Так сплетая в животворящую боль лабиринты живых пещер я вышел навстречу колокольному свету жужжанье осы и железо множество животворящих ос

Я червь чрева и речь червя вползающего в заветное чрево

Вынь уста мои они как устье Днепра

А по берегам Дона перламутровый путь ракушек

Я знаю тебя Марко Гробокопатель твой заступ опередил могилу и разрезая червя рассек меня на два чрева ты творишь рассеченное лоно и соединяешь могилу с небом

Давно ли ты вырыл свою могилу и лег в неё вместе с лопатой давно ли ты погребая братию равномерно выкапывал пути к солнцу

Давно ли ты рассекая червя повторяя в земле лабиринты чрева

Ты учился у червя и учил червя

В лабиринтах твоих гробов как коконы зреют мощи в них таятся гусеницы тел и бабочки душ

Но ты не доверяя тайны даже святителю лежишь даже не пытаясь вспорхнуть дабы не вспугнуть смерть

Как затаенный натуралист ты затаив дыхание следишь за ходом экскурсий бесконечным червем вползающим в твое чрево

И когда запыхавшийся экскурсовод отсеченный порогом отпадает от бесконечного тела ты ведешь их незримо песчаными лабиринтами от солнца к солнцу

Честная мироточивая глава истекает миром и обволакивает череп благоуханный наружный мозг

Он прозрачен как небо в нем тонет череп и преломляется черепной изнанкой

Так благоуханное миро мысли обволакивает небо и землю где усмехаются в глубине костенеющие мощи и голова завещанная Лавре нежится в трехлитровой банке

Я бродил с тобой по пещерам хотя мой мозг извивался песчаным лабиринтом и не будучи спрессован черепом расправляя извилины растекался небом

Небо это банка, наполненная мозговым миром потому миро и мир однокоренные слова

Когда я увидел свой череп снаружи он был горой омываемой Днепром

Здесь наверху изображен Марко Гробокопатель опирающийся на заступ это наш групповой портрет

Konstantin Kedroff

(Сон)

О ноченька пожалей моих плеч уключинки о Лермонтов огради мя от смерти на что мне эти неуклюжие длани не умеющие влачить даже плечи

Как неумело отгородило время справа стремя а слева бремя позади племя, а впереди знамя наверху темя а внизу вымя на плечах бремя, а в груди пламя

В неразделенную грусть отправляется флагман капустный в нем леса огороды дома степи линии псевдоволокно хруст суставов треск составов и кал полковника

Аминь скажем мы опережая себя,

Ам скажет гость грусти.

Вселедяная даль левреток нежных ньюнаступанток на ню света и некоюея лю-лю-кларнетка или николь-судьбинушка

Группа прощающихся товарищей выросла на причале одного облобызал я в уста златые другой облобызал меня в уста немые так мы прощались и лобызались пока товарищи отплывали в дальний путь они отправлялись оставляя на причале мою могилу

Это был корабль но не бесконечный было там начертано

"Konstantin Kedroff" это и есть корабль надгробный это вот и есть для меня могила значит смерть корабль плывущий по суше значит я себя проводил до смерти берег мой вода а могила суша вот какой корабль я

"Konstantin Kedroff"

ДООС

Есть возможность лечь навзничь сказал мне врач есть возможность быть или не быть о какой восхитительный выбор от Христа до Христа верста далее по требованию везде.

Мне вечному мученику бечевы и вервия пламенному заступнику всех народов пулеметному настройщику всех пулеметов одновременному негодяю всех стран любимчику ненасытных вдовых приостановится высь и осатанеет закат знание это не знание а простуда вездемигрень это гарнир из не одной доли гарантия катарсиса от любви

Квитанция, которую я получил полыхает закатом там солнечная печать надо доверять только вечности по субботам все остальное время лучше не доверять

Неостановленная кровь обратно не принимается

Окна настежь и все напрасно две дани времен две отгадки одна направо одна налево

ДООС

Добровольное Общество Охраны Стрекоз

Разомкнутый квадрат

Оброненная фольга в мертвом воздухе звенит свой затейливый повтор продолжает сладкий звук

свет ночной намолочен резко сдвинута ночь как комод и от пыльного лунного света остался квадрат под квадратом

манит теплою лунною пылью квадрат не смываемый никем и ничем не вмещая обтекает себя квадрат как рог изобилия сыплет квадрат вещами

в отсутствующей вещи намного больше вещей

из него выпадает ночь и прозрачная пыльная луна извлечена как корень сладко ноет корень молочных зубов луны

вот и вылетел пыльный мотылек осыпая пол пылью

Квадрат приподнялся вспорхнул и улетел оставляя тень квадрата

Или

Я готов от мысли быть далее чем не быть или потому приказываю повелеваю потому торжественно заявляю не та гора что стоит посреди горы а та гора что стоит в глубине дыры

Всколыхнуло Быть гору

Молнией полоснуло

Или

Заинька и Настасья

Растерянно стрела летела не задевая тела летела вдаль стрела ночная дробя осколки дня.

Я ни о чем не думал дольше чем веер четырех сторон растягивалось вдаль пространство там я летел

Кому принадлежит сей остров сия страна

Корабль распахнутый как поле из ничего он втиснут в кромку голубую из этих фей навеянных прохладой горькой лугов стогов

Дарован бабочке небесной древесный плот она распахивает двери своих двух крыл и вовлекая все пространство в свои слои плывет та теневая фея из сдобных сот

Как голубь начинал ворклив дробить свой звон на самом дне всего пространства мой сонный сын

Негеют голуби из грома древес нас обнимают тамариски и ломота холодного движенья подрагивания листа на грани вод

Тот праздник сановных взоров где я из огня воды из космоса шлют тарелочки в заоблачные сады

Там синеворот ворота открыл а вот заарканив плоть выныривает из гласных нот всемирный зеленый конь

Не опрометчивым будь ты как

Не затемняйся где

Видимо око и зарев верх в неотраженной воде

Ты из волны добывай волну а из струны струну

Слишком родной тебе этот дом и громогласный сад трижды вычеркнутый из книг но напечатанный по слогам в поминальник или в букварь.

В конечном итоге ты только шрифт рассыпанный по лугам все состоит из себя во всем будет луг твой как голубок

Улетая за облака где нет твоих глаз не надейся что улетишь

В каждом облаке расширен зрачок достигающий двух криниц

Лесосплав или лесоповал полуслов так уплыл этот плот где не тонет нога но зачем мне дана нагота

Был я лирником и мурлыкой орамура отныне я в тесном не-сне живу постоянно воспламеняем люблю

Два волкодава Заинька и Настасья посуху плывут из грозы

Как королевич твой Сигизмунд так и мой кротокоролевич Речь гремя турнирами входит в розовый будуар а я нечаянно опрокинул коня огибая твою линию и ещё один интимный изгибчик сзади

Я надеюсь что оба конника благополучно доскачут вдаль, но даже если не доскачут им гарантирован самострел таран и уже совсем ненадежная центрифуга отделяющая небо-масло от земли-молока

Так думал я входя в трухлявый пень за что меня возненавидел муравьиный род обросший крыльями на время пока тонул в трухе железный рыцарь теряя латы, саблю и коня

Девчурочка-полотнянка прочирикай и прославь мои пламенные речи про твои нагие грудки от которых я устал

Не теряй свой мокрый лифчик чтобы он не улетел дальше близлежащих деревень и сел полей лесов лугов.

Так думал я, сравнивая павую и левую сторону белой девочки подсыхающей вокруг неба

Я решил, что справа всегда немножко больше чем слева и вспомнил жалобы что правому всегда достается больше

Даже от собственного тела приходится иногда таиться

Сколько бы ни было лет вселенной у человека времени больше

Переполняют меня облака а на заутрене звонких зорь синий журавлик и золотой дарят мне искренность и постоянство

Сколько бы я ни прожил в этом мире я проживу дольше чем этот мир

Вылепил телом я звездную глыбу где шестеренки лучей тело мое высотой щекочут из голубого огня