- Святой отец! - позвала она. Голос ее отражался от сводчатых перекрытий. - Святой отец!

Никакого ответа не последовало. Элисон подошла ближе, едущая, как сливается звук шагов с повисшим в воздухе звенящим эхом ее голоса.

Еще шаг. Снова по спине пробежал холодок. Она должна исповедаться.

- Святой отец. Нет ответа.

- Отец.., отец.., отец...

Элисон постояла молча перед исповедальной кабинкой. Отодвинула штору. Внутри было мрачно: затертые дубовые панели, маленькая обтянутая бархатом скамеечка. Встав на колели, она склонила голову, сложила руки и скорбно прошептала:

- Я согрешила, отец мой.

- Когда в последний раз вы были на исповеди, дитя мое?

Элисон вздрогнула, сердце ее бешено заколотилось Она судорожно глотнула воздух.

- Когда в последний раз вы были на исповеди? - Голос был глубоким и властным.

Элисон буквально задыхалась, не в силах опомниться от внезапного вторжения. Голос шел с другой стороны зарешеченного оконца, оттуда, где должен сидеть священник в отведенное для исповедей время - но не в глухую полночь, в пустынной темной церкви. И когда она звала, он не ответил.

В панике Элисон вцепилась в решетку.

- С вами все в порядке, дитя мое? Она колебалась:

- Святой отец...

- Да, дитя мое, продолжайте. Элисон отодвинула штору, готовая в любой момент выскочить из исповедальни.

- Вы священник?

- Конечно, дитя мое, - ласково произнес он. - Продолжайте.

- Я.., э.., но как...

- Я здесь для того, чтобы выслушать вас. Не бойтесь.

- Я боюсь, отец мой. Очень боюсь!

- Потому я и здесь - потому, что вы боитесь. Я здесь для того, чтобы избавить вас от страхов, выслушав вашу исповедь.

Элисон прижала голову к стене рядом с зарешеченным окошком. Священник ли он? Можно ли ему верить? Она должна поверить. Она должна покаяться и получить отпущение грехов. Но почему он не Отвечал, когда она звала его?

- Я восемь лет не была на исповеди. - Она замолчала.

- Да? - отозвался он.

- Не могу поверить, что так долго. - Голос ее дрогнул, - Зачем я здесь? выдохнула она.

- Чтобы быть услышанной, - отвечали с той стороны перегородки. - Я здесь, чтобы слушать. Элисон всхлипнула.

- Я грешна, отец мой. Я восемь лет не была в церкви. Я все отрицала. Я отрицала Христа. Я хочу возвратиться к вере и к нему. - Элисон запнулась. - Я должна рассказать все, что долгие годы таила в себе. - Не в силах продолжать она заплакала.

- Почему вы покинули церковь, дитя мое?

- Почему? - переспросила она, словно не поняв вопроса.

Снова воцарилось молчание, и наконец, глотая слезы, Элисон рассказала священнику о своем детстве, о былой своей преданности Богу, о начале сомнений и отрицаний. О том, каким ужасным человеком был ее отец. О его любовницах и пьянстве. Как он бил ее и мать. Как рушилась семья. И она рассказала о той ночи.

Затем, уронив голову на руки, она зашлась в душащем приступе кашля.

- Это все, дитя мое? - глухо спросил он.

- Нет, - отрывисто бросила она сквозь решетку.

- Так расскажите мне.

- Отец мой, я совершила прелюбодеяние! Я не знала, что он женат, когда познакомилась с ним.

- Да?

- Я подозревала, но боялась обнаружить, что люблю человека, Который поступает по отношению к Другой женщине так же, как мой отец поступал с моей матерью. - Она судорожно сглотнула, слюна обожгла горло, словно кипящая лава. - Его жена покончила жизнь самоубийством.

- Правда? - неожиданно спросил священник. - Именно это и произошло?

- Да, - пробормотала Элисон. Почему он сомневается? Он не верит ей? Или знает что-либо, что доказывает обратное? Нет! Это невозможно. - Только после самоубийства Карен Фармер я узнала о ее существовании. - Она снова замолкла в ожидании.

- Что-нибудь еще, дитя мое?

- Еще?

- Да, дитя мое.

- Нет.

- Нет, есть! Расскажите же мне! - Он словно ожидал услышать нечто конкретное. Элисон затаила дыхание.

- Я пыталась убить себя, - в отчаянии выпалила она скороговоркой, словно надеясь, что слова ее не будут поняты. - Дважды. Первый раз, когда обнаружила отца с двумя женщинами в постели. Второй раз - после смерти Карен. Я виновна, я ношу в себе зло.

- Кроме этого! - Он повысил голос. - Еще! Скажите мне!

Кроме этого? Он не желает больше слушать о самоубийствах? Или он все знает? Но это невозможно!

- Расскажите мне обо всем! - властно велел он.

- Я пребываю в состоянии ужаса. Я совершенно одна. Я больше не могу терпеть боль. - Она заикалась. - Кто-то хочет мне зла.

- Кто хочет вам зла, дитя мое?

- Не знаю, святой отец. Возможно, человек, который, я думала, любит меня. Майкл. - Она подождала ответа; он ничего не сказал. - Я видела людей в доме, где я живу, потом обнаружила, что их на самом деле не существует, и однажды ночью я...

Элисон замолчала. Нет, об этом она не сможет рассказать, даже нуждаясь в прощении.

- Что произошло той ночью?

- Я испугалась шагов и убежала прочь из дома, - И?

- Я заболела. - Элисон вспомнила больницу. - Сегодня Майкл повел меня в музей. Там была фигура женщины, которую я видела в доме. Она мертва, да, она мертва. Майкл наверняка знал, что она там! Я ничего не понимаю.

Элисон провела языком по потрескавшимся губам и сказала:

- А потом я пришла сюда.

- Это все?

- Да.

- Есть же еще что-то! - вскричал он. - Расскажите мне!

Элисон сквозь решетку могла чувствовать его дыхание.

- Что еще произошло той ночью, когда мы выбежали из дома? Расскажите мне!

Стены будки задрожали от громовых раскатов его голоса.

- Расскажите мне! - громко повторил он.

- Нет, - умоляла Элисон. Пот струился по ее лицу.

- Говорите, дитя мое. Расскажите все, что вы должны рассказать.

- Я видела своего отца, - с трудом выдавила она из себя.

- Да, - подбадривал священник. - Да! - Голос его был почти радостным.

- Я заколола его ножом! Но он был уже-мертв!

Молчание обволакивало темные стены, словно паутина гигантского паука.

Послышались рыдания.

Бессильно запрокинув голову, Эдисон утирала слезы. Рассказ о грязи и страданиях дался ей нелегко. Она чувствовала себя словно воздушный шар, из которого выпустили воздух.

- Это все, дитя мое?

- Да, святой отец.

Казалось, прошла целая вечность прежде, чем он заговорил вновь.