помеха для меня

вот мой дикарь и пища

вот голос моего стола кушетки и жилища

вот совершенство Бога моего стиха

и ветра слов естественных меха

1931 год.

- 93

III. Брейте бороду и усы!

Вы не козлы, чтобы бороды носить,

Вы не коты, чтобы усами шевелить.

Вы не грибы, чтобы в шляпках стоять.

Эх, барышни!

Посдергайте ваши шапочки!

Эх, красоточки!

Посдергайте ваши юбочки!

Ну-ка ты, Манька Марусина!

Сядь на Петьку Елабонина.

Стригите, девочки, ваши косички.

Вы не зебры, чтобы бегать с хвостиками.

Толстенькие девочки,

Пригласите нас на праздники.

IV. Ведите меня с завязанными глазами.

Развяжите мне глаза и я пойду сам.

Не держите меня за руки,

Я рукам волю дать хочу.

Расступитесь, глупые зрители.

Я ногами сейчас шпыняться буду.

Я пройду по одной половице и не пошатнусь,

По карнизу пробегу, не рухну,

Не перечьте мне. Пожалеете.

Ваши трусливые глаза неприятны богам.

Ваши рты раскрываются некстати.

Ваши носы не знают вибрирующих запахов.

Ешьте суп - это ваше занятие.

Подметайте ваши комнаты - это вам положено от века

Но снимите с меня бандажи и набрюшники.

Я солью питаюсь, а вы сахаром.

У меня свои сады и свои огороды.

У меня в огороде пасется своя коза.

У меня в сундуке лежит меховая шапка.

Не перечьте мне, я сам по себе, а вы для меня.

Только четверть дыма.

V. - Федя, а Федя!

- Что-с?

- А вот я тебе покажу "Что-с"!

(молчание)

- Федя, а Федя!

- В чем дело?

- Ах ты, сукин сын! Еще в чем дело спрашиваешь.

- Да что вам от меня нужно?

- Видали?! Что мне от него нужно! Да я тебя мер

завца за такие слова... Я тебя так швырну, что по

летишь сам знаешь куда!

- Куда?

- В горшок.

(молчание)

- Федя, а Федя!

- Да что вы, тетенька, с ума сошли?

- Ах! Ах! Повтори, как ты сказал!

- Нет, не повторю.

- Ну, то-то! Знай свое место! Небось! Тоже!

VI. Я подавился бараньей костью.

Меня взяли под руки и вывели из-за стола.

Я задумался.

Пробежала мышка.

За мышкой бежал Иван с длинной палкой.

Из окон смотрела любопытная старуха.

Иван, пробегая мимо старухи, ударил ее палкой по

морде.

VII. Жалобные звуки испускал Дмитрий.

Анна рыдала, уткнувшись головой в подушку.

Плакала Маня.

1937 год.

- 95

О ЯВЛЕНИЯХ И СУЩЕСТОВОВАНИЯХ

1. Художник Миккель Анджело садится на груду кирпичей и, под

перев голову руками, начинает думать. Вот проходит мимо петух и

смотрит на художника Миккель Анджело своими круглыми, золотисты

ми глазами. Смотрит и не мигает. Тут художник Миккель Анджело

поднимает голову и видит петуха. Петух не отводит глаз, не ми

гает и не двигает хвостом. Художник Миккель Анджело опускает

глаза и замечает, что глаза что-то щиплет. Художник Миккель Анд

жело трет глаза руками. А петух не стоит уже больше, не стоит, а

уходит за сарай, за сарай на птичий двор, на птичий двор к своим

курам.

И художник Миккель Анджело трет глаза руками, поднимается с

груды кирпичей, отряхает от штанов красную кирпичную пыль, бро

сает в сторону ремешок и идет к своей жене.

А жена у художника Миккель Анджело длинная-длинная, длиной в

две комнаты.

По дороге художник Миккель Анджело встречает Комарова, хвата

ет его за руку и кричит: "Смотри!"

Комаров смотрит и видит шар.

"Что это?" - шепчет Комаров.

А с неба грохочет: "Это шар."

"Какой шар?" - шепчет Комаров.

А с неба грохочет: "Шар гладкоповерхностный!"

Комаров и художник Миккель Анджело садятся на траву, и сидят

они в траве, как грибы. Они держат друг друга за руки и смотрят

на небо. А на небе вырисовывается огромная ложка. Что же это та

кое? Никто этого не знает. Люди бегут и запираются в своих до

мах. И двери запирают и окна. Но разве это поможет? Куда там! Не

поможет это.

Я помню,как в 1884-м году показалась на небе обыкновенная ко

мета величиной с пароход. Очень было страшно. А тут - ложка! Ку

да комете до такого явления.

Запирать окна и двери?

Разве это может помочь? Против небесного явления доской не

загородишься.

У нас в доме живет Николай Иванович Ступин, у него теория,что

все - дым. А по-моему, не все дым. Может, и дыма-то никакого

нет. Ничего, может быть, нет. Есть одно только разделение. А мо

жет, и разделения-то никакого нет. Трудно сказать. Говорят, один

знаменитый художник рассматривал петуха. Рассматривал, рассмат

ривал, и пришел к убеждению, что петуха не существует.

Художник сказал об этом своему приятелю,а приятель давай сме

яться. Как же,говорит, не существует, когда, говорит, он вот тут

вот стоит, и я, говорит, его отчетливо наблюдаю.

И великий художник опустил тогда голову, и как стоял, так и

сел на груду кирпичей.

В С Е

Даниил Дандан

18 сентября 1934 года.

- 97

ХНЮ*

Хню из леса шла пешком.

Ногами месила болота и глины.

Хню питалась корешком

рога ворона малины.

Или Хню рвала побеги

Веселого хмеля, туземца рощ.

Боги ехали в телеге.

Ясно чувствовалась мощь

богов, наполненных соком лиан и столетних нев.

И мысль в черепе высоком лежала, вся окаменев.

Зубами щелкая во мху,

грудь выпятив на стяги,

варили странники уху,

летали голые летяги,

подвешиваясь иными моментами на сучках вниз головой.

Они мгновенно отдыхали, то поднимая страшный вой,

в котел со щами устремляясь,

хватая мясо в красную пасть.

То снегири летели в кучу печиков,

то медведь, сидя на дереве и

запустив когти в кору, чтобы не упасть,

рассуждал о правосудии кузнечиков.

То Бог в кустах нянчил бабочкину куколку,

два волка играли в стуколку

таков был вид ночного свидригала,

где Хню поспешно пробегала

и думала, считая пни сердечного биения.

Аскет в пустыне - властелин,

бомба в воздухе - владычица,

оба вместе - лучшее доказательство человеческого

гения.

Пусть комета в землю тычется,

угрожая нарушить бег нашей материи.

И, если пена - подружка огня на черном кратере

выпустит мух с небесными каракульками на лапках,

мы гордо глядим на вулкан

и, в папках

земных дел

отмечаяя рукой астронома событие,

способное закидать дредноут лепестками вишни,

мы превратили мир в народное увеселение

и всюду увеличили плотность населения.

Еще недавно кверху носом летал Юпитер,

в 422 года раз празднуя свои именины,

пока шутливая комета не проскочила в виде миски

в хрустальном животе Глафиры.

Пропали быстро звездные диски,

Исчезли тонкие эфиры,

даже в пустынях арифметики не стало сил Аскету

пребывать в одиночестве.

Хню шла вперед и только отчасти

скользила кверху гибким станом.

Сел свет, рек звон, лесов шуршание

ежеминутно удалялось.

Хню пела. Чистые озера,

кой-где поблескивали, валялись,

То с шумом пролетал опасный овод,

то взвизгивал меж двух столбов гремучий провод,

сидя на белых изоляторах. То лампы

освещали каменные кочки

ногам приятные опоры

в пути воздушного болота,

то выли дерзкие моторы

в большие вечные ворота.

Иной раз беленький платочек садился на верхушку осины

Хню хлопала в ладоши.

Яркие холмы бросали тонкие стрелы теней.

Хню прыгала через овраги,