В. Дильтей пошел еще дальше в своих попытках обосновать специфику исторического познания. Он полагал, что история и жизнь тождественны. В каждой точке истории есть жизнь; из жизни всех видов в самых различных отношениях и состоит история. Природа нема, и в науках о природе люди имеют дело лишь со внешним опытом. Данные наук о духе, о культуре, напротив, берутся из внутреннего опыта, из непосредственного наблюдения человеком за самим собой, за другими людьми. Поэтому основой наук о духе является психология. Ничего нельзя понять в праве, экономике, теологии, если абстрагироваться от психологии, от тех переживаний и эмоций людей, которые эти науки создавали и развивали. Так, анализ факта религии приводит к понятиям: "чувство", "воля", "свобода", "мотив", которые могут быть разъяснены исключительно в психологической связи. Здесь человек имеет дело, согласно Дильтею, с определенными комплексами душевной жизни, так как в ней укрепляется и зарождается сознание божества. Поэтому все культурные системы (хозяйство, право, религия, наука), все внешние организации общества (семья, община, церковь, государство) возникли из живой связи человеческой души, и не могут быть поняты иначе, как только из этого источника.

Поскольку все внешние формы возникли из внутренней жизни, то главным орудием исторического познания является переживание. Переживание - это первое и самое главное, что связывает человека с действительностью. Переживание есть неразложимое далее внутреннее бытие. Оно лежит в основе всякого познания, любого отношения к миру. Каждый внешний, направленный на предмет акт (ощущение, восприятие, внимание), содержит "внутреннюю сторону", связан с эмоциями, убеждениями, верованиями, предрассудками людей. Так, чтобы познавать мир, надо быть уверенным, что он существует. Но вера в существование внешнего мира основана в наших переживаниях.

Переживание - это исходный пункт гуманитарных наук. Не надо прибегать к общим понятиям, силлогизмам, чтобы понять переживание другого человека выражение скорби на лице уже вызывает ответное чувство. То же самое относится не только к отдельным лицам, но и к большим историческим событиям. Они становится понятными, обретают смысл и значимость, если люди внутренне переживают их так, как если бы они случились сейчас. Ведь эти события, эти институты были созданы людьми. Понимая других людей, их душевные стремления и страсти, мы понимаем и их дела, их свершения. Мы всегда понимаем больше, чем знаем, и переживаем больше, чем понимаем.

"В языке, в мифах, литературе, искусстве, во всех исторических действованиях вообще мы видим перед собой как бы объективированную психическую жизнь, продукты действующих сил психического порядка, прочные образования, построенные их психических составных частей и по их законам. Эта психическая жизнь имеет структурную связь, которая переживается. Поскольку мы переживаем, внутренне воспринимаем эту структурную связь, охватывающую все страсти, страдания и судьбы человеческой жизни - потому мы и понимаем человеческую жизнь, все глубины и пучины человеческого" [1].

Переживание и понимание создают особую сферу опыта, особую науку. Пока никто не заявит, писал Дильтей, что он в состоянии вывести всю совокупность страстей, поэтических образов, творческого вымысла Гёте из строения его мозга и свойств его тела, самостоятельный статус такой науки не может быть оспорен. Нельзя вывести особенности исторического и культурного развития Франции XVIII в. из особенностей залегания геологических пластов, радиоактивного фона планеты в этот исторический период и т.д. Но понять эти особенности можно, переживая и внутренне понимая духовный склад французов в этом веке, их психологию, литературу, философию. Это понимание "изнутри", через внутреннее сопереживание открывает нам любую духовную, жизненную реальность. "Между мной и предметами стоят жизненные отношения. Их целесообразность основана в моей целесообразности, их красота и добро в моей оценке, их понятность в моем интеллекте. Реальности развиваются не только в моем понимании и переживании, они образуют взаимосвязь представляемого мира, в котором внешнее данное связано с течением моей жизни: в этом представляемом мире я живу и его объективная ценность гарантирована мне через постоянный обмен с пониманиями и переживаниями других. Понятия, общие теории, общие суждения - это не гипотезы о чем-то, к чему мы относим внешние впечатления, но производное от переживания и понимания" [1].

1 Dilthey W. Der Aufbau der geschichtlichen Welt in der Geistwissenschaft // Gesammelte Schriften. Bd.7. Gottingen. 1992. S. 80.

И наконец, третей категорией, наряду с переживанием и пониманием, в которой выражается специфика исторического познания является истолкование. Все душевно-духовные миры, все культурно-исторические целостности непосредственно людьми не понимаются, если это не их миры и не их культуры. Для того, чтобы они стали понятными, их надо истолковать, интерпретировать. Историк должен не просто воспроизвести истинную картину исторического события, но и пережить его заново, истолковать и воспринять как живое. Историк изучает не только изменения, происходившие в производстве, в быту, но и побудительные мотивы исторической деятельности людей. А эти последние никогда не фиксируются с естественнонаучной точностью. Но без их анализа невозможно понять, почему то или иное историческое событие приобрело ту или иную конкретную форму.

В связи с этим одним из важнейших исторических источников Дильтей считал биографию и автобиографию. Именно в них наиболее отчетливо видны побудительные мотивы, внутренние движение души тех или иных исторических деятелей, общее настроение и мироощущение людей какой-либо исторической эпохи. Биография излагает основополагающий исторический факт в его чистоте, полноте и непосредственной действительности. "И только историк, умеющий выстроить историю из этих жизненных единств, стремящийся с помощью понятий представительного типа приблизиться к пониманию сословий, общественных образований, эпох, скрепляющих, в опоре на концепцию поколений, друг с другом в единую цепь жизненные пути людей - только он уловит правду исторического целого в противовес мертвым абстракциям, большей частью извлекаемым из архивов" [2]. Взять, хотя бы, биографию Бисмарка. Чтобы понять Бисмарка, историк не должен психологически в него "вчувствоваться". Бисмарк - это огромное количество писем, рассказов и сообщений. Это материалы по внутренней и внешней истории немецкого государства того времени, это культура и общественная система Германии, ее конституция, ее религия. И все это открывается и становится понятным через биографию "железного" канцлера, который оставил отпечаток своей личности на целой эпохе.