пожрать нет? -- завопил Маркычев.-- Заблудился я!

-- Антекси? -- спросил тракторист сквозь треск трактора.

"Слыхал я,-- рассказывал Маркычев,-- что в этой Карело-Финской АССР местный народ, но чтоб они уж вообще по-русски ни бельмеса...

-- Хавать! Шамать! Лопать! -- приплясывал от нетерпения Маркычев, зарычал и заклацал собственными зубами, показывая, значит, чего он хочет.

Тракторист соскочил на землю и отошел на несколько шагов, похлопывая по огромной ладони монтировкой.

-- Ленинград! -- убеждал Маркычев.-- Инженер! Русский! Кушать! Амам!

-- Русски,-- повторил тракторист без особого энтузиазма.-- Ам-ам... Онко синулля водка?

-- Водка! Поставлю, не сомневайся! Ящик поставлю! -- Маркычев изобразил руками, как ставит трактористу ящик водки, и как вкусно будет ее пить.

Тракторист, оказавшийся очень молчаливым парнем, привез его домой, и Маркычев поразился богатству и роскоши простого карело-финского колхозника: дом -- терем, в терему полная чаша, телевизор японский и иномарка под окном. При виде еды рассудок его оставил.

Рассудок вернулся, когда наполнился желудок, и жена хозяина стала говорить английские слова, а телевизор стал показывать не наши программы, причем в цвете и со звуком, а наши вовсе не показывал. Тогда его оставило сознание. Маркычев знал, что у переживших бедствие бывают галлюцинации и миражи.

Он был в Финляндии.

И что ведь характерно: теперь ему тюрьма была обеспечена, так он, гадюка, совсем не радовался. Он твердо знал, что финны, славящиеся аккуратностью и законопослушанием, наших выдают обратно, а там поди объясни, что через границу бы попер случайно... Полиция, КГБ, показательный суд, Сибирь: прощай, жизнь...

Выходов было два: или добровольно сдаться властям, или идти тем же путем домой. Был еще третий выход: вернуться в лес и удавиться на первом суку.

Финн полицию не вызвал. Напротив, достал карту и с помощью полуанглоговорящей жены сочувственно объяснил, что его папа воевал у маршала Маннергейма, а если Маркычев во-он здесь перейдет границу в Швецию, то там получит политическое убежище. Добрый оказался человек, но не понимающий чаяний души советского человека. Два мира -- две системы...

Он дал Маркычеву эту карту и сухой паек на дорогу, довез на своей машине до шоссе, указал пальцем на Запад и ободряюще хлопнул по спине:

-- Хюва маткаа!

Маркычев помахал ему вслед, слез с дороги в кусты, и вот так, кустами, пошел в Хельсинки -- искать советское посольство... Явка с повинной и чистосердечное раскаяние должны были облегчить его вину.

"Да чтоб я еще в жизни по грибы... ни глотка! Отдыхать только в библиотеке!"

Умирая от голода и усталости, боясь полиции и не вступая ни в какие контакты с иностранцами, хромал он на встречу со своими: и вот я здесь, товарищи. Готов нести ответственность по закону и надеюсь на смягчение участи.

7. ШЬЕМ ДЕЛО ИЗ МАТЕРИАЛА ЗАКАЗЧИКА

Консульство и его внешняя контрразведка ГБ известили свои начальства в Москве: вот такой чудак... просим поверить.

Москва: только Бога ради -- никакой утечки информации в прессу! Покормите его пока, до дальнейших распоряжений, и присмотрите. И звонит в Ленинград: выясните, уточните, разберитесь. Что у вас там за бардак в пролетарских коллективах и на священной границе!..

С Литейного звонят в отдел кадров завода "Серп и Молот": как там у вас Маркычев? Такие звонки в кадрах понимают. Ах, говорят, Маркычев... Какой Маркычев -- инженер? Да можно сказать, и не работает. Как? -- да он в отпуске... С тридцатого июля... у него неделя, мол, с прошлого года оставалась, плюс отгулы... Когда выйдет? да должен в понедельник. Что, номер приказа? сейчас, одну минуточку... И тут же задним числом рисуют Маркычеву отпуск. А что такое? А ничего, отвечают зловеще, скоро узнаете.

И звонят директору. Отпуска, значит, даем на август государственным преступникам? Директор -- старая гвардия, буквально слышно, как у него броневое забрало лязгает, опускаясь: какие отпуска, товарищ? каким преступникам? Ваш работник инженер Маркычев задержан за переход государственной границы в буржуазном государстве. Позвольте, говорит директор. Маркычев мне не инженер. У нас такой не работает. Что значит, у нас есть сведения... Да, был. Но уволен. Когда, за что? Минуточку... вот: тридцатого июля. За халатность и неоднократные нарушения. А отдел кадров говорит!.. Наверное, напутали, нашли не тот приказ, у них там вечно... Так он не ваш? Не наш. Упаси Бог от таких работников. А как его можете характеризовать? Крайне отрицательно. Политически неграмотен, морально неустойчив. Политику партии понимает неправильно. Хорошо; характеристику передайтев отдел режима. Директор -- отделу кадров: поднимитесь ко мне забрать подписанный приказ... болтун -- находка для шпиона! Мигом!!!

Но на Литейном сидят парни вдумчивые, они позвонили еще и в жэк. Есть такой жилец! Есть; а что? Какие на него сигналы, жалобы, нарушения? Да так... знаете... а что? Он задержан в Финляндии за нелегальный переход границы, ведется следствие, вот мы сейчас занимаемся его делом. А-а... он всегда был подозрительным, не наш человек -- за квартиру платил неаккуратно, соседи жаловались, так что мы собираемся выписывать его за шум и дебоши. Так; ясно.

Ну -- выпадает кому-то загранкомандировочка! Звонят в посольство: завтра, говорят, наш человек за ним приедет, заберет; вы пока караульте получше, он, судя по всему, враг матерый, антисоциальный элемент, явно сбежать хотел. Им отвечают: да вы что, он всю Финляндию пропер пехом, сам к нам пришел, плакал и домой просился. А, теперь плачет, иуда -понял, что за границей не мед! А вот не пускать его обратно! -- пусть там и живет в капиталистических джунглях, жрет свои грибы! Товарищи, нельзя же так, у нас гуманизм и милосердие... У вас милосердие, а у нас бдительность. Знаете, чем отличается абстрактный гуманизм от социалистического? Ага: девять граммов разницы. А он что... действительно сам пришел? И врач говорит -- не сумасшедший? Видите -характерный прием двойного агента.

А погранзаставы рапортуют твердо и однозначно: никаких нарушений госграницы не зафиксировано, случайности исключены!

Короче, приезжает утром мордастый парнишечка в неброском костюмчике, кормят Маркычева напоследок завтраком, вгоняют в вену укол против любых желаний организма, грузят ко всему покорное тело в автобус, и парнишечка везет его на Родину, напевая "Летят перелетный птицы". А на границе -- в машину и на Литейный.

Неделю его трясли. Как, да что, да где, да почему: всячески сбивали хитрыми вопросами и повторами. Но он твердо повторял историю своих злоключений и кричал, что лучше тюрьма, но своя, много ведь не дадут, правда? я ведь сам пришел! Что возьмешь с дурака?..

Главное -- он никак не мог указать, где пересек границу. Знал бы где -- так и не пересекал бы! Там ведь сигнализации напихано, препятствий наворочано -- вот уж против дурака все меры бессильны. Ставили следственный эксперимент: привозили на место того пикника -иди! Разводит руками -- был пьян, простите. Верно -- бутылок в кустах нашли до черта.

А если он пересек границу на самолете? А если надел коровьи копыта -- обмануть следопытов? а если все грибники вот так, беспрепятственно, попрут через границу?! Влепили для профилактики начальнику погранрайона о неполном служебном соответствии, а больше поделать ничего нельзя.

Его бы, конечно, законопатили года на четыре. Нарушил? -- нарушил. Получи и распишись. Но финский телевизионщик тот подгадил. Он снял не только приход Маркычева в посольство, он и отъезд подкараулил, и у консула интервью взял: вот, мол, какой стойкий и сознательный гражданин -- испугался, что невольно нарушил финские законы и может быть наказан финскими властями и даже вызвать международный инцидент! Он голодать будет -- ради сохранения дружественных государственных отношений с соседний страной. А посол, старый мидовский волк, подал случай в этом свете как акт большого уважения и залог добрососедства.