Василий Лукич едва успевал распоряжаться. Все требовали работы. Тех, кто принес лопаты, он поставил на окопку деревьев, показав, как это делается. С пилами и ножами пошли на обрезку сухих веток. Этой операцией руководил Ваня. «Садовод» пальцем показывал место и наклон среза, а потом поручал кому-нибудь острым ножом сглаживать спиленное место.

Мусор, ветки, старые листья таскали к реке, и скоро там запылал костер.

Девочки чистили и мыли сторожку. Всё старье, лежавшее в сарае, грузили на машину.

Маша Ермакова ходила по пятам за стариком с тетрадкой и карандашом и добросовестно записывала все его замечания, относившиеся к садоводству.

В самый разгар работы к старику подбежал запыхавшийся Трубач и, взяв его под руку, потянул в сторону.

— Василий Лукич, идемте скорей, — сказал Гриша. — Что мы нашли-то…

— Чего нашли?

— Да идемте скорей. В сарае всякого мусора на полу было на полметра, — рассказывал он на ходу. — Начали мы сгребать его и вдруг смотрим… кольцо. Я сначала думал, что оно просто так валяется. Хотел поднять, а оно к полу привинчено. Ну, мы стали мести кругом, а там люк…

— Подвал, что ли?

— Не знаю. А вдруг подземный ход? Вот здорово будет. Василий Лукич, мы никому еще не сказали, только вам, — предупредил, на всякий случай, Трубач, увидев идущего по саду секретаря городского комитета партии товарища Ермакова.

Когда Василий Лукич с Гришей пришли в сарай, около открытого люка стояли три рослых мальчика.

— Открыли, Сеня? — спросил Трубач.

— Еле-еле открыли. Туда лестница опускается. Нужно слазить, посмотреть…

Старик наклонился над люком.

— Гриша, сбегай-ка к Ермакову. Попроси его сюда прийти.

Ребятам самим хотелось обследовать находку. Фантазия рисовала заманчивые и даже таинственные приключения, но старик рассуждал правильно, и пришлось подчиниться.

— Вы не думайте, что это подземный ход, — сказал он, понимая настроение мальчиков. — Ничего там нет. Это скорей всего подвал, где монахи яблоки хранили.

Скоро пришел Ермаков с дочерью и Николаем Павловичем. Находка всех заинтересовала. Но, чтобы спуститься вниз, нужен был свет; со спичками не полезешь. Ермаков написал записку в совхоз, один из ребят сходил туда и принес «летучую мышь».

— Ну, кто полезет? — спросил Николай Павлович. — Кто первый нашел?

— Я, — сказал Трубач.

— Хорошо. Лезь первый, если хочешь.

Трубач, недолго думая, взял фонарь и подошел к люку.

— А вдруг монахи туда чертей запирали? — пошутил Ермаков. — Схватят они тебя за ноги.

Красный от волнения, мальчик посмотрел на смеющихся и без колебания начал спускаться по скользким ступенькам.

— Я полезу за ним? — попросился Сеня.

— Идите, идите, — сказал Ермаков. — Ему одному с чертями не справиться. В случае чего, за хвост держите, как Вакула.

Мальчики обрадовались разрешению и один за другим быстро спустились вниз. Глухо доносились голоса.

— Здоровенный подвал…

— Николай Павлович, здесь бочки… много!

— Пустые бочки-то? — крикнул Василий Лукич.

— Не-ет… тяжелые.

Становилось интересно. Неужели монахи оставили в подвале что-нибудь ценное?

— Надо спускаться, Николай Павлович! — сказал Ермаков и полез в подвал.

Огонек «летучей мыши» плавал далеко. Чтобы не ступить в воду, секретарь чиркнул спичку. Но пол был сухой. У стен подвала были сделаны в несколько рядов глубокие полки.

— Здесь они яблоки сохраняли, — сказал Василий Лукич, спустившись последним.

— Хорошо оборудован подвал. Большой! Для вас это ценная находка, Василий Лукич, — сказал Ермаков.

— Здесь можно на зиму деревья прятать.

— Зачем их прятать?

— А вот если достанем южные сорта в кадках для скрещивания…

— Понимаю, понимаю.

— Где же бочки? Эй, ребята! Давайте сюда фонарь!

— Сейчас идем! — откликнулись мальчики. — Здесь ход есть. Дверь железная.

Фонарь заколыхался в воздухе и стал приближаться. Ребята вернулись возбужденные. Загадка не была до конца разгадана. Железная дверь куда-то вела…

При свете фонаря все увидели большие бочки, лежавшие у стены в несколько рядов. Попробовали верхнюю снять, но она словно приросла к месту.

— А знаете что? — сказал секретарь. — Бочки-то ведь с вином. Придется комиссию вызывать.

Пока они осматривали подвал, с грузовиком вернулся Солодовников.

С чугунной дверью возились долго, но все-таки открыли. За ней шел узкий коридор, проходящий под монастырской стеной. В конце его по лестнице поднялись наверх.

Подождите, товарищи! Опять дверь, — сказал Ермаков. — Ну-ка, посветите. Защелка какая-то…

Сильными ударами по рукоятке удалось поднять защелку, и дверь неожиданно легко открылась. Вошли в какое-то помещение, освещенное солнцем, проникавшим через пыльное окно с железными решетками.

— Куда же это мы попали? — спросил Николай Павлович, оглядываясь.

По краям стен были наделаны лари, и в них лежали отруби, овес, мука. На полу большой кучей были свалены плитки жмыхов.

— Наше путешествие кончилось. Это кладовка, — догадался секретарь. — Вы посмотрите, как просто монахи придумали.

На двери были приделаны полки, вроде открытого шкафа. Дверные щели закрывались поперечными досками. Рукоятка спрятана под полкой, и можно было подумать, что она сделана для ее упора.

Несомненно, ход под стеной сделан раньше подвала.

Все вышли из кладовки, закрыв за собой дверь на защелку, а вернувшись в подвал, захлопнули крепко и чугунную дверь.

— Знаете что, товарищи, — сказал Ермаков. — Не в ваших интересах болтать об этом ходе, если вы здесь собираетесь яблоки сохранять… Давайте условимся не болтать. Согласны?

Сверху спускались люди с фонарями. Слух о люке и каком-то странном подземелье быстро разошелся среди работающих в саду. Около сарая мальчиков встретила большая толпа любопытных. Их забросали вопросами.

— Да ничего особенного, — сказал Трубач. — Обыкновенный подвал. Овощехранилище.

— А почему вы так долго?

— Бочки там какие-то нашли, ну, и задержались, — нашелся он.

— Пустые бочки?

— С квасом.

Степан Васильевич не успел еще заснуть, как почувствовал, что по шее бежит насекомое. Сегодня ночью это было уже в третий раз. Первое насекомое он смахнул с носа, второе он поймал на руке. Степан Васильевич хлопнул себя по шее.

— Анна! Ты спишь? — полушопотом спросил он.

— Ну, что у тебя? — отозвалась жена.

— Зажги-ка свет. Ползет какая-то тварь. Спать не дает.

— Спички у тебя в кармане.

— Рука занята. Поймал кого-то на шее.

Это встревожило женщину. Она встала, нашла коробок спичек и чиркнула. Степан Васильевич подошел к столу и смахнул насекомое.

— Свети!

По скатерти полз с поломанным крылом жучок — божья коровка.

— Жук. Смотри, вон еще. Откуда они налезли? — Показал на свою подушку: — А вот еще…

Он зажег лампу. Красных жучков, с крапинками на спине, оказалось много.

— Смотри, смотри. Нашествие! — говорил он жене, поднося зажженную лампу к насекомым, ползающим по кровати, по стульям и стенам.

— Это Ванюшкины. Вчера он в поле ходил и говорил, что много этих жучков наловил.

— Новое дело! То дымом донимают, то жуками… Иван! — громко крикнул он. — Иван! Поди сюда.

В соседней комнате послышался шорох, и сонный мальчик появился на пороге.

— Ты меня звал, папа?

— Это что? — указал отец на ползущего жука.

Ваня подошел к столу и, увидев жучка, всполошился.

— Ой! Расползлись.

Он подбежал к окну, на котором стояла коробка. Стекло, закрывавшее её сверху, лежало рядом и на нём были окурок и пепел.

— Кто это стекло открыл? Это твоя папироса… Конечно, ты курил и пепел сюда стряхнул.

— Выходит, я же виноват.

— Зачем ты их открыл?