Мужичок неуверенно присаживается на краешек стула – не особо располагаясь, вдруг погонят в шею? – и протягивает мне стопку брошюр. Боится, подсказывает система.

– Чем могу помочь?.. – спрашиваю, просматривая брошюры.

Брошюры оказываются сборниками стихотворений Мутного В.В., тоненькими и в мягком переплете с кустарно исполненной версткой и ядреной обложкой в стиле «вырви глаз» – адовый фотоколлаж с объёмными буквами и тенью по ними.

– Владлен Варламович Гипертонюк, – представляется мужичок, хотя то, что он Гипертонюк, я уже знаю, впрочем, как и то, что он пятидесятичетырехлетний Владлен Варламович.

– А как же… – показываю ему обложку одной из книг. – Псевдоним?

– Так точно, псевдоним, как есть.

– «Много есть еще, которых, к сожалению, еще, красят пудрами, кремами некрасивое лицо»[9]… - читаю я вслух наугад открытую страницу. – Что это, Владлен Варламович?

– Это мои стихотворения, моё, так сказать, творчество.

– Я уже понял. С какой целью вы здесь? Вам нужна работа?

– Нет-нет, что вы. Я – поэт! Моя работа – творить.

– Творец, блин. Стихоплет, епта, – хороший слух от высокого восприятия позволяет мне уловить бормотание Сявы в другом конце офиса и разочарованные нотки в нем.

Система говорит, что Гипертонюк к своим пятидесяти четырем годам добился аж третьего уровня социальной значимости, а самый высокий навык у него – скоропечатание. Ого, целых восемь очков в навыке! Представляю, как он строчит – да с таким навыком можно по роману в неделю смело писать! Серийный графоман, чувствую – уже восемь сборников стихов накатал…

– Хорошо, – я понимаю, что, как обычно, с «творцом» беседу не построить, и перехожу к жесткому структурированию диалога. – Вы – поэт?

– Так точно.

– Вы пришли к нам в агентство.

– Как видите.

– Принесли нам свои стихи.

– Стихотворения! – взвивается Гипертонюк.

– Да-да, простите. Вы принесли нам свои стихотворения.

– Принес.

– И? – растягиваю союз в ожидании того, что гость продолжит сам.

– Что «и»?

– Зачем вы принесли нам свои стихотворения?

– Чтобы вы их купили, – раздраженно, как туповатому студенту профессор, отвечает поэт.

Так, ребус разгадан. Продавец он, конечно, так себе. Видимо, расчет на то, что полистав его книги и прочитав хотя бы пару строчек его «нетленок», желание приобрести всю антологию сочинений Мутного В. В. возникнет, как само собой разумеющееся.

– Понятно. А работа вам не нужна?

– Мне некогда. Стихотворения, знаете ли, сами себя не сочинят! Мои читатели ждут!

– Простите, а где ваши читатели вас находят?

– Как это где? На поэтическом сайте. Так вы берете или нет?

– Нет.

– В смысле?

– Нет и точка. Спасибо, – возвращаю книги автору.

– Вы даже не спросили их стоимость! – возмущается Гипертонюк.

– Видите ли, Владлен Варламович. Я не большой фанат поэзии. Особенно такой…

– Какой это «такой»? – подозрительно щурит глаза он.

– Современной.

Постучавшись, нашу дверь открывает Горемычный, заведующий бизнес-центром во плоти.

– О, Владлен Варламович, и вы здесь! – радостно приветствует он своего старого, как я полагаю, знакомого. – Добрый день, Филипп!

– Добрый день, Степан Лаврентьевич!

– Филипп, простите, но я не к вам. Владлен Варламович, мне сказали что вы здесь, я и зашел. Уделите мне минутку? У меня есть отличный коньяк!

– Думаю, я здесь закончил, – Гипертонюк встает и презрительно оглядывает меня. – Ничего в искусстве не понимает современная молодёжь!

– А вот моей супруге очень понравились ваши стихотворения! – восторгается Горемычный. – Собственно, я к вам по этому поводу и хочу обратиться. Видите ли… У Машеньки скоро юбилей, сорок пять. А в сорок пять что?

– Дама ягодка опять? – предвкушая «шабашку», поэт расплывается в улыбке.

– Именно! Именно! Я бы хотел заказать вам… – заведующий обнимает поэта и ведет к себе в кабинет, продолжая что-то интимно шептать тому в ухо.

Под дробный смех Гипертонюка и басовитый гогот Горемычного концессионеры покидают стены нашего офиса. Нарочно не придумаешь – Мутный и Горемычный, вестники Апокалипсиса.

– Что это было? – недоумевает Сява.

– Поэт, Славка. Тот самый, что в России больше, чем поэт. Что ты там жрешь?

– Бич-пакет заварил. Тебе сделать?

– А, давай, – махнув рукой на грядущие алерты системы, соглашаюсь на лапшу быстрого приготовления.

Настроение вообще ни к черту. Дома Вика постепенно переключается из состояния «соратник и товарищ» в язвительно-ироничное «я же говорила», чем все больше напоминает мне Янку.

Наша нищебродская рекламная кампания провалилась. Сява со своими гопниками совершили подвиг, обклеив полгорода нашими объявлениями, но эффекта это не дало никакого. Вот уж где я пожалел о бездумно выплачиваемых Матову десятках тысяч за бокс. Сейчас бы эти деньги пригодились.

Сява, отправленный на срез общественного мнения по алкашам района, провел соцопрос и вернулся с нерадостными вестями. Доверия к нам, как выяснилось, никакого. Народ искренне считает, что наша контора – очередной лохотрон, рубящий бабло на доверчивых клиентах, но не выполняющих обещаний. А те редкие звонки по объявлению, что все-таки были, по большей части оказались не от вполне адекватных людей. А как еще назвать тех, кто интересуется работой на руководящих должностях с огромной зарплатой, и чтобы ничего не делать…

– Фил, держи. Приятного! – Сява протягивает мне упаковку лапши, от которой парит безумно вкусный и аппетитный запах. Что-что, а усилители вкуса работают, как надо.

– Спасибо, Слав.

Я сам не замечаю, как полностью приканчиваю все упаковку, до дна выхлебав бульон.

Поглощено 489 ккал, белков – 12,2 г, жиров 21,4 г, углеводов 62 г.

Внимание! Вы употребили в пищу еду, содержащую опасные соединения!

Опасность! Риск развития раковых заболеваний увеличен на 0,00012 %!

Опасность! Риск развития заболеваний желудочно-кишечного тракта увеличен на 0,00086 %!

Опасность! Риск повышения артериального давления увеличен на 0,00704 %!

Снижение жизненных сил на 0,038402 %.

−3 % метаболизма (6 часов).

За время с интерфейсом я научился не обращать внимания на такие мелочи. Практика показывает, что «опасные соединения» сейчас практически в любых продуктах, да и вообще, странно, что система не заваливает мне обзор предупреждениями при каждом вдохе нашего загазованного воздуха.

От нечего делать листаю системные логи. Из-за постоянного пребывания в офисе в моем развитии, как и в бизнесе, тоже без особых сдвигов. Тем не менее, космическая скорость прокачки отражается даже на рутинных вещах. Из-за ежедневной практики болтологии – с разными посетителями, с соседями, с бесчисленными отделами кадров разных компаний, куда я звонил, предлагая наши услуги – поднялся навык коммуникабельности (8). Компании, кстати, активно – спасибо моим продажным навыкам – соглашались сотрудничать, подкидывая вакансий, но предложить-то им мне было не кого! Ни одного клиента за всю неделю!

Дописанная биография Куцеля повышения писательского мастерства не принесла, зато подняла скоропечатание (5). Но больше всего хороших эмоций я получил не от этого, а от звонка Юли, внучки Куцеля. Таких теплых и искренних слов благодарности я не слышал с того утра после допроса у Игоревича, когда звонила мать найденной девушки. Хоть и относился к этой работе изначально я, как к чему-то коммерческому и не особо важному, но ведь по факту – это моя первая законченная книга! Книга, у которой точно будет хотя бы с десяток читателей из числа потомков и родственников.