— Милорд! — с подчеркнутым уважением повернулся к нему Ллойд Джордж. Здесь хранятся депеши сэра Самюэля Хора и сэра Джорджа Бьюкенена из Петрограда, а также нашего генерального консула в Москве сэра Роберта Брюса Локкарта. Я могу их вручить вам для чтения, но положение в России столь волнует меня, что я хотел бы вам рассказать их сейчас…
— Видно, мало кровопускания устроили тевтоны русским в летние кампании 14-го, 15-го и прошлого, 16-го года, — мрачно изрек Черчилль, не дожидаясь, пока премьер продолжит свое сообщение.
— Я поражен, — лицо лорда Мильнера приобрело еще большую жестокость, почему мы с этими славянами вообще имеем дело. Ведь они, как негры, способны только работать на благо белой цивилизации. Их давно следовало бы колонизировать! Думаю, что одним из благих результатов этой великой войны и будет такая колонизация. Эту империю — исторический нонсенс — следует расчленить на главные, наиболее богатые ее части, превратить в британский протекторат и колонии…
Сэра Альфреда явно занесло. Хозяин дома не ожидал такого откровенного имперского поворота разговора. Да и ситуация, когда Россия сковывала своими действиями немцев на Восточном фронте и не позволяла им разгромить Антанту на Западном фронте, не давала оснований Мильнеру говорить так, словно о готтентотах у себя в губернаторстве Капской провинции. Поэтому Ллойд Джордж вежливо, но твердо взял слово.
— Наши службы имеют отрывочные сведения о том, что в сентябре — ноябре прошлого года, то есть буквально на днях, Россия имела контакты с Германией в Швеции, — ровно, без эмоций стал говорить Ллойд Джордж. — Вот телеграмма Грэя нашему послу в Петрограде, который «прохлопал» эти контакты.
Премьер вынул лист криптограммы, лежавшей сверху в чемоданчике, и прочел:
"По сведениям из одного ответственного источника, недавно в Швеции, при посредничестве князя Вреде, начались переговоры между германским государственным деятелем и русским, возвращавшимся из Лондона".
— Установлен ли русский, ведший переговоры? — резко бросил Мильнер.
— Это, конечно, не Протопопов? — поинтересовался Черчилль, обнаруживая знание предмета, почерпнутое не только из газет. — Ведь встреча Протопопова с Варбургом имела место значительно раньше? Не правда ли?
— Нет, этот господин не установлен, хотя определенно ясно, что это не Протопопов! — ответил премьер сразу на два вопроса. — Могу добавить, что, по сведениям СИС, контакты для подготовки сепаратного мира русских с немцами осуществляются и в Швейцарии, и в Дании. Каналы такого рода на предмет мира есть у царя Романова и через Стокгольм…
— Единственное, что пока известно точно, так это то, что условия, предлагаемые теперь Германией России, стали более тяжелыми, чем в прошлом году, когда военное счастье было на стороне России. Сейчас Берлин по-прежнему стремится пересмотреть границу с Россией в Прибалтике в свою пользу, отторгнуть от России Польшу. Россия получит в обмен на это лишь право свободно проводить флот через Проливы. Немцы предлагают также Петербургу крупный заем и компенсацию в Галиции. Турция может потерять свои европейские владения, а после смерти Франца-Иосифа его империя будет раздроблена…
— Боюсь, что камнем преткновения в сепаратных переговорах станет польский вопрос, — вмешался Мильнер, и Ллойд Джордж понял, что, кроме грубого империализма и колониализма, у этого верного слуги британской короны тоже есть кое-какие знания острых проблем европейских воюющих держав, а не только африканских или азиатских…
— Да, вы правы, милорд! — подтвердил Ллойд Джордж. — Царь не хочет терять выгодных позиций для прыжка в Европу. А немцы упорствуют — слава богу — на пользу Британской империи. Тупица Гинденбург настаивает на создании после войны Польши под германским протекторатом, ввел мобилизацию в германскую армию даже на территории «русской» Польши. Это так возмутило царя, что он пока остыл с сепаратным миром…
— Но дипломатический зондаж по этому вопросу продолжается! — возмущенно ввернул Черчилль.
— Да, и он вызывает резкую активизацию думской оппозиции царю, спокойно, словно приглашая собеседников умерить свой пыл, продолжил Ллойд Джордж.
— В каком же направлении господин премьер предлагает воздействовать на оппозицию и на царя, чтобы добиться выгодных империи результатов? — поднял бровь Мильнер.
— Наша главная задача, — поднял назидательно палец премьер, — любыми средствами не допустить выхода России из войны! Вот послушайте, что предсказывает сэр Самюэль…
В этот момент заиграли куранты каминных часов, и нежный звонок оповестил джентльменов о том, что настал час дня — время ленча для всякого уважающего себя британца.
Ллойд Джордж, как хозяин дома, поднялся первым и радушно пригласил гостей в столовую.
В просторном зале со сводчатым крестовым перекрытием, обшитом дубовыми панелями и устланном огромным, в осьмую футбольного поля ковром, было тепло, уютно и приятно пахло заморскими фруктами. Экономный у себя дома, граф Мильнер устремился к вазе с бананами, а чуть сгорбленный сэр Уинстон — к столику, на котором в хрустальных карафах искрились в свете многосвечовых люстр и бра различные напитки.
Хозяин дома, словно пай-мальчик, уселся на свое место и положил салфетку на колени. Гости расположились по правую и левую руку от него.
Официант подал салат.
— Итак, на чем мы остановились?.. — напомнил премьер о долге государственного деятеля всюду думать о делах. — Мистер Хор отмечает вызывающие действия русских правых и предсказывает три возможных исхода в России. Первое — переворот, возглавляемый Думой, армией, одним из великих князей, который приведет к созданию нового, конституционного, то есть зависящего от общественности, а не царя, правительства. Однако Хор считает Думу неспособной пойти на решительные действия, хотя в российском парламенте есть оппозиционные круги, которые готовы на переворот. Они планируют удалить царя и царицу, посадить на трон маленького наследника, а регентом при нем сделать брата царя великого князя Михаила Александровича… — с трудом произнес наборы русских имен Ллойд Джордж.
Черчилль опять вмешался, пережевывая кусок холодного ростбифа:
— Это не тот ли дылда, который искал убежища в Англии после того, как царь рассердился на него за морганатический брак с графиней Брасовой?
— Именно он, — подтвердил премьер и добавил: — Кажется, СИС установила с ним неплохой контакт в Лондоне, а его графиню прямо-таки взяла на содержание. Известно, что брат царя горит желанием занять русский трон и готов пойти на любые уступки, чтобы добиться этого…
— Что еще полагает мистер Хор? — холодно задал вопрос Мильнер, которого явно заинтересовала ситуация, складывающаяся в России.
— Он считает, что в известной степени нельзя исключить, что царь пойдет на уступки общественности, как это было во время революции 1905–1907 годов.
— Боюсь, что это исключено, — отложил свою салфетку лорд Мильнер и занялся бананом.
— Может быть, — отозвался премьер и, пристально глядя на графа, высказал главное соображение: — Самое страшное, что может быть, это прогрессирующее ухудшение положения в России, может случиться, что и царь, и Дума будут сметены народным негодованием.
— Что же делать, джентльмены?! — вопросительно обвел глазами собеседников Черчилль. — Британия никогда не оставалась безучастной перед лицом угрозы…
— Скоро в Петрограде состоится очередная союзническая конференция… бросил мысль Ллойд Джордж.
Мильнер тут же подхватил ее:
— Господин премьер-министр! Как член военного кабинета я мог бы возглавить британскую делегацию в Петроград. Мне было бы очень интересно лично проинспектировать, в каком состоянии находятся наши русские союзники, и услышать на месте о способах, каковыми можно было бы убрать Николая и Александру Романовых с пути, по которому русский народ пойдет к демократическим институтам парламентаризма…
— Джентльмены! — учтиво обратился сэр Уинстон к присутствующим. Благодарю вас за информацию. Можете рассчитывать также и на меня в осуществлении великих целей, к которым стремится Британская империя.