- Крикет, - заявил он в какой-то момент, - это, конечно же, больше, чем просто игра. Лично я назвал бы его идиллией: сельской сценой мира, простоты и благости.

Последовала недолгая пауза; как я уже сказала, никто не слышал от Гарри ничего подобного по меньшей мере пятнадцать последних лет.

- А ты, Оливия, что ты скажешь на это? - проревел он, налившись кровью. Видите ли, у них с Оливией такая давняя игра: когда они пьют - чем обыкновенно заняты Почти все время, если только Гарри не мчится верхом, он разыгрывает из себя лихого кавалера, а она томную даму. Жалкое зрелище, по правде говоря, но ему нравится. Однако в тот вечер Оливия не играла. Она глядела только на Клива, что было не совсем справедливо по отношению к Гарри.

- О, я совершенно с вами согласен, сэр Гарри, - сказал Клив. - Крикет символизирует человеческую деятельность в идеальном обществе - обществе, связанном любовью, в котором закон лишь определяет рамки. Все остальное это искусство, гармония: цивилизованная борьба человека с человеком в исключительно игровом контексте. Так, как воевали древние греки.

- Потрясающе, - несколько вульгарно сказала Оливия, так и не сводя пылающего взгляда с маленького умного чудовища. Ох, знаю я тебя, Оливия Бабблхамп, подумала я. Ты только и хочешь напоить собой эту тварь. Впрочем, в его рассуждениях было одно уязвимое место. Вот оно: зло тоже может играть в эту игру, и ты, Клив, говорила я про себя, и есть это зло. Разумеется, я ничего такого не произнесла, а, возможно, стоило. Эта идея показалась бы дикой Гарри, и даже в большей степени - Хилари с Чарльзом. Одна Оливия поняла бы, что я имею в виду, говоря: "зло, играющее в игру", - но она уже покорилась злу.

Поздно ночью, когда все легли спать, я прокралась в его комнату. Я почти ожидала застать его бодрствующим, готовящимся к своим ночным разбоям. Я не имела ни малейшего представления о том, что буду делать; там, надеялась я, видно будет. С собой у меня было несколько религиозных вещиц, но чеснока не было - мы не пользуемся им в готовке. В общем, я полагала, ну... что, может быть, смогу беседой обратить его. Пообещать ему молчать в случае, если он просто будет охотиться на другую семью. Я даже готова была - и мне не стыдно признаться в этом - предложить ему СЕБЯ, только бы он не трогал Хилари. Вот на какие жертвы готовы настоящие матери, когда их дочерям угрожает опасность. К счастью, до этого не дошло: он спал.

Как прекрасен был он во сне! Легко можно понять, почему Оливия покорилась так быстро. Я сама боролась с искушением, жестоким искушением, но моя решимость взяла верх. Я изо всех сил ударила его по голове куском трубы, который оставили за собой водопроводчики, а затем с помощью крикетного молотка вогнала ему в грудь вертел. Сколько крови было!

Гарри застал меня там через полчаса. Бедный Гарри, это очень его огорчило. Он считает, что это немного "слишком". Не "по-нашему", сказал он. Не крикет.

Я сижу в сумасшедшем доме за убийство вампира по имени Клив, и, если вы меня спросите, ЭТО точно не крикет. Впрочем, здесь не так уж и плохо. Меня поместили в одну палату с Дианой Бабблхамп, и мы основали тут клуб игроков в бридж. Оливия регулярно навещает нас и - благослови Господи ее душу! проносит нам тайком джин. Но доверять ей все равно нельзя, особенно с тех пор, как ее кусал Клив. Я пыталась предостеречь насчет нее Хилари, но она считает меня сумасшедшей. Бедняжка, она очень меня огорчает. Я давно уже не пью своих лекарств, так она меня беспокоит. Кстати, насчет главного врача Оливия ошибалась: он вовсе не славный, совсем не славный. Он ирландец, и он играет в гольф, и вчера я заметила, что глаза у него горят красным огнем, когда он думает, что его никто не видит.