— Еще нет.

— Это мой брат Харри. Он связался с опасными личностями, срочно нуждался в двадцати тысячах, чтобы выбраться из передряги, и обратился ко мне.

— И вы украли их для него.

— Я говорил ему, что у меня денег нет. Это правда — моего заработка в фирме едва хватает, чтобы сводить концы с концами. Ведь я содержу этот дом, Мередит. Или вы думаете, что я живу на деньги жены? Но Харри пригрозил, что обратится к Хелене.

— А вы, разумеется, не могли этого допустить. — Хант снова показал зубы в ухмылке.

— Нет, Мередит, не мог. Вряд ли вы это поймете. Хелена без колебаний дала бы мне любую сумму, но… Ну, мне негде было одолжить столько денег — разве только у вас или у Талли. Но Талли охотился на севере Канады, а просить у вас… — Кэрролл сделал паузу. — Поэтому я взял их из траста Айкина.

Мередит Хант удовлетворенно кивнул.

Кэррол выпрямился, опираясь кулаками на стол.

— Прошу вас дать мне время. Я верну деньги к началу следующего года. Больше этого никогда не случится, Мередит. Харри в Мексике и больше не вернется. Пожалуйста… — Он судорожно глотнул.

— В понедельник, — сказал Хант.

— Что?

— Сегодня пятница. Я даю вам срок до утра понедельника, чтобы возместить растрату. У вас есть шестьдесят часов для того, чтобы избежать ареста, тюрьмы и дисквалификации. Если вы вернете деньги, я замну дело, чтобы защитить репутацию фирмы. Разумеется, в любом случае вам придется уйти с работы.

— В понедельник! — Кэрролл с горечью усмехнулся. — Почему бы не сегодня вечером? Это было бы так же милосердно.

— Вы можете попросить деньги у вашей жены. Или у Талли, если он настолько глуп, чтобы дать их вам.

— Я не хочу втягивать в это Хелену! — Кэрролл с усилием заставил себя понизить голос. — И Талли — я слишком ценю его дружбу. Я сам вляпался в историю и прошу только дать мне шанс выпутаться.

— Это ваша проблема. Я достаточно великодушен, учитывая обстоятельства. — Холодные глаза Ханта внезапно сверкнули, а на гладком лице проступили морщины. — Тем более, что траст Айкина не единственное имущество, на которое вы наложили руки.

— Что вы имеете в виду?

— Ваша сексуальная жизнь касается только вас, покуда вы не посягаете на мою. Держитесь подальше от моей жены.

Кулак Кэрролла угодил в правый уголок рта Ханта. По массивному подбородку того потекла кровь, он пошатнулся, потом наклонил голову как бык и бросился на Кэрролла. Они боролись у стола, сбросив на пол чашку из севрского фарфора.

— Это ложь, — с трудом вымолвил Кэрролл. — Я никогда не прикасался к Фелисии… и вообще ни к одной женщине, кроме Хелены.

— Я видел, как Фелисия на вас смотрит, — пропыхтел Хант и боднул головой противника.

Кэрролл упал на пол.

— Джон! Мередит!

В дверях появилось инвалидное кресло. Хелена была такой же бледной, как ее муж. Кэрролл поднялся.

— Возвращайся наверх, Хелена.

— Мередит, пожалуйста, уходите.

Широкоплечий адвокат выпрямился, поправляя шелковый галстук. Потом он вышел в прихожую, взял шляпу и плащ со стула, куда их положила миссис Пул, и молча удалился.

— Джон, что он сказал тебе? — Хелена еще никогда не выглядела такой испуганной. — Что случилось?

Кэрролл начал собирать осколки чашки, но его руки настолько тряслись, что ему пришлось прекратить это занятие.

— Дорогой, ты ведь обещал никогда больше не выходить из себя…

Кэрролл молчал.

Хелена притянула его голову к своей груди.

— Что бы он ни сказал, дорогой, это не стоит того…

Кэрролл попытался освободиться.

— Ты идешь спать, Джон?

— Нет. Я должен прогуляться, чтобы остыть.

— Но на улице ливень!

Схватив плащ и шляпу из стенного шкафа в прихожей, Кэрролл выбежал из дому и быстро зашагал в тумане по Пятой авеню, шлепая под дождем по лужам.

* * *

Следующим утром Джон Кэрролл, как во сне, вышел из такси перед домом Ханта на Восточной Шестьдесят первой улице. Город был вымыт ночным ливнем, и солнце грело вовсю, но он чувствовал себя грязным и продрогшим. Кэрролл нажал кнопку звонка с чувством обреченности, словно предупреждающим о грядущих ужасах, которые он даже не осмеливался вообразить. Поежившись, он снова надавил на кнопку, на сей раз с нетерпением.

Дверь открыла горничная с широким испано-индейским лицом. Она молча проводила гостя в апартаменты Фелисии Хант на втором этаже. Талли Уэст уже был там, задумчиво созерцая из окна крошечный двор-сад. Уэст был высоким и костлявым, как францисканский монах, со стального цвета волосами, подстриженными ежиком, и в неброской одежде.

Кэрролл кивнул Уэсту и опустился в одно из просторных испанских кресел, которыми окружила себя Фелисия.

— Меня задержали пробки. Что все это значит, Фелисия?

Этим утром Фелисия де лос Сантос Хант облачила свою аппетитную фигуру в яркое платье и нервно теребила свой талисман — украшенный рубинами и изумрудами медальон, ранее принадлежавший королеве из династии Бурбонов. Фелисия была дочерью латиноамериканского дипломата с кастильской кровью, после детства в четырех стенах она получила образование в Европе и безнадежно разрывалась между испанскими традициями покорной жены и феминизмом, который обнаружила в Соединенных Штатах. Что Фелисия де лос Сантос нашла в Мередите Ханте, примитивном американце вдвое старше ее, Кэрролл не мог себе представить.

— Мередит исчез. — У нее был очаровательный акцент.

— Исчез? Разве он не в Чикаго?

— Майклсоны говорят, что нет. — В насмешливом голосе Талли Уэста сегодня не слышалось юмора. — Сегодня утром они позвонили Фелисии, так как не смогли связаться с офисом. Мередит туда не приезжал.

Кэрролл прикоснулся ко лбу, чувствуя острую головную боль.

— Не понимаю. Он заглянул к нам вчера вечером около половины десятого и сказал, что направляется в аэропорт.

— Его не было в самолете. — Жёна Ханта казалась скорее раздосадованной, чем встревоженной. — Талли только что звонил в Ла Гуардиа.

— Все самолеты начиная с восьми вечера не могли вылететь до трех часов ночи из-за тумана, — сказал Уэст. — Мередит зарегистрировался, узнал, что вылет задерживается, и сказал дежурному, что будет ждать возле аэропорта. Но когда туман рассеялся и объявили посадку, его не смогли найти. — Партнер Кэрролла усадил Фелисию Хант на шелковый диван. Она умоляюще смотрела на него влажными черными глазами, но он обратился к Кэрроллу:

— Сколько времени он пробыл у вас вчера вечером, Джон?

— Когда забегал? Всего несколько минут. — Кэрролл закрыл глаза, вспоминая их схватку. — Он не упоминал ничего, что могло бы это объяснить.

Фелисия продолжала вертеть медальон.

— Он бросил меня!

Талли Уэст казался шокированным.

— Бросил тебя? Моя дорогая Фелисия. Мередит скорее выбросил бы свой бумажник!

В дверях появилась горничная:

— Сеньора, пришла полиция.

Хозяйка дома напряглась. Кэрролл резко повернулся.

Позади индианки стояли трое мужчин. Один был могучим гигантом, другой — маленьким, жилистым и седым стариком, а третий — молодым, высоким и худощавым.

— Миссис Хант? — заговорил гигант. — Я сержант Вели. Это инспектор Квин. — Он не удосужился представить высокого молодого человека. — У нас плохие новости.

— Мой муж…

— Около половины седьмого утра полицейский обнаружил его на Восточной Пятьдесят восьмой улице, около моста Куинсборо, в припаркованном «тандербердс». Он лежал на руле с пулей в голове.

Фелисия вскочила, сжимая в руке медальон. Потом ее глаза закатились, и женщина пошатнулась.

Уэст и Кэрролл подхватили ее, уложили на диван, И Кэрролл начал растирать ей руки. Горничная побежала в ванную.

— Вы чересчур деликатны, Вели, — заметил высокий молодой человек. — Могли бы просто ударить ее по голове.

Сержант проигнорировал его замечание.

— Я забыл упомянуть, что он мертв. Кто вы такие?

— Я Талли Уэст, а это Джон Кэрролл. — Уэст сильно побледнел. — Мы партнеры Ханта. Миссис Хант утром позвонила нам, сообщив, что ее муж не прибыл в Чикаго на деловую встречу. Он должен был вылететь в одиннадцать…


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: