– О боги! Вы совсем меня перепугали! – облегченно улыбается она. – Не переживайте, я буду на ночь запирать кухню!

– Я правильно догадываюсь, Эзарт, – провожая взглядом легко сбегающую вслед за сыном Фарину, язвительно ворчит Тормел, – что вы подгоняете лодку под вашу кухарку?!

– Что?! Да вы с ума сошли, доктор! С чего это вам такое пришло в голову?! – Опешил я от таких домыслов.

– А что в этом странного? – неприязненно бурчит доктор. – Вы еще не очень старый мужчина, а она симпатичная женщина. И очень достойная, уверяю вас. И я же замечаю, как вы с ней разговариваете!

Великий космос, неужели это действительно так выглядит со стороны?! Или у доктора разыгралось воображение?! А может, это просто ревность влюбленного заставляет Тормела видеть все в искаженном свете?! Да уж, ревность действительно страшное чувство! Я прекрасно помню, как в приступе этой бешеной напасти чуть не задушил собственного друга. И если это так, необходимо как можно быстрее разрулить ситуацию.

Я резко разворачиваюсь и направляюсь в свою спальню, там есть то, что поможет мне убедить доктора в абсурдности его предположений. Тем более, для диагностики Ланалы мне все равно нужна помощь компа.

– Идите за мной, – оглянувшись на застывшего в недоумении Тормела, сухо командую я.

Влетев в свою комнату, усаживаю доктора у стола и устраиваюсь напротив. Тормел настороженно следит за моими действиями, как бы ожидая подвоха. Мне очень не хочется пускать посторонних в самую сокровенную область своей жизни, но это, похоже, единственный способ успокоить дикого зверя доктора Каса. Со вздохом включаю захваченную с собой с Деллии запись. Прозрачная сфера голограммы возникает над столом, открывая панораму залитого жарким солнцем золотистого пляжа. Зеленоватые волны добегают до ног бредущей по пляжу парочки. Высокий парень атлетического сложения бережно обнимает плечи изящной девушки с копной шоколадных локонов и черными глазами в пушистых ресницах. Они счастливо улыбаются, подойдя вплотную к камере, и уходят по песку к белому дому, окруженному яркой зеленью.

Я выключаю запись и вздыхаю еще раз. Разве улыбались бы мы так безоблачно снимавшей нас Марии, если б знали, что челнок, садящийся в эти минуты на площадку сзади дома, прибыл за мной.

– Кто это такие?! – не выдерживает Тормел. – И где это место?!

– Это я, – снимая внешность Эзарта, информирую доктора, – а место это очень далеко. Но то, что вы видели, происходило за несколько дней до моего возвращения в Марофель.

Доктор, потерявший дар речи от неожиданности, несколько минут потрясенно рассматривает мое лицо, и пару раз даже поднимает руку, как бы желая пощупать, но, спохватившись, снова опускает.

– Невероятно, – бормочет он, – А эта девушка, там у моря…

– Моя жена Тези. – отвечаю ему, снова одевая внешность Эзарта. – У вас есть еще вопросы, доктор?!

– Да, то есть нет… Скажите Эзарт, но почему она не приехала с вами?!

– Не смогла. У нее там тоже работа, и не менее важная, чем здесь у меня. Но когда-нибудь она приедет, и мне не хотелось бы, чтобы ваши фантазии насчет Фарины испортили ей настроение. – Объясняю, строго глядя доктору в глаза, и перехожу от защиты в нападение.

– А теперь доктор, разрешите задать вам аналогичный вопрос, почему вы не сделаете Фарине предложение? Я тоже не слепой, и вижу, что она вам нравится. И в отличие от меня, не просто как хороший человек.

– Но вы же знаете, что вдова не может выйти замуж, пока не определятся ее дети?

– А вам не кажется, что это неправильный закон?! Разве не легче было бы вдовам растить детей, если бы рядом был надежный муж?! И потом, у Фарины официально уже нет сына, вы не забыли? А может, вы просто трусите? Боитесь взять на себя лишние хлопоты? Не хотите официально признать себя защитником и кормильцем? Или соблюдаете закон о родственниках преступника?

– Ну, знаете ли! – вспыхивает Тормел, попавшись на подначку. – Это просто недостойно с вашей стороны, предполагать, что я способен на трусость! Неужели непонятно, что я не хотел оскорбить ее материнские чувства несвоевременным предложением?!

– Непонятно! – твердо отрезаю я. – Вам то прекрасно известно, что Трик жив, и вообще, как может быть оскорблением признание в любви?! В общем, так, или вы сегодня же объясняетесь с Фариной, или я сам выступлю в роли свахи!

– Надеюсь, вы шутите, Эзарт, – неожиданно краснеет Кас, – нельзя же так, сразу, я должен подготовиться…

– Сколько еще лет вам понадобится, чтобы подготовится?! – Усмехаюсь я, – Нет, Тормел, решено, сегодня же. А теперь давайте займемся вашей пациенткой, – меняю тему разговора, давая задание компу озвучить установленный с показаний мику диагноз заболевания Ланалы.

То, что выдает комп, настолько не нравится мне, что я сразу забываю про тоску, которую неизменно нагоняет на меня просмотр видеозаписи, привезенной с Деллии. Забывшись, выдаю крепкое словцо, хорошо хоть на межгалактике. Однако доктор, догадавшись по насыщенности эмоций, что это не вопль радости, в тревоге подпрыгнул на стуле.

– Ну что с ней, Эзарт?!

– А от чего вы ее вообще-то лечили?! – рычу я, составляя задание компу. – Пойдем, ее нужно перенести сюда!

Разумеется, Ланалу я мог бы перенести и без Тормела, но доктора нужно временно устранить из комнаты, чтобы дать возможность моим механическим помощникам подготовить медроб.

– Я подозревал, что у нее неправильный обмен, – объясняет Тормел, идя рядом со мной по коридору. – И еще больная печень. Может даже рак печени, хотя я не знаю случаев возникновения рака у таких молодых людей. Вообще в ее болезни много неясного для меня, кроме одного, девочка долго не протянет.

– И тогда вы вскроете ее и наконец узнаете причину её смерти. – Недобро усмехаюсь ему.

– Если родственники не будут против. Если человек умирает естественной смертью, родственники могут не разрешить вскрытие. – Вздыхает доктор.

Естественной смертью! Как будто смерть может быть естественной! Особенно смерть вот такой девочки с мудрыми глазами! Меня всегда коробит вот эта прагматичность врачей всех рангов. Надеюсь, сегодня мне удастся поколебать представления Тормела о том, что естественно, а что нет.

Ланала сидит у окна, восхищенно разглядывая окрашенные закатом в фиолетово – пурпурный цвет облака за распахнутым окном.

– Как красиво! – восторженно шепчет она, поворачиваясь навстречу нам. – Из нашего дома не видно таких облаков!

– А где твой дом? – мягко спрашиваю девочку, украдкой рассматривая ее поношенную одежду.

– Она с братьями живет у тетки около городской стены, прямо за пристанью. – Отвечает за Ланалу доктор. – Несколько лет назад не вернулась лодка с ныряльщицами за умарием, среди них была ее мать.

Ну, все ясно. За пристанью находятся самые убогие домишки города, битком забитые жителями из самых бедных слоев афийского общества. Рыбаки и ныряльщицы, грузчики и раздельщики рыбы, вот основные специальности живущих там. А еще там самые дрянные магазинчики с дешевыми, но зачастую несвежими морепродуктами и кабаки с самой крепкой брагой. Теперь мне понятно, где девочка подхватила такую страшную болезнь, если, конечно, комп после тщательного обследования подтвердит диагноз.

– Сейчас ты выпьешь вот это лекарство, – подавая принесенный с собой бокал с соком объясняю я, – и полежишь с закрытыми глазами, а завтра тебе будет получше.

Доверчиво глядя мне в лицо, Ланала выпивает сок, и ложится на кровать, зажмурив глаза. Немедленно достаю приготовленный станнер и нажимаю кнопку.

– Что вы делаете! – ошеломленно взмахивает руками доктор.

– Избавляю вашу пациентку от страха перед операцией, – подхватываю легкую как перышко Ланалу на руки, – откройте мне двери.

Возмущенно посапывая, доктор бежит впереди, но распахнув дверь в мою спальню, изумленно останавливается с открытым ртом. За время нашего отсутствия роботы приготовили Тормелу настоящий сюрприз в виде современного операционного стола. Отодвинув доктора плечом, подхожу к прозрачному футляру реаниматора, установленному рядом с моим столом на складных ножках, и положив в него девочку захлопываю крышку. На этом моя часть работы закончена, теперь нам с Тормелом остается только наблюдать за работой профессионального медроба. И то только в сфере голограммы. Предлагаю доктору сесть к столу, но упрямец предпочитает остаться возле Ланалы, считая, что так он больше увидит. Ну, вольному воля. Включаю изображение происходящего в реаниматоре и вижу, как сотня разнообразных щупалец медроба устремилась каждый к своему участку тела. По верху голограммы побежали данные по десяткам параметров жизнедеятельности спящей девушки, зелеными цифрами были записаны те, что соответствовали норме, а красными те, что нет. Красных было намного больше, и медроб тихонько загудел, закачивая в вены Ланалы насыщенные стимуляторами и питательными веществами растворы.