В баню Генку пригласил Диман лично. Это было церемонное и почти официальное приглашение.
Вообще говоря, Генка не слишкомто хотел в баню. Он, если честно, просто стеснялся. Но, будучи городским жителем, привык принимать душ дважды в день и основательно мыться пару раз в неделю. Нет, как и всякий нормальный мальчишка, он вполне мог без этого обойтись… но если с утра до вечера (а то и до утра) изо дня в день вышибать из себя пот, не имея возможности смыть его иначе чем в реке или под струями холодного душа, да ещё если ты только вчера вернулся из шестидневного рейда по лесам, то от бани отказываться как-то глупо.
Баня была классической — приземистое и довольно большое рубленое сооружение за огородом Андрияновых, над речкой. Пока Генка собирался и мялся, девчонки и младшие уже благополучно помылись, баню оккупировали Диман, Мачо, Скачок, Андрэ, Макс и Серый. Если честно, Генке льстило, что старшие ребята — а все шестеро были старшего его — относятся к нему не просто как к равному, а скорее даже как к наставнику. Но сейчас он опасливо думал о вениках, парной духоте и прочих прелестях классической бани, с которыми был знаком заочно и не оченьто хотел знакомиться ближе.
В предбаннике на крючках были аккуратно развешаны вещи, под лавкой в ряд стояла обувь. Тела жертв тут не валялись, за дверью в баню как таковую царила подозрительная тишина, только просачивалась влажная жара, напоминавшая о джунглях, да лежали тут и там берёзовые листики и прутья, навевавшие нехорошие мысли. В углу высилась гора деревянных тазиковшаек. Косясь на неё, Генка разделся и всунулся внутрь.
В бане как таковой было пусто, но из-за низкой чёрной двери парной рвались белёсые взрывчатые клубы, доносились жуткое уханье, стоны, вопли и плеск такой интенсивности, что Генка нервно сглотнул. Судя по всему, там и происходило самое ужасное. Он решил потихому помыться и сбрызнуть отсюда раньше, чем его присутствие вообще обнаружат.
Но сбыться этим мечтаниям было не суждено… Генка ещё только неуверенно оглядывался в поисках воды, когда дверь в парилку распахнулась, с каким-то треском выпустив особо плотный клуб пара, и мимо отшатнувшегося мальчишки с хохотом и воплями наружу проскочили Андрэ и Макс. Генка с ужасом отметил, что оба были редкостного, не встречающегося у живых людей, малинового цвета. Вслед им кто-то гаркнул:
— Слабаки!!!
"Маманя, — подумал Генка, тихо пятясь к выходу. Но было уже поздно. Из приоткрытой двери высунулся Диман, одетый в шапкуушанку. — С ума сошёл, — понял Генка, — кранты… " В правой руке у командира был веник. Увидев Генку, Диман нехорошо обрадовался:
— О! Заходи! — он несколько раз рассёк воздух своим оружием.
— Я это, — Генка оглянулся на дверь в предбанник. — Я тут… Я там жарко нет это… короче я это не… не это я…
— Взять, — коротко сказал Диман высунувшимся из-за его спины
Скачку и Мачо. — Пациента на стол. Приготовить к операции.
— Ааааа!!! — истошно заорал Генка. — Вы чего?! Не надоооо!!!Маа!!! Я боюуусь!!!
— Тише, умирающий, — сказал Скачок, хватая извивающегося Генку за щиколотки. — Доктор сказал — в морг, значит, в морг.
— Спаситеееееее!!!!!! — без шуток заорал Генка, испытав при виде пышущей паром двери, куда его тащили, настоящий ужас. — Вы чоооо, я умру, слышите, ум!.. Я!.. псссс…
Воздух вышел из него сам собой. Дышать было нечем. Смотреть было некуда. Его шваркнули на что-то раскалённое рядом с инертным телом Серого (так, этого уже замучили… ), окатили кипятком с запахом чегото совершенно невероятного, оглушающего и ароматного, а потом… потом начали пороть! Самым настоящим образом, впервые в жизни, что-то приговаривая, в три руки. "Садюги… — обморочно подумал Генка, но вслух ничего не сказал, потому что не было сил. — Вот так они и развлекаются… заманили… всё… сердце останавливается… мама… папа… простите за всё… это расплата за то, что не был вам хорошим сыном… прощайте… "
— ЙАААААААААУУУ!!!!! — издал он вопль, когда сверху рухнул ледяной водопад и, подскочив, заехал попавшимся под руку веником по груди хохочущего Димана. — Вы чего, скотоящеры?!?!?!
— Лежи, дурак! — Диман ничуть не обиделся и только хохотал. — Да ложись, тебе говорю, ничего с тобой не будет…
— Я лягу, а вы меня вообще изнасилуете, да?! — спасаясь от царившей на уровне головы уж вовсе кошмарной жары, Генка рухнул обратно на доски, отметив, что вернувшиеся Андрэ и Макс залезли под самый потолок и там вовсю лупцуют друг друга вениками. — Ну я попал… ну я влип… — Генка обречённо закрыл глаза. — Всё. Делайте, что хотите, только напишите домой, где моя могилка… и соврите, что я умер без мучений…
— Пару! — рявкнул Диман, и откуда-то из угла с грохотом артка
нонады рванулись новые клубы раскалённого пахучего тумана. Генка понял, что жить ему осталось недолго и постарался расслабиться — будь что будет… Серый рядом подал признаки жизни — застонал и попросил шёпотом:
— Ещёо…
"Вот так и становятся мазохистами… " — вяло подумал Генка, ощущая, что чудовищная экзекуция больше не пугает его, а скорей начинает нравиться — возникало ощущение какой-то отстранённости ото всех проблем и полного покоя. Удары вениками почти не ощущались, Генка и не заметил, когда они прекратились. Это ничуть не напоминало не то что ванную, но даже сауну, куда он пару раз ходил…
… Квасу хочешь? Генка осоловело приподнял голову и открыл глаза. Пару стало поменьше, хотя жара была почти прежней. Почти все спали, лёжа на лавках. Диман с улыбкой протягивал Генке пластмассовый кувшин. Мачо, привалившись к стене, сдувал с губ капли и чемуто улыбался. Всё вокруг было в листьях. Тело приятно горело и ломило.
— А я уснул, — признался Генка и сел, принимая кувшин. — Так здорово…
— Конечно, здорово, — согласился Диман. — Ты ведь раньше и не был в бане никогда? В смысле, в настоящей?
— Не был, — квас оказался ледяным и невероятно вкусным. — Я сначала правда перепугался. А сейчас уходить не хочется…
— Надо, — сказал Диман. — Сейчас ребят растолкаем, одну вещь обсудим и всё, пора.
— Какую вещь? — Генка подобрался, и Диман не разочаровал его:
— Серьёзную, Клир. Очень… И вот что… — Диман помедлил. — Да вай сперва поговорим с тобой… Чтобы всё было ясно. Мы тебя наняли, чтобы ты учил нас стрелять. Ты нас учишь хорошо, всем нравится. И парень ты хороший… и вообще правильный, я это понял ещё когда про тебя узнавал, а то бы просто не стал с тобой иметь дела… По жизни правильный, понимаешь? Да что я, я тебе это сто раз говорил… Так вот… Юрз например учит нас драться, как ты стрелять. Но не только. Он ещё участвует в… в особенных делах.
— Ты хочешь сказать… — Генка почувствовал в животе комок восторга и страха. — Чёрт, ты хочешь сказать, что вы не только готовитесь к партизанской войне, но и что-то делаете уже сейчас?!
Диман очень подетски возил ногой по полу, сгребая листья в кучку. Потом разбросал её, поднял пальцами ноги один лист и, перехватив в руку, приклеил его себе на грудь слева.
— Не просто что-то, — признался он. — Сам подумай — откуда у нас свои деньги, например? А Юрз сказал, что тебе можно доверять… да и все так думают… За это что-то старших посадят на 15–20 лет, а то и на пожизненное, а младших отправят в спецшколы. И все это знают. Просто подругому мы не можем. И если ты хочешь, то можешь остаться просто инструктором по стрельбе. Даже если нас заметут когданибудь, то тебе ничего не грозит, ты просто ничего не знал. Ну, в крайнем случае — условное… А если ты решишь… То тебе дадут как и всем.
Генка облизнул губы. Ему в голову вдруг пришла ужасная и одновременно влекущая мысль.
— Вы… — спросил он и тоже начал сгребать листья на полу.
Вы… Вы убиваете?..
— Иногда, — тихо сказал Диман. — Тех, кого нужно убивать. Мы все преступники, Ген. И если ты прямо сейчас уедешь вообще — я тебе ни слова не скажу и даже деньги отдам за это время. Около двух тысяч, Тонида точнее посчитает…