-- Привет столице! -- Кареев, не глядя на Ваську, потряс над головой рукой.-- Все. До свидания.

-- Может, на другом участке есть работа?

-- Может, и есть,-- выпустил дым Кареев.-- Только не для вас.

-- А чего, Рафа? -- спросила женщина.-- Чего случилось?

-- Потом расскажу,-- раздраженно отмахнулся Кареев.-- Не хотел их брать -- как чувствовал... Павла знакомые...-- И, резко обернувшись, спросил: -Почему Михайлов написал, что Курнашев трезвый был? Он же бухой был?!

-- Не знаю... Говорит, трезвый...

-- Трезвый? Ну и мотайте!

-- Погоди, Раф, а может, они мне подойдут?

-- Тебе? -- Кареев пожал плечами.-- Не знаю... Тебе, может, и ничего...

-- Сколько вас? -- женщина повернулась к Ваське.

-- Четверо.

-- А проку...-- Кареев усмехнулся.-- Хотя, если свинарник...

-- Коровник,-- глядя на Ваську, поправила женщина.-- Каменщики есть?

-- Двое,-- маскируя радость, спокойно ответил Васька.

-- Пьют? -- женщина взглянула на Кареева.

-- Этот -- нет,-- Кареев отвернулся с безразличным видом.

Женщина взглянула на часы, потом -- на Ваську.

-- К двенадцати подойдете к прорабской.-- И снова обернулась к Карееву: -- Так чего я тебе?..

-- Марья Ивановна! -- крикнул внутрь дворика Глеб.--Тетя Маня!

Приземистый домик косо сидел в узком палисаднике, дувальчиком отгороженный от улицы. Перед домом пестрые куры клевали землю.

-- Нет Мани... Может, в магазине?.. Они вошли во двор. Куры прыгнули в разные стороны, взъерошив низкую пыль.

Дверь была без замка. Глеб для порядка постучал и со скрипом подал ее внутрь. В сарайчике справа завозилась свинка. Они сняли рюкзаки. Ружье Глеб поставил в угол.

-- Егорыч! Гости! Дверь в комнату была приоткрыта: в распахе виднелась часть дивана и зашевелившееся на нем красное одеяло.

-- Егорыч! Угол одеяла сполз на пол.

-- Кого?.. -- замученно донеслось с дивана. В комнате моргали кошачьи глаза -- ходики. Вплотную с диваном, возле руки Егорыча стояла табуретка, на табуретке в стакане, прикрытом блюдцем, плавали темные ягоды.

-- Егорыч, ты живой?! Как летать -- он живой, гостей встречать -нету... Хозяйка-то где? -- Глеб сел на диван в ноги к Егорычу, подобрав сползший угол одеяла. Остальные растерянно стояли.

-- ...микстурой... в лаборатории кх, кх... -- закряхтел живой Егорыч.

Егорыч был такой же, как до падения, целый с вида, только рот чуть перекошен: в несмыкающемся правом углу виднелись желтые зубы.

-- Туда, кх, давай... -- он шевельнул головой за спину,-- сесть.

Глеб бережно за плечи вытянул легкого -- даже со стороны видно: легкого -- Егорыча из-под одеяла и примял подушку ему за спину.

-- За-закурить дай... Некуреный, чего говоришь-то кх... со вчера...

Глеб вынул "Приму".

-- Полегче чего...

Юля достал с фильтром. Слабыми руками Егорыч взял длинную сигарету и неуверенно вставил в незнакомый рот.

-- Запугался? -- спросил он Юлю,--кх... скривило... вот...

-- Пройдет, Егорыч. Отпустит постепенно.-- Глеб поднес ему спичку.-- А мы тебе, это... презент несем...

-- Кого?.. Кх... -- Выплюнул Егорыч дым.

-- Гостинец, говорю... -- Глеб взял стакан с табуретки.-- В шифоньере чашки возьму, ага?

-- Бери, кх... Третий раз летаю, кх, кх... Еще жив... Странное дело! Глеб легко, как с нормальным, общался с Егорычем, будто и не он вчера уверял, что Егорыча нет уже на этом свете. Остальные неловко молчали, зажатые брезгливой жалостью.

-- А Юлька-то, кх, кх, говорю, запугался,-- Егорыч попробовал улыбнуться.-- Не боись, кх, кх...

Юля сидел бледный и глядел в пол. Глеб нашел чашки и по-хозяйски разливал водку.

-- Давай я тебя попою, Егорыч... Икрой мягкой закусай временно. Икра-то у кого? Билов, в блюдечко ее вынь...

Билов вынул из рюкзака баклажанную икру.

-- Когда в Москву-то прилетишь, Егорыч?.. В январе не приезжай, в январе я окуней буду удить на морошку... Духу набери и постепенно...-- Одной рукой Глеб поддерживал Егорыча за спину, трясущуюся от мелкого сухого кашля, другой -- помогал вялой его руке совладать со стаканом.-- О-о... Вот так... Держи ее временно. Ну, будь здоров, Егорыч! -- Глеб выпил.--Забыл! Икорки-то?..

-- Не-е, кх...-- Егорыч отвел слабую руку со стаканом в сторону.

Глеб подхватил стакан.

-- Чего врач сказал? Рентген делали?

-- Светили... донизу, кх... ребра поломаты... Врач, легкое, кх... сказал, воспаление будет...

-- Легких,-- поправил Глеб.

-- Ага,-- легкое... И после желудка, кх... желудка там, надорвалось, говорит... После желудка... Тычу туда... вроде, кх... кость лишняя. Ткни-ка...

-- Чего ее тыкать, там лишних нет. Тебе, Егорыч, надо, это... грудь обмотать, чтоб ребра состыковались...

-- Маня уж... замотала... Простыню раскурочила... Третий раз летаю, чего говоришь-то, все не до смерти, кх.... Маня под расписку из больницы вынула.

-- Я, Егорыч, тоже чуть не подох один раз временно: ну, я выпиваю, так...-- Глеб неопределенно помахал рукой, показывая "как",-- а маме моей старой не нравится. Так она решила меня отучить. Подсыпала в суп антабусу -яду специального -- от пьянки и мне не сказала. Я в Печатников переулок пива попить пошел и там чуть не вырубился. Меня "скорая" забрала. Еле оклемался. Дома матери говорю: чего ж ты, мол, мне не сказала. Подох бы -- тебя бы посадили. А она: Тарас Бульба вон совсем парня своего убил, и то ничего...

Егорыч усмехнулся и закашлялся.

-- Мы, Егорыч, поедем сейчас...-- под Глеба бодро начал Васька.

-- Чего так? -- слабым от долгого кашля голосом спросил Егорыч.-А-а-а, кх... Комиссия...-- он понимающе кивнул.-- Кареев?

-- Кареев,-- согласился Глеб.-- Юлька про тебя написал -- трезвый, чтоб ты знал, если чего...

-- Угу, кх... чего говоришь-то... В больнице он пьяным определил... Кареев. Подписывать не буду, кх...

-- Да ты не волнуйся, Егорыч...

-- Сращусь когда... объяснение напишу... кх... Трезвый был...

-- Не волнуйся, Егорыч. Выздоравливай постепенно...

Глеб вышел последним: тощий рюкзак в руке как авоська; в другой -ружье.

-- Помрет,-- Глеб прищурился, проверяя сказанное про себя.-- Точно помрет. Старый уже из такого полома выживать... и нерв задет, раз рот перекосило временноСколько время-то, не опаздываем? И врача-то путного здесь не сыщешь, эх...

К прорабской они подошли четверть первого.

-- Я велела в двенадцать,-- недовольно сказала женщина.

-- Товарищ заболел,-- забормотал Глеб,-- навещали... Не слушая, женщина внимательно рассматривала их.

-- А этот пьяница,-- она кивнула на Глеба.

-- Ага! -- радостно подтвердил Глеб.-- Внимательная какая женщина, другие глядят-глядят, а...

Но она уже отвернулась.

-- Бригадир! Тебя как зовут?

-- Василий.

-- Вот что, Василий. Я прораб в совхозе. Сорок километров отсюда. Мне срочно нужен коровник, капитальный ремонт. Как раз по уму вам. Залазьте! -она показала на грузовик.-- На месте потолкуем, сейчас -- время нет. Один -в кабину!

Она пошла к машине и вдруг обернулась. Шепот за ее спиной прекратился.

-- Тридцать шесть. Зинаида Анатольевна Русакова. Кто в кабину? -- Она открыла дверь с водительской стороны.-- Быстро!

В жаркую кабину никто не спешил. Глеб кинул рюкзак в кузов, ружье взял с собой.

-- Куда едем, чего едем?.. -- Билов развел руками. Васька взглянул на него, Билов затих и молча вскарабкался в кузов.

-- Погляди, сели? -- Зинаида Анатольевна завела мотор.

Глеб высунулся.

-- Вроде все сидят временно.

-- Как это "временно". Пусть на рубероид сядут и все!

Она посигналила. Из вагончика вышел Кареев, помахал ей рукой.

-- Спасибо, Рафик! -- крикнула женщина и включила передачу.

-- Я тоже это... могу...-- сказал Глеб, глядя, как уверенно она ведет машину.-- Прав нету...

-- За пьянку отняли? -- без особого интереса спросила Зинаида Анатольевна.-- Шофер?